— Действительно, — так же встревоженно сказала жена.
Юрий Николаевич кинул взгляд на дверную накладку. Она была согнута. Явно кто-то пытался оторвать ее и войти в дом. Но кто-то или что-то помешало. Он торопливо открыл тяжелый замок, толкнул дверь. Скрипя, она с трудом открылась. Почему это? Раньше легко открывалась и не скрипела. Он быстро прошагал по коридору к двери на кухню. Слава богу, она была заперта. Открыл, вошел в кухню и окинул все быстрым проверяющим взглядом. Все было на своих местах. И стол под клеенкой с керамической вазой и сухой веткой ольхи. И буфет. Он прошел к буфету. Закрыт. В нем посуда, рюмки, фужеры. Вроде все цело. И в соседней комнате порядок. И в кабинете. И облегченно вздохнул. Значит, кто-то помешал, а то бы пошастал, шкода. Да! Как приемник-то?
Он открыл дверцу и обомлел. Приемник лежал не на нижней полке, а на верхней и на самом виду. Вот, извольте, брали приемник. Это же бог знает что!.. Юрий Николаевич поставил его на стол и включил. И сразу же застонал тоскующий голос из далекой Индии. Но Юрию Николаевичу было не до его тоски, ему надо было проверить приемник. Он тут же взялся за ручку настройки, чуть покрутил ее, добиваясь чистоты звука, добился, но зеленый огонек в окошечке не светился. Там было темно, а если чуть сдвинуть, то начинал мерцать красный. Что за черт! Юрий Николаевич пробежал роликом по всей шкале. Нет, зеленого не было!
— Зоя, они брали приемник! И испортили его! — вбегая в кухню, вскричал он.
— Не может быть! — встревоженно сказала жена.
— Да-да! Ну зачем, зачем трогать чужие вещи? К тому же дорогие. Не умеете обращаться, не трогайте! Не трогайте!
Зоя Степановна молчала. Она знала: чтобы он не раздражался, не выходил из себя — а это ему было легко, — самое лучшее не перечить, оставить одного. Он ушел и действительно вскоре поутих, хотя она и знала, что еще долго не успокоится. И вдруг он снова закричал:
— Нет, ты погляди, погляди, что здесь творится! Пропала электробритва. И лосьоны для бритья сперли! Нет, это же из рук вон!.. Да тут у них вечеринка была!
Он стоял в дверях кухни негодующий, с полыхающим лицом, со злыми глазами.
— Не может быть! — растерянно сказала жена.
— Чего там не может быть. Веселились! И грязь на ковре!
— Ну подожди, почему непременно должна быть Алка?
— А кто же еще?
— Ну, может, турики... Ты же знаешь, что иногда ребята со своими девчонками забираются в пустые дачи, там веселятся и уезжают... А может, были воры?
— Воры? Если б были воры, они непременно утащили бы «Шарп». Это были какие-то подонки. Ведь надо же, сперли бритву и лосьоны.
— Так, может, туристы?
— Да, туристы! Кавалеры Алки и ее подружки! — Он открыл сервант, вытащил бутылку, потряс ее. — Гляди, всю выжрали, все березовые почки. От простуды хранил! Нет, хороша тихоня!
— Ну почему ты с ней связываешь? — сказала Зоя Степановна.
— А с кем же еще? С кем? Она была с подружкой. Я как в тот раз увидел, сразу понял — такая же, как и Алка, незамужняя. Чего же еще и ждать? За тридцать каждой. Продукция нашего времени! Ха-ха!
Жена осуждающе поглядела на него. И были в ее взгляде и обида и боль.
— Да-да! — злорадно выкрикнул Юрий Николаевич. — Продукция нашего времени. Ни старые девы, ни соломенные вдовы!
— Ну как тебе не стыдно?
