– А сейчас ты будешь учить нас мудрости, – сказал Искатель Гнезд.
Я сказал им, что вряд ли у меня есть что‑то, что может им пригодиться.
Искатель важно кивнул головой.
– Да, покорность – первый признак мудрости.
– Скорее всего, это я хотел бы узнать кое‑что от вас. Вы видели Большие Сани?
Они закивали. Я заметил, что этот вопрос взволновал их.
– Давно они уехали?
– Они были здесь, потом день их не было, а потом появился ты. По одежде и лицу мы догадались, что ты с Больших Саней. Так же, как и они, ты похож на виггиков, только ты не такой жестокий.
– Кто такие виггики?
– Это охотники, которые быстро бегают и поют. Это они поймали зверьков. – Внезапно Искатель широко улыбнулся. – Они охотятся для нас, а когда пробуют охотиться на нас, мы показываем, что с нами лучше не связываться.
– Не понимаю, как это они охотятся для вас?
– У них есть такой обычай: когда они убивают маленького зверька, то зарывают его в снег, чтобы забрать потом, когда будут возвращаться с охоты. Однако, того, самого лучшего, который достался тебе, мы убили сами, вытаскивая маленького Цумманжа из теплого домика под землей.
– Я, кажется, знаю этих виггиков. Позавчера они убили нашвонка.
– О, это новость! Мы сами…
Со стороны входного отверстия раздался отчаянный крик. Пария, сидевшая там, наощупь двигалась к середине.
Все вскочили на ноги, хватая друг друга в возбуждении, когда раздался новый голос, глубокий и басовитый, как гудение колокола или мощной виолончели.
– Привет, оборванцы! Это еще кого вы нашли на склоне?
У входа в шалаш стоял человек, размерами схожий с нашвонком, и заглядывал внутрь. У него был узкий подбородок, тонкие губы, острые скулы и большие зеленые глаза, такие красивые, что не шли к мужскому лицу. От этого человека, несмотря на рост и явные признаки пола, веяло чем‑то женственным или даже женоподобным. Большой, но довольно нежной рукой он держал вытесанную из ребра какого‑то огромного животного палку, заканчивающуюся грозно выглядевшими колючками.
Мужчины и несколько подростков двинулись к нему, в то время как женщины сгрудились возле Утреннего Кровавого Лица, плечи которой были обезображены свежей кровавой раной, нанесенной ударом дубины великана.
Я присоединился к мужчинам, поскольку располагал складным ножом.
Искатель Гнезд поднял свое кривое оружие.
– Возьми меня, – крикнул он. – Вытащи меня отсюда, Миммунка, но помни, что умирая, я вгоню тебе это в живот по самую рукоятку.
Смешок Миммунка напоминал шум, который издает небольшой водопад.
– Я не хочу тебя, старик. Твое мясо твердое, как корни, которые ты так любишь. Дай мне какого‑нибудь маленького мягкого птенчика, который тебе не нужен, и я пойду себе.
– Чтобы вернуться утром?
– Нет, клянусь! Утром я поменяю охотничий район. Я ухожу на равнину над рекой. Болота замерзли, и я могу теперь хорошо охотиться. Помнишь, как я взял у тебя того маленького крикуна? Это было, когда луны сошлись на небе. Сколько дней прошло, прежде чем ты увидел меня? Не менее двадцати, если не больше.
– Мы все время следили за тобой в лесу.
– Да, где‑то там я был, но не заметил вас. Да что об этом! Ты посмотри на тех, кто стоит за тобой! Разве они все нужны тебе?
– Наш закон гласит, что все соплеменники важны.
– Ха‑ха! Еще одно из тех новшеств, которые вы переняли у людей Больших Саней?
– Нет, закон всегда был таким.
– Чему же вы еще научились от них? Одна болтовня, и только!
– Ты тоже мог бы переговорить с ними, как это сделали мы.
– О, да! – важно кивнул Миммунка. – Думаю, я мог бы многому их научить.
Казалось, он забыл, что явился сюда за очередной жертвой, но я заметил, что он медленно пододвигается к Искателю Гнезд.
– Ничему ты не сможешь их научить! Твоя жизнь заключается только в убийстве!
– Что ты об этом знаешь? Дай мне ту, в которую попала моя дубина.
Женщины зашептались и, когда я повернулся к ним, они уже вытолкнули вперед Утреннее Кровавое Лицо.
– А это кто? – внезапно закричал Миммунка.
Он глядел прямо на меня.
Искатель Гнезд промолчал. В тот момент, когда великан отвел от него взгляд, он шагнул вперед и нацелился своим оружием в руку пришельца. Миммунка отшатнулся, но вождь, восстановив равновесие после первого сильного замаха, не сплоховал. Он снова напал, на этот раз целясь в голову гиганта.
То, что произошло потом, было так быстро, что я потерял ориентировку. Через мгновение Искатель Гнезд лежал на снегу у входа в шалаш, а Миммунка исчез.
Мужчины племени бросились за ним в погоню, выкрикивая угрозы и оскорбления.
Когда я подбежал к Искателю Гнезд, две женщины помогли ему встать и подвели к огню.
Я поинтересовался, словно идиот, как он себя чувствует.
– Вполне хорошо, если не считать, что Миммунка все‑таки здорово поцарапал меня. Бывало и хуже.
