В глубине коридора что-то мелькнуло. Послышалось шарканье шагов.
– Кто там? – спросила Азуми. – Что здесь происходит?
Она схватила телефон и направила луч света в темноту. В мрачном коридоре впереди были разбросаны еще какие-то предметы, но издалека Азуми не могла их разглядеть.
Она медленно поднялась на ноги, ожидая, что снова услышит звук шагов, но в коридоре царила тишина. Следуя за лентой, она подошла к другому предмету. Это оказалась смятая фотография, люди на снимке смотрели прямо на Азуми. Ее она тоже видела не в первый раз. На снимке был отец, он стоял со своей дочерью на углу оживленной улицы: ее руки обнимали его за шею, и оба улыбались в камеру. Азуми знала, что снимок сделали в Токио. Она также знала, что если перевернет фотографию, то на обратной стороне будет иероглифическая надпись, сделанная шариковой ручкой: «Прощай, моя любимая девочка. Прости меня». Азуми знала японский далеко не так хорошо, как хотели ее родители, но эту фотографию она рассматривала и раньше – в лесу в тот день, когда пропала Морико. С каждой новой вещью она чувствовала, что голова кружится сильнее и сильнее, что она вот-вот потеряет контроль над собой и опять расхохочется, как в тот раз с Маркусом в прачечной. Она застегнула куртку до горла и, усилием воли взяв себя в руки, прогнала прочь мерзкое ощущение.
Азуми вспомнила, как в прошлом году Морико попыталась проколоть себе пупок обычной швейной иголкой. Азуми тут же убежала рассказать родителям. Они только рассмеялись, а Азуми вскипела от злости.
– Туда же инфекция попадет! – кричала она.
– Ну пусть попадет, – сказал ей отец. – Твоя сестра научится на своих ошибках, разве нет?
«Пусть попадет». Эта мысль не выходила у Азуми из головы, когда она вернулась в коттедж тетушки Вакамэ в тот последний день. Она думала над этими словами, когда солнце село, а она никому не сказала, что оставила Морико одну на тропинке у опушки леса, держащую в руках ту дурацкую розовую ленту. «Твоя сестра научится на своих ошибках, разве нет?»
В то время Азуми понятия не имела, как распространится эта инфекция – как она проникнет к ней в мозг точно червь, превратит ее в безмозглого зомби и поведет, беспомощную, в темный мир сновидений.
Следуя за лентой, Азуми дошла до конца коридора и свернула за угол. Прямо впереди из двери справа бил свет. Листы бумаги, точно хлебные крошки, устилали весь путь до этой двери. Азуми пошла вперед и нагнулась, чтобы рассмотреть листы. Подняв сразу несколько, она заметила одни и те же слова, написанные карандашом в верхнем углу: «Дорогая сестра…»
Кто-то играет с ней. Со всеми ними. Зловещие фигурки из папье-маше, выглядевшие точь-в-точь как ребята, которых она встретила сегодня, а теперь ленты и вещи из леса – здесь, в доме…
Она подняла еще одну страницу. Эта отличалась от остальных. За словами «Дорогая Азуми» шли жирные толстые полосы. Фирменный маркер исполосовал все письмо. Азуми пригляделась.
Держа фонарик прямо перед бумагой, она изучала углубления на листе, пытаясь разобрать послание, которое кто-то пытался стереть.
Дорогая Азуми,
Я очень по тебе скучаю. Если бы мы только могли встретиться…
Гнев вспыхнул у нее внутри, и она с трудом удержалась от того, чтобы не смять бумажку в комок. Кто-то в совершенстве подделал почерк Морико. Кому пришло в голову насмехаться над ней подобным образом?! Кроме Маркуса, она никому не рассказывала о сестре. Он что, решил так подшутить над ней в отместку за какую-то случайную глупость, на которую обиделся?
Впереди послышался приглушенный кашель. В тусклом свете, сочившемся из приоткрытой двери, стоял какой-то человек и держал конец розовой ленты. Азуми прищурилась.
– Эй? – окликнула она.
Человек не ответил. Не сдвинулся с места. Стараясь подавить дрожь, Азуми медленно пошла вперед.
– Это ты написал? – Азуми вдруг поняла, что готова расплакаться. – Отвечай!
Она сама не понимала, что чувствует. Все мысли и эмоции перемешались.
Она подумала о тех днях, когда искала в Интернете школы на Восточном побережье и на экране появлялся только один вариант.
«Ларкспур». Этот человек замешан в этом? Невозможно. Ни с технической, ни с психологической точки зрения – Азуми представить не могла, что кто-то может быть настолько жестоким.
Она готова была разорвать бумагу на клочки, но тут человек шагнул в слабый луч света ее фонарика, и Азуми затаила дыхание.
– Морико? – хрипло прошептала Азуми. Ее лицо горело. По коже бежали мурашки, а коридор покачивался – или ей только так казалось?
Девочка шагнула назад, в тень, черты ее лица растворились во мраке. Она бросила конец ленты и скрылась за дверью.
– Морико, подожди! – крикнула Азуми и бросилась вслед за сестрой.
Глава 22
– ЭЙ, ИДИТЕ СЮДА! – позвал Дэш. Они с братом ушли вперед и теперь стояли перед большой деревянной дверью с правой стороны коридора. – Может быть, здесь выход!
Верхний полукруглый край массивной двери, возвышающейся над ними, был украшен резьбой в виде солнечных лучей. Маркус и Поппи нагнали близнецов и с опаской приблизились к двери. Дилан уже вовсю дергал за ручку.
– Вряд ли, – сказал Маркус. – Смотрите!
