Затем произошло нечто странное, смысл этой части церемонии так и остался мне неясен. Выйдя на минуту из обрядовой хижины, я увидел, что из лесу появился туземец с двумя тонкими палками в руках. К каждой палке было привязано по карпулю (это маленький зверек из семейства сумчатых величиной не больше крысы).
Туземец вошел в обрядовую хижину, и палки с привязанными к ним зверьками, так же как раньше мальчики, начали передаваться из рук в руки по двум рядам поющих мужчин. Когда палки дошли до конца хижины, зверьков отвязали и выпустили на свободу, Они тут же скрылись в кустах. Между прочим, у туземцев эти зверьки считаются особым деликатесом.
Яга объяснил мне, что и у духов, так же как и у людей, тоже есть свиньи. Так вот карпули — это свиньи духов. Если карпуль из лесу пройдет через гуруанду — дом духов, то в этих местах появится много-много карпуля, и туземцы смогут охотиться на него[22].
Некоторое время мужчины оставались еще в обрядовой хижине, где они пели и танцевали, вернее сказать, топтались на платформах. Но вскоре все разошлись. Время близилось к вечеру.
— Сегодня вечером они опять соберутся здесь, — сказал мне Яга. — Тогда зажгут костер, и мальчики будут бегать по раскаленным углям.
Мы с доктором Родериком тоже ушли в свою палатку.
Вечером мы услыхали, как мужчины снова начали петь и танцевать в обрядовой хижине. Придя туда, мы увидели, что по всему проходу между платформами зажжены маленькие костры. Жара в хижине была невыносимая. Танцующие мужчины блестели от пота. Мальчики, которым предстояло пройти обряд посвящения, иногда тоже принимались танцевать. А вообще они все время находились в маленькой комнатке в конце хижины. Этих мальчиков называют гуру-игири. Мне не совсем ясно значение этого слова, понятно только, что оно связано с обрядом и что слово «гуру» означает дух.
Увидев, что ничего интересного в хижине не происходит, мы ушли спать.
На рассвете Яга разбудил нас и сказал, что сейчас начнется обряд посвящения гуру-игири.
Мы быстро пошли к обрядовой хижине. Несколько мужчин все еще танцевали, остальные сидели на платформах и пели. Костры догорели, остались только пылающие угли и пепел.
Старик Вараго, распорядитель церемонии, отдал какие-то приказания, мужчины вскочили и снова начали танцевать. Теперь почти все они держали в руках длинные зеленые ветки и сухие прутья.
Пять или шесть мальчиков выстроились в проходе в нижнем конце хижины. По знаку Вараго они один за другим побежали прямо по раскаленным углям, а мужчины начали хлестать их прутьями.
После этой процедуры только двое мальчиков немного жаловались на ожоги; серьезных травм не было ни у кого. Угли уже покрылись пеплом, а розги были чисто символические. Но не всех мальчиков пропустили сквозь этот строй. Некоторые из них так и остались стоять в конце хижины. Яга сказал, что мальчикам разрешают бегать по огню только после третьего участия в празднике теге пулу.
Потом мальчиков одного за другим сажали перед Вараго, который терпеливо внушал каждому, что теперь он должен вести себя, как взрослый мужчина. Он обязан помочь отомстить, если кто-то в роду будет убит, должен проявлять храбрость в битве, помогать строить хижины и разводить огороды, заботиться о стариках и помогать им. А главное, надо держаться подальше от женщин, иначе он заболеет и в бою не будет достаточно сильным.
Для мальчиков эта церемония означает, что окончилась пора беззаботного детства и что отныне у них, как и у всех, есть обязанности перед племенем[23].
Уже совсем рассвело, и туземцы начали расходиться, чтобы хоть немного поспать перед продолжением церемонии.
Утром, когда мы с доктором Родериком сидели в своей палатке, к нам пришел Яга и рассказал, что в хижине по соседству лежит на носилках больной человек. Его принесли родственники, которые прослышали о белом чудо-докторе. Но они не посмели явиться прямо к нам, потому что они не участвуют в церемонии теге пулу.
Вместе с доктором Родериком и Ягой мы пошли к больному. Это был туземец средних лет. Он лежал без сознания. В боку у него зияла воспаленная рана; похоже, она была нанесена копьем. Родственники рассказали, что он болен уже давно, и они приводили к нему колдуна, чтобы тот выпустил злого духа из тела больного. Колдун бамбуковым ножом вырезал больному в боку дырку и поковырял в ней пальцем. Из раны вытекло немного крови, но больной так и не поправился. Они пожертвовали двух поросят, но и это не помогло.
Колдуны всегда начинают с кровопускания, чтобы выпустить злого духа. Они делают больному дырку в одном боку, а если это не помогает, они делают дырку и в другом. Это почти всегда верная смерть.
Доктор Родерик сделал больному укол и велел родственникам поскорее нести его в больницу в Тари.
Вернувшись в лагерь, мы увидели, что на том месте, где проходила церемония, снова началось оживление. К затоптанному огороду пригнали с десяток свиней. Здесь их должны были заколоть. Это было сделано на диво бесшумно и просто: свиней били дубинкой по черепу. Потом их потрошили, вспарывая им животы ножами, сделанными из расщепленного бамбука.