— Мне? Мне еще и стыдно? Я еще и виноват? Нет, это уж, знаете ли... — Юрий Николаевич развел руками. И уверенно ткнул пальцем в грудь жене. — Так вот, если хочешь знать, то здесь веселились Алка и ее подружка с парнями. Да-да, и кто-то из них все высмотрел, а когда кончился сабантуй, решил вернуться и забрать «Шарп» и еще кое-что. И вернулся. Вот откуда согнутая накладка. Вот откуда лом! Но, на мое счастье, кто-то или что-то помешало... Впрочем, надо осмотреть все тщательно.
Новый взрыв негодования последовал, когда он пошел за дровами в сарай. Там, чуть в стороне от дверей, валялись флаконы из-под лосьонов «Пингвин» и «Ратмир».
— Ну вот, что я говорил! — Торжествуя, с перекошенным от злости лицом он вбежал в дом. — Подонки, самые настоящие подонки были у нас. Иди, полюбуйся на следы их пребывания...
— Юра, перестань!
— Что перестань? Ты и тут будешь ее защищать? А эти пузырьки из-под лосьонов! Что это такое? О чем это говорит? Он здесь их и высосал.
— Ну почему же? Он мог это сделать там, в доме, а здесь выбросить.
Но Юрий Николаевич не слушал ее, он был захвачен новой мыслью.
— Нет, это уму непостижимо! Притащить таких в дом... не нахожу слов. Не нахожу!
— Здравствуйте! — донеслось из-за забора. Там, за его серыми досками, стояла соседка, рыхлая, пожилая женщина. — Чего это вы шумите?
— Да нет, ничего... просто так разговариваем, — тут же ответил Юрий Николаевич.
— А я думала, не случилось ли чего. На той неделе всю ночь хлопали у вас дверьми.
— Да? — быстро взглянув на жену, сказал Юрий Николаевич и подошел к соседке.
— Ага, а позавчера какой-то человек раным-рано стоял у вас на крыльце. Я еще подумала, не сын ли, но ваш повыше будет.
— Что же вы не спросили его, зачем он, что ему надо?
— Да я за водой на колодец шла, а когда вернулась, его уже не было.
— Так и не знаете, наш или чужой был? Впрочем, откуда наш?
— А что, что-нибудь случилось? — с интересом пробежала глазами по лицам соседка.
— Нет, нет, что вы... — поспешно ответила Зоя Степановна.
— А вот хлопали дверьми-то, это когда ваша племянница с подругой жила, — сказала соседка, пытливо глядя на Юрия Николаевича.
— А я что говорил! — тут же подключился он.
— Ну и что? — совершенно спокойно сказала Зоя Степановна. — Может, и хлопали. Дай ключ, я возьму дров.
Соседка постояла и в раздумье отошла, чувствуя, что от нее что-то скрывают.
— Неужели тебе хочется, чтобы про наш дом всякие сплетни ходили? — сказала Зоя Степановна.
— Не больше, чем тебе, — резко ответил Юрий Николаевич.
Теперь ему все было ясно. Алка с подружкой ехала в электричке. Там они познакомились с парнями, что вполне естественно. Две молодые незамужние женщины и два хлюста. Почему бы им и не познакомиться? И, конечно, надо было как-то продолжить знакомство. И вот прекрасный случай.
«А куда вы путь держите?» — спрашивает один из хлюстов. Оба, вне всякого сомнения, с бородами, усами и волосней до плеч. Может, чуть подвыпили. Но вряд ли, скорее всего трезвые и этим располагающие молодых женщин к дальнейшему знакомству.
«Мы едем на дачу», — говорит, скажем, Алка.
«К папе-маме?»
«Нет, — отвечает Алка, — мы будем жить вдвоем».
«Вот как? Это интересно, верно, Славик?»
«Угу», — говорит Славик. Это тот самый, который потом выпьет лосьоны.