Дилан не заметил с дюжину ржавых гвоздей, вбитых во внешний край двери и пригвождавших ее к косяку. Дэш неуклюже оторвал руки брата от ручки:
– Видимо, кто-то не хочет, чтобы сюда ходили.
– Возможно, – сказала Поппи. – Или они не хотят кого-то отсюда выпускать.
Дэш закрыл глаза, и Поппи подумала, что бы такое сделать, чтобы не пугать своих новых друзей. Друзья? Вот кем они стали? Несмотря на неприязнь, уже выросшую между ней и Маркусом с Диланом, ей пришлось признать, что Дэша она воспринимает как друга.
– Прости, Дэш, – сказала она. Эти простые слова дались ей нелегко. Девочки из «Четвертой надежды» извинялись крайне редко – если только мисс Тейт не грозилась наказать их.
– Слушайте, – прошептал Дилан.
Он поднес ухо к двери, не касаясь ее. Остальные решили, что прекрасно слышат с того места, где стоят. Изнутри доносилось легкое царапанье, как будто длинные ногти скребли по дереву. Дилан переглянулся с остальными:
– Как думаете, это Азуми?
Никто не хотел звать ее и выдавать свое присутствие.
– А что, если она действительно там? – спросила Поппи. – Нам нужен молоток с гвоздодером, чтобы вытащить гвозди.
– Можно пойти поискать, – предложил Маркус, но возвращаться обратно в коридор, черневший за их спинами, никто желанием не горел.
Дверная ручка яростно задергалась, и все отскочили. Раздался резкий удар, дверь затряслась и задрожала. Потом вдруг выгнулась, и гвозди, торчавшие из нее, выпрямились.
Дэш всхлипнул. Все они были слишком испуганы, чтобы двигаться. Слишком испуганы, чтобы говорить. Но Дэш знал, что все они думают об одном и том же: «Там кто-то из этих детей в масках, и он или она пытается добраться до нас».
А потом, так же внезапно, как и начались, удары прекратились, стихло и царапанье. Коридор погрузился в тишину, которая, казалось, звенела в ушах, словно долгий и ровный шум. Все затаили дыхание. Но что странно – эхо сдерживаемого дыхания разрезало тишину точно нож.
– Маркус, – прошептал Дилан. Его глаза округлились от ужаса. – За тобой кто-то стоит.
Глава 23
Все обернулись.
В глубине коридора, в нескольких метрах от двери с гвоздями, стоял мальчик и смотрел на них. По крайней мере, создавалось ощущение, что он смотрит: из-за маски понять наверняка было невозможно. Это была маска собаки, ее черные губы тянулись прямо до ушей. У мальчика были растрепанные светлые волосы, и одет он был примерно так же, как и остальные сегодняшние незнакомцы: в жесткие фланелевые штаны, белую рубашку и серый свитер.
– Кто ты?! – закричал Маркус. – Что тебе нужно?!
Мальчик в маске собаки шагнул к Маркусу, кивая, как будто хотел поддразнить его. В руке он сжимал видавшую виды сломанную скрипку. Гриф висел на одних струнах и ритмично, точно метроном, бил мальчика по ноге.
– Он просто пытается запугать нас, – сказал Дилан, шагнув навстречу мальчику. Дэш схватил его за плечо в надежде остановить брата, но тот стряхнул руку. – Плохая идея, парень! Вали отсюда!
– Дилан, молчи! – процедил Дэш сквозь стиснутые зубы.
– Маркус! – прошептала Поппи. – Ты стоишь слишком близко.
Мальчик в маске медленно повернул голову, словно приветствуя всех остальных. А затем вдруг резко выбросил вперед скрипку. Деревянный корпус с такой силой ударил Маркуса по лицу, что он упал на пол. В следующий миг – так, что никто не успел среагировать, – мальчик в маске бросился на Маркуса, сел ему на грудь и обмотал струны сломанной скрипки вокруг его горла, чтобы перекрыть дыхание. Маркус сдавленно вскрикнул, глаза его полезли из орбит.
– Прекрати! – заорал Дэш. – Отстань от него!
Он сорвался с места и навалился на мальчика. Тот и бровью не повел, а Дэш оказался на полу.
– Ого, – удивился Дилан. – Вот ты как…
Он поспешил на помощь брату, но оказался недостаточно проворным. Мальчик легко уклонился от удара. Выбросив колено вперед, он опустил его на горло Дэшу, прижав его к полу рядом с Маркусом. Дилан от страха застыл на месте.
– Дилан! – просипел Дэш.
– Оставь их! – закричала Поппи, стряхнув оцепенение и бросившись к дерущимся. Она сорвала струны, впивавшиеся в горло Маркусу. Дилан попытался ударить мальчика по колену, но промахнулся.
– Дилан, осторожнее! – взвизгнула Поппи.
Мальчик дернулся и зашипел на Дилана, когда тот замахнулся на него кулаком. Поппи всем весом навалилась на плечо мальчика в маске, и Дэшу удалось извернуться и выползти из-под него.
Маркус, по-прежнему распластанный на полу, потянулся к мальчику.
– Отстань… от… нас! – прохрипел он, пытаясь схватить его за одежду, чтобы повалить.
Дилан, вскинув кулаки, снова вышел вперед. Он тоже попытался ухватить врага за рукав свитера, но рука как будто проскользнула сквозь него. Мальчик посмотрел на него, и маска собаки изменилась: глаза расширились, верхняя губа задралась в оскале, обнажив желтые пластиковые зубы. Мальчик вскочил на ноги и съежился, словно огорошенный тем, что Дилан попытался коснуться его.