». Молодой человек принял из рук Яны дорожный чемоданчик на колесах и покатил его к выходу, перед которым ожидал белый лимузин с гостиничным логотипом на передней дверце.
Когда гости разместились на пассажирском диване, встречающий опустился на переднее кресло и спросил:
– Сразу в отель поедем, или вы, может быть, хотите что-то посмотреть, что-то посетить?
– Сначала поселимся, – ответил Борис Ильич, глядя в окно на длинный ряд высоких зданий со стеклянными фасадами, в которых отражалось голубое небо.
– И здесь все застроили, – усмехнулся Капустин, – а раньше голое поле было.
– Давно не были в России? – поинтересовался молодой человек.
Борис Ильич отозвался не сразу. Ему захотелось сказать, что в других странах гостиничный персонал вышколен, и там не задают ненужных вопросов.
И все же ответил, не поворачивая головы.
– Почти двадцать лет. И аэропорт другой был.
Парень молча кивнул, хотя вряд ли знал это точно.
Доехали быстро, несмотря на плотное движение, не такое, разумеется, как в Лондоне, но все же. Капустин глядел на пролетающие мимо автомобили и удивлялся большому количеству престижных моделей. Яну же не интересовало ничего, она открыла мини-бар, достала бутылочку «перье» и теперь пила минералку прямо из горлышка, рассматривая разложенный на коленях английский журнал, прихваченный из самолета.
Молодой человек поднялся вместе с ними на гостиничном лифте. Чемоданчик теперь держал в руках носильщик в униформе. И на лифтере тоже была униформа. Когда-то давно Борис Ильич уже останавливался в этой гостинице, которая считалась лучшей в городе, но тогда в ней не было таких роскошных интерьеров, как, впрочем, и униформы.
Люкс оказался очень просторным, как и положено, с отдельной спальней. Кожаные кресла и диван, картины на стенах. В китайской вазе на консоли – свежие цветы, на столе с резными ножками – блюдо с фруктами.
– Чего-нибудь желаете? – спросил молодой человек, встретивший их в аэропорту.
Капустин покачал головой. Парень направился к выходу, но Борис Ильич остановил его:
– Сто водочки. «Абсолют Курант». Бутерброды с черной икрой, осетринки.
– Еще что-нибудь?
Капустин оглянулся на Яну, она покачала головой.
– Ступай, – махнул рукой Борис Ильич.
Парень ушел. Капустин подошел к окну. Светили солнцем верхние этажи зданий на противоположной стороне неширокой улочки и стеклянный купол какого-то атриума.
– Когда у тебя встреча с этим Селезневым? – спросила Яна.
– Он позвонит завтра утром, а сегодня мы отдохнем.
– Может, посетим какой-нибудь клуб?
Борис Ильич не ответил, он продолжал смотреть в окно и размышлять. Как-то уж очень быстро он согласился на эту встречу, которую не планировал и которой не ожидал, вероятно, сам Селезнев. А может, это заранее запланированная встреча, а он – опытный и мудрый Капустин – так легко клюнул? Но почему? Потому что сюда потянула его Яна? Или малознакомая ей девица решила разыграть свою, непонятную ему партию? Только ли в том дело, что кто-то обещал ей инвестиции? Но он никогда никому ничего не обещает, если эти обещания не приносят выгоду ему самому. А тут полная неизвестность. Может, зря он притащился сюда?
Капустин смотрел за окно и чувствовал, как растет в нем тревога. Он прошелся по комнате, приблизился к живописно расслабленной в кресле Яне, наклонился и поцеловал ее в подставленные губы. И тут же девушка поднялась.
– Я пока полежу в джакузи. Потом приведу себя в порядок. Может, сходим куда-нибудь днем – до вечера времени много?
– Сходим, – без особого энтузиазма согласился Борис Ильич.
В дверь постучали, вошла молоденькая официантка. Она катила за собой столик, на котором было все заказанное Капустиным и даже больше: в ведерке со льдом уютно примостилась поллитровая бутылка «Абсолюта», рядом с осетриной лежали тонкие ломтики розовой семги, тут же стояло блюдо с сырным ассорти, а в вазочке на коротком стебле тускло поблескивали соленые белые грибы.
Капустин наполнил рюмку и быстро выпил, чтобы погасить в себе чувство неуверенности, закусил бутербродом с икрой, потом попробовал грибы и снова налил.
– Я в ванную, – предупредила Яна, – оставляю тебя на часок одного, так что развлекайся без меня.
– Можешь не спешить, – ответил он, – я должен посидеть подумать. Надо получше подготовиться к переговорам.
Яна заглянула в спальню, потом появилась из нее в одном халатике, проходя мимо, распахнула его, демонстрируя, что у нее под халатиком никакого белья, чмокнула воздух и пропала в ванной.
Тревога не покидала Капустина. Он наполнил третью рюмку, когда в дверь осторожно постучали, и почти сразу на пороге возник молодой человек, но не тот, что встречал их в аэропорту, а другой, хотя такой же молодой и субтильный.
– С прибытием вас, Борис Ильич, – произнес он. – Меня прислал Селезнев, хочет предложить встретиться сегодня, если вы не против. Завтра обещают ливни, а Игорь Егорович считает, что хорошие дела надо начинать в хорошую погоду.
– Абсолютно верно, – согласился Капустин, чувствуя, что на душе стало немного спокойнее. – А когда и где он хочет встретиться?
– Если вы согласны, то можно прямо сейчас. Селезнев прислал за вами машину и ждет вас в своем загородном доме. Тут всего час езды.