Дальнейшее развитие знакомства нетрудно представить. Девицы дают молодым людям, то бишь хлюстам, адрес, и те приезжают к ним в условленное время. Приезжают с вином, возможно под хмельком, для «завода». Начинается веселье. Сначала за столом. Затем вытаскивается проигрыватель. Танцуют. (Вот откуда на ковре грязь!) Этот, который лосьон-то, начинает совать свой нос куда не следует и обнаруживает «Шарп». Бурный восторг! Еще бы, даешь модерновую музыку! Крутят туда-сюда, рвут друг у друга из рук, и в итоге — зеленый огонек пропадает, на стекле возникают трещины, словно кто ударил по нему кулаком. Мерзавцы!
Юрий Николаевич задохнулся от негодования. Нет, он никак не мог успокоиться. Тихоня! Хороша тихоня! Недаром говорят, в тихом омуте черти водятся... Тут он вошел в кухню и обнаружил на полу у окна почти пустую трехлитровую банку, а в ней были маринованные огурцы. И за ней, черт побери, за ней пустую консервную банку. А в ней была кура с шампиньонами. Последняя банка! Хранилась в кладовке. И ее вытащили. И огурцы съели. И даже рассол выпили. Ну это, наверное, Славик, после того как выпил лосьоны. Его начала томить жажда. К тому же и настойка из березовых почек стала сказываться.
«Так-так, — раздраженно прикидывал Юрий Николаевич, идя как бы по следу и представляя все, что творилось на даче. — Пили, ели, танцевали, а затем наступила ночь любви...»
Дальнейшее ему было совершенно ясно. Этот Славик не раз вставал, гасил пожар внутри себя огуречным рассолом. Выходил во двор. (Вот почему соседка слышала хлопанье дверями.) А под утро, когда все спали, этот Славик прихватил с собой электробритву и исчез с приятелем, бросив вовсе не прощальный взгляд на «Шарп».
— Юра! — позвала жена.
— Да! — Он энергично подошел к ней, сам не понимая, откуда у него появилась энергия. Так, наверное, чувствует себя бывалый воин, выходя на боевую операцию.
— Посмотри, на веранде открыта форточка.
Он бросил взгляд на форточку. Действительно, она была распахнута.
— И что же ты думаешь по этому поводу? — неожиданно спокойно спросил он.
— Да то, что здесь были воры. И Алла вовсе ни при чем.
— Вот как? Нет, матушка, — сказал Юрий Николаевич, — как раз наоборот. Эта форточка доказывает, что здесь были кавалеры, и один из них, тот самый, которого видела соседка, явился сюда за «Шарпом». Он-то и открыл предусмотрительно форточку, чтобы не ломать дверь.
— Ну откуда ты знаешь?
— Да тут и знать нечего! Самая элементарная логика! Не нужно много ума, чтобы догадаться, как все это было. Он оставил открытой форточку, чтобы залезть в дом, не ломая дверь.
— Но в форточку может залезть только худенький, почти мальчишка...
— Почему же непременно мальчишка? Худенький, но высоконький. Так будет точнее. Да и на правду больше похоже. Алкаши не бывают толстыми.
— Ну откуда ты знаешь, что он алкаш?
— Да оттуда, что только алкаш может выжрать лосьоны.
— Какой кошмар...
— Вот именно.
— Но только Алла здесь ни при чем. Она так не может сделать.
— Ну конечно, это к ее подруге пришел такой кавалер. Но тогда хороша подруга, черт подери!
— Не ругайся.
— Извини, но это единственный способ избежать инфаркта.
— Тьфу-тьфу...
Он вышел на крыльцо. Осмотрел лом. Это был старый работяга лом, проржавевший, тупой, несколько искривленный, оставшийся в его хозяйстве еще от тех времен, когда закладывалась дача. «Какая халатность, — осудил себя Юрий Николаевич, — такие вещи надо убирать в сарай». И он отнес лом в сарай. Потом еще раз внимательно осмотрел изогнутую накладку. Да, сомнений быть не могло: кто-то пытался ее сорвать. Но, слава богу, помешали... Конечно, особого тр