Женщины сняли с него грязную кожаную рубашку, и я увидел, что его грудь покрыта множеством шрамов.
– Молодые побежали за великаном. Он не поубивает их?
– Наверняка нет, – покачал головой Искатель Гнезд. – Он будет бежать, если только им не удастся окружить его. Если бы это был Кетин или виггики, тогда другое дело. Тогда бы я вернул их.
В хижину ворвался какой‑то юноша и с порога закричал:
– Почему вы не сказали мне о погоне? Я обязательно последовал бы…
Искатель Гнезд громко засмеялся.
– И очень хорошо сделали, что не позвали тебя, Белое Яблоко! Даже Миммунка стал бы опасен, если бы ему захотелось отведать твоего мягкого мяса.
– Однако, я должен был идти со всеми!
– Пойдешь через год!
Один за другим возвращались молодые мужчины племени с яростными, разочарованными лицами.
Когда они расселись возле костра и раны вождя были перевязаны, я спросил, чему они научили людей с Больших Саней.
– Всему, что знали, – ответил Искатель Гнезд. Он лежал на спине возле огня, но свое старое, сморщенное годами лицо повернул ко мне. – Мы пели им песни, утверждающие наши законы, которые учили, как воевать и где находить еду, как строить шалаши и что дает дружба с другими племенами. Но ты ведь являешься одним из них, почему же тогда они тебе ничего не рассказали?
Я подумал, что лучше не признаваться, что потерял память.
– Я хотел бы еще раз услышать это от вас, – сказал я.
– Да, самая спокойная вода в середине! Такова мудрость. Мы учили их, а они учили нас.
– Ты мог бы повторить что‑нибудь из того, чему они учили вас?
– Пускай это сделает кто‑нибудь другой. Я все помню, но когда теряю много крови, то чувствую себя очень старым. Пусть говорит молодежь.
Некоторое время царила тишина. Наконец, слегка заикаясь от волнения, отозвался Белое Яблоко.
– Мир изменится, – сказал он. – Снег растает и никогда уже не вернется. Дети, которые родятся, не будут даже знать, что это такое, и станут удивляться, когда мы будем рассказывать им об этом.
– Когда это произойдет?
Белое Яблоко беспомощно пожал плечами.
– Наверное, скоро. Но что означает «скоро» для людей с Больших Саней? Кто это может знать?
– Быть может, это произойдет не при твоей жизни, – отозвался вождь, – а может быть, еще перед моей смертью.
– Вот именно, – кивнул юноша. – Люди с Больших Саней приносили большой камень. Когда я касался его, то чувствовал, что он живой, словно в нем горел огонь. Тогда и была раскрыта завеса дней и мы увидели мир таким, каким он станет, когда исчезнет снег. Солнце ярко светило и везде были растения, много растений. Между ними ходили люди нашего племени, а вместе с ними Денизес, его жена и дети.
– И что мы должны будем делать? – напомнил Искатель Гнезд.
– Нельзя будет есть некоторые виды растений, – произнес Белое Яблоко и улыбнулся. – Именно этого я и не понял. Ведь можно есть все, что отыщешь, нельзя есть только то, чего нет. Как можно есть то, чего нет?
– То, что встречается очень редко, не может быть съедено. Таков будет новый закон. Некоторые птицы, например… – Искатель Гнезд замолчал.
Поглядев в сторону уже заполненного темнотой входа, я заметил, что снег замел следы недавней стычки. Даже кровь, до этого ярко выделявшаяся на белом снегу, исчезла под свежим пушистым слоем.
– Некоторые птицы будут устраивать гнезда на свисающих до земли ветках, объяснил Белое Яблоко. – Когда станет тепло, они будут нести яйца. Их тоже нельзя будет есть.
Искатель Гнезд лежал с закрытыми глазами.
Белое Яблоко наклонился ко мне и закончил шепотом:
– Он когда‑то нашел очень много таких гнезд и сейчас переживает из‑за этого. Но когда это можно будет делать? Можно ли повернуть закон вспять?
Я покачал головой.
– Я думал, – неожиданно отозвался Искатель Гнезд, – что умру, защищая женщин и детей, а не возле костра.
ДЕНЬ ШЕСТОЙ
Я прослушал то, что записал вчера, и пришел к выводу, что не должен так резко обрывать свой рассказ. Это не было преднамеренно, просто после бегства Миммунка больше ничего интересного не произошло.
Снег валил беспрестанно. Искатель Гнезд лежал возле костра и похрапывал во сне. Остаток вечера я провел в разговорах с членами племени, прислушивался к их разговорам между собой.
Когда я проснулся рано утром, Искатель Гнезд был уже мертв. Кажется, это событие ошеломило только меня, потому что соплеменники знали о приближавшейся смерти вождя по тем словам, которые тот говорил накануне вечером.
Разговоры шли только о поминках.
Я спросил о специально приготовленной для этого еде, но мне объяснили, что единственным блюдом на поминках будет лишь сам Искатель Гнезд. После этого я уже молчал, но, кажется, Белое Яблоко заметил выражение моего лица, потому что отозвал меня в сторону и заверил, что сам Искатель Гнезд часто принимал участие в таком обряде и что его дух только тогда обретет полный покой, когда тело вернется в племя, которому принадлежит. Жаль, вспомнил он, что нет матери Искателя Гнезд, ведь во время поминок она имела право на сердце и глаза своего умершего сына.