Есть и другая возможность подольше побыть на острове: можно жить на борту своей яхты. Надо только время от времени отлучаться на один из соседних островов, а потом можно снова возвращаться на Таити в качестве туриста. В порту Папеэте, самом большом городе на Таити с населением 20 тысяч человек, всегда стоит много таких судов.
Вахине — подруга туриста. Если он снимает бунгало, которые сдаются туристам, она ведет его хозяйство. Как правило, она бывает его любовницей, но это вовсе не обязательно. Вахине очень оскорбится, если турист бестактно предложит ей деньги. Однако подаренное ей яркое платье заставит ее броситься ему на шею от избытка благодарности.
Таитянка, словно большой ребенок, полна жажды жизни, она легко плачет, но еще легче смеется.
В душе таитянка — сама невинность. Она лишь следует традиции. По воскресеньям она надевает самое нарядное платье и, как всякий добрый католик, идет к мессе. И вовсе не для того, чтобы получить отпущение своих грехов, потому что полинезийцы не считают свободную любовь грехом. Для них любовь такая же естественная потребность, как сон и еда. Если у вахине рождается ребенок, она бурно радуется ему. Потом она легко сможет выйти замуж. Ребенок не помеха, даже наоборот, он служит доказательством того, что она способна рожать. Родители вахине с удовольствием примут всех ее детей. Они считают, что, чем их больше, тем лучше.
Католическая церковь на острове очень терпима и только пытается хоть немного охладить пылкость таитян. Полинезийцы не в состоянии понять, что любить без разрешения церкви грешно. И французские власти не вмешиваются в обычаи полинезийцев. Власти следят лишь за тем, чтобы на острове не увеличивалось число венерических заболеваний да всячески препятствуют европейцам селиться на Таити.
На Таити не существует никаких расовых предрассудков. Даже в самых высших сферах можно встретить французов, женатых на таитянках.
Таитяне живут одним днем, их очень мало интересуют и работа и деньги. Живущие на Таити французы и китайцы в течение многих лет награждали местное население своими чертами. Нет никакого сомнения, что самые красивые женщины в мире — это те, в которых течет кровь китайцев и полинезийцев. Чистые таитянки, собственно, некрасивы. Они, как правило, слишком крупны, и черты лица у них несколько грубоваты. Китайская кровь дала полинезийке изящную фигуру и тонкие черты лица.
Но Таити привлекает не только своими прекрасными женщинами.
Большинство островов Тихого океана подвластно стихиям. Другое дело Таити. Остров изрезан многочисленными голубыми лагунами, отгороженными от океана коралловыми рифами, о которые разбиваются тяжелые волны. Таити изобилует тропической растительностью, цветущими деревьями и кустами. Здесь растут гибискус, жасмин, гардения, бугенвиллея, кокосовые пальмы, бананы, апельсины, манго, дынные и хлебные деревья.
Протяженность побережья Таити 191 километр. Половина всего населения живет в Папеэте, другая половина — в маленьких уютных деревушках, разбросанных по низкому берегу у подножия гор. Повсюду звучат гитара и смех, повсюду видны улыбающиеся люди с белыми цветами в волосах.
Таити — остров вулканического происхождения. Внутренняя часть его почти не заселена. Она представляет собой недоступные отвесные скалы с острыми пиками и глубокими ущельями, заросшими густой тропической растительностью. В горах множество рек, водопадов и чистых спокойных озер. В двух днях ходьбы от Папеэте, высоко в горах, лежит прекраснейшее озеро Ваихириа.
Хотя Таити известен уже более 200 лет[5], на его самую высокую вершину — Орохену (2237 м) поднялись впервые только в 1953 году, то есть тогда же, что и на Эверест.
В 16 километрах от Таити расположен остров Моореа, очертания которого видны из Папеэте, а в 250 километрах — остров Бора-Бора, где еще сохранилась первобытная жизнь полинезийцев. Теперь уже на обоих этих островах выстроены отели для туристов.
Островов много, было бы время посетить их. Во французскую Полинезию входит более сотни островов, из которых примерно 60 имеют постоянное население. Всего во французской Полинезии живет 75 тысяч жителей, из них 65 тысяч полинезийцев, 3 тысячи европейцев (преимущественно французы) и около 7 тысяч китайцев. Половина всего населения Полинезии живет на Таити[6].
Самый южный остров французской Полинезии называется Рапа. Несколько лет тому назад название этого острова встречалось на страницах всей мировой прессы. Писали, что там правят одни женщины. Французскому флоту пришлось «освобождать» двух европейцев, которые приплыли туда на своих увеселительных яхтах. Островитянки держали их в плену и не разрешали им уехать. Рапа перенаселен женщинами. Объясняется это тем, что почти все мужчины острова большую часть года находятся в море — они прирожденные моряки.
В 1948 году этот далекий остров посетил писатель Ирвинг Джонсон. Он писал, что там на каждого мужчину приходится по шесть женщин. Другой писатель назвал Рапу «раем для холостяков». Женщины на этом острове соревновались друг с другом, стараясь сделать жизнь для мужчин как можно приятнее.