Свиней опалили над костром, а потом испекли в земляных печах. Мужчины, женщины и дети, горя нетерпением, уселись вдоль печей.
Но перед тем как начали делить мясо, появилась процессия мужчин. Они вынесли из обрядовой хижины два черепа. Один из черепов был украшен красным треугольным обрядовым париком. Это были черепа бывших вождей племени. Туземцы хотели доставить удовольствие духам предков, взяв их с собой на пир.
Этот пир вместе с черепами выглядел несколько гротескно. Участники его с аппетитом уписывали мясо, жир капал на их обнаженные тела. А рядом ощерялись черепа их предков.
Пир длился несколько часов.
К вечеру женщины и дети ушли. Мужчины и мальчики отнесли теплые камни из земляных печей в обрядовую хижину, где снова были зажжены два небольших костра.
И наконец началась последняя часть теге пулу — странное поучительное представление, которое еще раз должно было напомнить подросткам, посвященным в мужчины, что им следует держаться подальше от женщин.
Пока не наступил вечер и в хижине не стало совсем темно, мужчины пели и танцевали.
Неожиданно в дверях появились двое туземцев, переодетых женщинами. Тела их были смазаны древесным маслом, на них были надеты юбочки из луба и разные женские украшения. Из плетенок они сделали себе груди. При слабом свете костров трудно было разглядеть, что это ненастоящие женщины.
С их приходом настроение заметно поднялось, теперь вся церемония сопровождалась громким смехом. Яга объяснил, что оба переодетых мужчины женаты; в этой роли могут выступать только женатые.
«Женщины» медленно прошли по хижине, они все время прижимались к мужчинам и всячески старались возбудить их.
И каждый раз, когда кто-нибудь из мужчин протягивал руку, чтобы обнять их, они ко всеобщему восторгу били его палкой по пальцам.
Настроение поднялось еще больше. Несколько дерзких туземцев начали танцевать позади «соблазнительниц». Это вызвало дикий смех. Мужчины стали натягивать луки и делать вид, что пускают в преследователей стрелы.
Цель этого спектакля проста и понятна — в шутливой форме молодым неженатым мужчинам внушалось: «Держитесь подальше от женщин, а не то будет плохо!»
Так закончилась церемония теге пулу, и все разошлись по домам.
Когда на другое утро мы собирались в путь, старик Вараго пришел с нами проститься. Со своей черной бородой, резкими чертами лица и умными глазами он напоминал библейского героя. Вараго был нашим хозяином, это у него мы просили разрешения присутствовать на фантастической церемонии, которая так важна для сохранения традиций их племени. Теперь, к нашему удивлению, он обратился к нам с просьбой, не возьмет ли доктор Родерик с собой в миссионерскую школу нескольких мальчиков, чтобы они там выучились на докторов.
Мы взяли двух из них. Они только что приобщились к духовному миру своего племени. Теперь в миссионерской школе их приобщат к тайнам другого, чужого мира.
— Это мудрый старик, — сказал доктор Родерик на обратном пути.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
На озере Кутубу.
Происшествие в Кагуа.
Продавцы тегассо
Через пять дней я уже кружил в самолете над большим горным озером Кутубу примерно в ста километрах на юго-восток от Тари. Районный комиссар в Менди мистер Кайт посоветовал мне посетить именно эту патрульную базу, потому что племя кутубу, живущее у озера, сильно отличается от туземцев, обитающих в горах.
Из самолета озеро было видно почти целиком. В ширину оно достигало примерно 20 километров. Южную его часть окружали крутые известняковые горы, они спускались к воде почти отвесно. С северной стороны к озеру подступал густой лес.
Самолет сделал несколько кругов над патрульной базой, расположенной на холме рядом с озером.
— Это затем, чтобы сообщить Фрэнку, офицеру базы, что мы прибыли, — сказал пилот. — Конечно, с ним и по радио связались, но из-за облачности мне часто приходилось возвращаться с полдороги, поэтому Фрэнк не пойдет тебя встречать, пока не убедится, что самолет уже здесь.
Мы пролетели над озером и приземлились на небольшой вырубке в лесу.
Здесь не было ничего, кроме бочек с бензином, стоявших под травяным навесом рядом со стартовой дорожкой. Лес окружал вырубку высокой стеной.
Царила необыкновенная тишина. Жужжание насекомых да редкие крики птиц только подчеркивали ее. Ветра не было, и в воздухе от зноя стояло марево. Это место лежит на высоте всего 800 метров.
Кроме меня в самолете летела одна туземка. Она была родом с озера Кутубу. Неделю тому назад ее вместе с ребенком, у которого был очень сильный ожог, отправили в Менди. Ребенок умер, и теперь она вернулась домой одна. Всю дорогу она просидела, закрыв лицо руками. Как только ей помогли спуститься на землю, она ушла со своими вещами под травяной навес. Там она села и начала в отчаянии раскачиваться взад и вперед. Женщина горевала так, что у меня сердце разрывалось. Она не всхлипывала, а только нежно и монотонно пела печальную песню, выражавшую ее безграничное гор