– Хорошо, – согласился Борис Ильич, – к чему тянуть. Дожди нам не нужны.
Он подошел к двери ванной, где в джакузи бурлила вода и что-то очень тихо напевала Яна. Постучал в дверь и сказал:
– Я уехал по делам. Если что-то будет надо, звони.
Вместе с молодым человеком они спустились в холл первого этажа, вышли на площадку перед отелем, тут же подъехал белый «Мерседес». Капустин сел в него и, когда тронулись с места, обернувшись, увидел, что вслед за ними двинулся и черный внедорожник «Тахо».
«Все как полагается – охрану выделил», – подумал Борис Ильич.
– Как там Игорь Егорович? – спросил он.
Субтильный парень пожал плечами:
– Трудится, а наше дело – привозить-отвозить.
По городу не ехали, а неслись и скоро выскочили на широкую и прямую загородную трассу. «Тахо» неотступно шел сзади, но потом вдруг поравнялся с «Мерседесом», обогнал его и сбросил скорость. А через несколько десятков метров и вовсе свернул на неширокую грунтовку. Автомобиль, в котором везли Бориса Ильича, последовал за ним. Въехали в лес.
– Куда это мы? – удивился Капустин.
– Впереди дорогу ремонтируют, все равно придется объезжать по такой же, – объяснил молчавший до того водитель. – А по этой на пять километров короче получается.
Шедший впереди внедорожник затормозил. Остановился и «Мерседес».
– Вам лучше в «Тахо» пересесть, – посоветовал сопровождающий. – В «мерсе» растрясет: впереди сплошные кочки будут.
Борис Ильич вышел из машины, посмотрел себе под ноги: колеи видно не было – вряд ли здесь часто проезжают машины.
– А долго еще? – спросил он.
– Да приехали уже, – ответили ему, – с километр осталось.
Капустин сел на заднее сиденье внедорожника, откуда перед тем вышли два крепких парня в костюмах. В салоне остался лишь водитель в черной бейсболке и темных очках. Машина медленно тронулась, слегка покачиваясь на ухабах. Но очень скоро остановилась.
– Что-то случилось? – поинтересовался Борис Ильич.
– Слезай, приехали, – ответил водитель и обернулся.
Было ему за сорок, и он выглядел спокойным.
– Зачем мне вылезать? – возразил Капустин, стараясь не замечать наглости, но чувствуя, что сейчас может произойти то, чего он не учел. – Везите меня к Селезневу.
– Уже привезли, – усмехнулся водитель.
Дверь внедорожника распахнулась. Один из парней ухватил финансового гения за плечо и без видимых усилий выдернул из салона, словно морковку из грядки. Капустин едва удержался на ногах.
– Что вы себе… Вы хоть представляете, что с вами будет?!
Борис Ильич сунул руку в карман пиджака, вытащил мобильник, но телефон тут же отобрали. Человек в бейсболке обошел капот и остановился, глядя на английского гостя в упор.
– Ну что, Боренька, – произнес он, – добегался? А теперь отвечать будешь. Сколько у тебя теперь бабла наворованного? Сто, двести лимонов? Триста? Знающие люди говорят, что поболе. А ведь это мое лаве.
– Что за чушь? – возмутился известный бизнесмен и оглянулся, чтобы оценить уровень опасности. – Это что, розыгрыш такой? Кому я и чего должен?
– Ты мне должен, – произнес человек и снял очки, – все, что имеешь, и еще кое-что.
– Так это можно обсудить в другом месте, необязательно было в лес тащить.
Борис Ильич вглядывался в лицо этого человека, но не мог разглядеть – перед глазами стояла мутная пелена. Теперь уже ясно, что Селезнев ничего не забыл: он помнит все и теперь хочет отомстить, хочет оставить его нищим. Заколотилось сердце, но не так, как когда-то, почти сорок лет назад, когда он засунул руку в карман чужого кожаного пальто. Сердце сейчас дрожало мелкой дрожью, и дрожь эта отдавалась в руках и пробегала по позвоночнику.
– Я готов обсудить сумму…
Капустин поперхнулся, потому что понял: эти люди уверены, что могут забрать у него все.
– Скажите сколько?
– Тебе уже сказали. Возьмем, сколько получится. Инвестиционный договор за тебя уже подписан… До конца дня тремя траншами деньги пойдут на наши счета. Девочку твою сейчас заберут из номера или уже забрали… Будем возить ее по банкоматам, пока она не обнулит все твои карты.
– Инвестиционные договоры, карты… – попытался возразить Борис Ильич. – По ним никто не отправит ни цента. На картах – миллион-два. Я же вам дам больше…
– Мы возьмем, сколько надо, – вдруг рассмеялся человек, лица которого он не мог разглядеть, но вдруг узнал голос, а человек продолжал: – Ладно, иди уж.
– Куда? – не понял Капустин.
– Да куда хочешь.
Борис Ильич обернулся. Вокруг был лес. Стояли два автомобиля и бандиты. Узкая тропинка вела неизвестно куда, и в конце этой тропинки светило солнце, пробиваясь сквозь густые лапы елей. Что-то блестело за стволами – река или озеро. И он пошел туда, сначала медленно, не веря, что его отпускают, потом понял, что это и в самом деле был розыгрыш – жестокий и беспощадный. Капустин ускорил шаг, он уже почти бежал, чувствуя, как в ушах пульсирует кровь. Он не слышал ничего, задыхаясь от обиды, остатков страха и злости.