В прежние времена многие китобойные флотилии по пути в Антарктиду заходили на Рапу, чтобы запастись там провиантом. Их пребывание на острове оставило заметный след в облике местного населения.
Но большинство туристов дальше Папеэте, столицы французской Полинезии, так и не добирается. В Папеэте так оживленно, как ни в одном другом месте Тихого океана.
Каждое утро пешком, на велосипедах, в автобусах в город движется поток островитян, чтобы продать там свои товары и сделать необходимые покупки. Если они видят, что в порт прибыл новый корабль с туристами, многие из них остаются в городе на всю ночь и принимают участие в общем веселье.
Обычно все собираются в кафе «Квинне бар», представляющем собой примитивную бамбуковую хижину. Кафе было открыто в 1927 году, когда на Таити впервые начали прибывать туристы. С тех пор «Квинне бар» становится все более популярным среди туристов, топчущих земной шар по маршруту: кафе «Де ля Пэ» в Париже — «Ла Вега» в США — казино «Монте-Карло» на Ривьере. В этой таверне Южных морей нет роскоши, но там, как нигде, жизнь бьет ключом.
В 10 часов вечера большой зал для танцев бывает битком набит островитянами и туристами. Оркестр гитаристов исполняет мелодии Таити, и вахине обучают неопытных туристов возбуждающим таитянским танцам с ритмическим покачиванием бедер и приседаниями. Все это исполняется с такой непосредственной детской жизнерадостностью, что танцы кажутся невинными и забавными.
Если какой-нибудь турист испытывает неловкость или смущение, его вахине громко смеется — совсем как большой ребенок. Иногда таитянкам кажется, что вечер начинается слишком вяло; тогда они без смущения подходят к мужчинам и приглашают их танцевать.
Случается, что таитянка показывает мужчине язык. Но это не бесстыдство, это просто означает, что она заинтересована в более близком знакомстве с ним. Если мужчина никак не реагирует на ее призыв, она оскорбляется, правда всего на несколько минут.
Кафе закрывается в полночь, но это слишком рано, чтобы расходиться по домам. Большая часть посетителей, прихватив с собой оркестр и несколько ящиков с местным пивом хинано, едет в павильон «Лафайет», расположенный недалеко от города, и веселье длится всю теплую тропическую ночь.
Таити привязывает к себе крепкими узами. И лишь когда горы острова скрылись за горизонтом, грусть, вызванная расставанием, стала рассеиваться. Шум воды за бортом и глухой стук мотора напомнили мне, что я плыву навстречу новым приключениям.
Наш путь лежал дальше через безграничный океан. Мы останавливались на Новых Гебридах и на Новой Каледонии, населенных курчавыми рослыми меланезийцами.
И наконец на горизонте под темными облаками появились зеленые горы Новой Гвинеи. Точно такими же их увидел Менезиш, когда впервые нанес северо-западные берега этого острова на карту. Это было более 400 лет тому назад. Но до сих пор на карте Новой Гвинеи в самом сердце острова еще есть белые пятна.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Встреча с Новой Гвинеей. База в горах,
где было убито более тысячи японцев
Неделю я провел в столице Новой Гвинеи Порт-Морсби, занимаясь всякими неотложными делами. Столица произвела на меня сильное впечатление, хотя я и несколько разочаровался в ней. Порт-Морсби превратился в современный город с большими магазинами, упорядоченным уличным движением и бешеным темпом жизни. Прежний медленный ритм, который был так типичен для жителей тропиков, скоро забудется окончательно. Слава богу, что здесь в уличной толчее еще можно встретить туземок в их лубяных юбочках. Невозмутимо серьезные, они прогуливаются с обнаженной грудью среди изнывающих от тропической жары белых женщин.
Мои неотложные дела заключались в переговорах с властями и покупке снаряжения и различных товаров для обмена с туземцами — топоров, ножей, зеркал, стеклянных бус и соли.
Но вот наконец рано утром я вылетел в Маунт-Хаген, расположенный в глубине острова; отныне он должен был стать моей главной базой.
Мы летели в транспортном самолете ДС-3, вдоль бортов которого были сделаны откидные сиденья. Большую часть пассажиров составляли туземцы, служащие в местной полиции. Многие из них должны были принять участие в предстоящих экспедициях.
Хотя все они летели уже не в первый раз, никто не спускал восторженных глаз с зеленых долин и крутых, заросших лесом гор, которые медленно скользили под крылом самолета. Кое-где виднелись круглые, сплетенные из травы хижины туземцев, извилистые тропинки и озера. Иногда в расселине мелькал водопад.
Глядя с самолета на этот горный ландшафт, я вспоминал свою первую экспедицию на Новую Гвинею и встречи с туземцами. С тех пор прошло восемь лет.
Я всегда стремился вернуться сюда, мечтал опять попутешествовать по этой девственной стране в сопровождении носильщиков, слушая их подбадривающие крики, далеко разносящиеся в разреженном горном воздухе. Мне хотелось снова встретиться с еще не тронутыми цивилизацией детьми природы, которые жили в своем маленьком, отгороженном горами мире точно так же, как и тысячу лет назад.