метили, что у многих мужчин были раны, нанесенные копьями и стрелами.
— Они постоянно воюют со своими соседями с того берега реки, — объяснил мне Дэннис.
Я в это время делал фотографии, снимал фильм и с помощью переводчика покупал этнографические экспонаты для датских музеев.
И хотя первый день прошел без всяких происшествий, я чувствовал смертельную усталость, когда после обильного ужина лег на свою походную постель. Я лежал, прислушиваясь к треску костра и шуму реки, и размышлял о том, что значит быть счастливым.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Жертвоприношения в дебрях.
Колдун[13]продал божество,
чтобы купить себе новую жену
В дебрях забрезжил новый день.
Неяркий свет проник через низкую дверь хижины. Первыми звуками, дошедшими до моего сознания, были тихие голоса из палатки, где расположилась кухня, далекий шум реки и воркованье лесных голубей, к которому кое-где примешивались крики других птиц.
Несколько минут я лежал неподвижно и слушал. Казалось, птицы еще не решили, пора ли им просыпаться. Было прохладно и очень влажно. Я чувствовал, как к моим усталым и стертым ногам медленно возвращается жизнь.
Вся долина была скрыта утренним туманом. Сквозь это светло-серое шелковистое покрывало проглядывали макушки деревьев, растущих на склонах. Ландшафт походил на нежную китайскую живопись.
Но вот пришел повар, на которого вся эта красота не производила ни малейшего впечатления, и равнодушно сказал:
— Маста, кай-кай финне! (Господин, еда готова!)
А через час мы уже шли дальше на запад, в деревню Мурирагу, лежавшую на территории,- которая до сих пор не попала под постоянный контроль патрульной службы.
По блестевшей от дождя тропе мы без конца то поднимались в гору, то спускались вниз. Мои ноги, отвыкшие от долгой ходьбы, еще болели после вчерашнего перехода, и я с облегчением вздохнул, когда вечером мы остановились наконец возле патрульной хижины в Мурираге.
Жители деревни были настроены очень миролюбиво. Они сидели небольшими группами возле своих хижин и внимательно наблюдали за нами, обсуждая все наши действия. Женщины, немного испуганные, держались поодаль. Единственным признаком, говорящим о связи Мурираги с окружающим миром, было несколько стальных топоров, которые мужчины получили за постройку и содержание в порядке хижины для патруля.
Поздно вечером вокруг нашего жилища собрались мужчины, и тут я в первый раз услышал слово «Упин».
Через нашего переводчика Пойу я попросил одного из стариков, по имени Айанга, рассказать мне немного об обычаях и обрядах племени энга. Из его рассказа я понял, что Упин — это их божество, которого они боятся и которому приносят жертвы.
Дэннис сказал, что никто из европейцев никогда не видел изображения этого мистического божества, рассказы о котором он тоже слышал.
Продолжая терпеливо расспрашивать старика, я постепенно узнал, что Упином в племени энга называют мужскую фигуру длиною в один метр, сплетенную из особого луба. Каждый род племени энга имеет своего Упина, и только колдунам известно, где он хранится.
Колдуны внешне ничем не отличаются от остальных туземцев, и человеку постороннему очень трудно узнать их среди прочих. В племени они являются своего рода церемониймейстерами. Только им известно, как совершаются все обряды в честь Упина.
Дух Упина строго следит за жизнью племени энга. Эпидемии, неурожаи, землетрясения, грозы и прочие несчастья — все это считается выражением гнева Упина. Чтобы ублажить божество, ему приносят жертвы и совершают в его честь различные обряды, окруженные глубокой тайной. За их исполнение колдуны требуют особого вознаграждения. Для совершения обрядов Упина переносят из тайника, где он обычно хранится, в обрядовую хижину. Эта маленькая, сплетенная из травы хижина с остроконечной крышей строится, как правило, в молодом лесу или густом кустарнике. Женщины и дети туда не допускаются.
Кроме колдунов в церемонии принимают участие самые старые мужчины племени. Перед обрядовой хижиной закалывают свинью — единственное домашнее животное туземцев — и ее кровью обливают несколько камней. Мясо жарят и делят между мужчинами. Упин тоже получает свою долю; ему мажут рот свиным жиром, чтобы казалось, будто он ест вместе со всеми. Часто в совершении этих обрядов принимают участие сразу несколько колдунов. Они рассказывают божеству о несчастьях, обрушившихся на их племя, а остальные мужчины тем временем стоят вокруг хижины и громко топают ногами.
После жертвоприношения один из колдунов остается ночевать в хижине вместе с Упином. Он укладывает его на так называемый женский камень — круглый, плоский, с отверстием посередине. Смысл всей церемонии заключается в том, чтобы доставить божеству как можно больше обычных человеческих радостей.
После совершения обрядов Упина снова прячут в потайном месте.
Старик говорил со мной робко и не очень охотно. Чтобы ему было легче побороть смущение, я дал ему несколько пачек табаку. Но он так и не сказал мне, где энга прячут своего Упина и как его можно увидеть. Когда же я стал расспрашивать его слишком настойчиво, Айанга заторопился и покинул хижину.
Вообще-то старик был настроен очень дружелюбно. Когда мы пришли в Мурирагу, он первым вышел к нам навстречу. В прошлый раз патруль назначил Айангу лулулайем[14]; это означало, что правительство считает возможным вручить ему бразды правления. По этому случаю Айанга получил маленькую медную бляху, которую он теперь носил на лбу.
У жителей побережья фигуры или куклы богов — явление самое обычное. Но до сих пор никто не знал, что такие же фигуры существуют и у туземцев, живущих высоко в горах. Если я раздобуду Упина, о котором рассказывал Айанга, это будет сенсацией в этнографии.
Но как это сделать?
Необходимо согласие колдуна. Иначе это может вызвать недовольство среди туземцев.
Я решил остаться в Мурираге, пока Дэннис со своим патрулем будет производить перепись населения среди соседних племен. Со мной остался наш самый толковый переводчик Пойа. Я пообещал ему хорошее вознаграждение, если он поможет мне увидеть Упина. Нельзя сказать, чтобы он очень обрадовался моему предложению.
Прежде всего мне хотелось за эти дни получше познакомиться с туземцами и, если удастся, даже завоевать среди них некоторую популярность. Поэтому я щедро платил за все овощи, что женщины приносили к нам в хижину, а также за оружие, инструменты и украшения, которые я приобретал для музеев. Когда я снимал на пленку, как туземцы работают в своих огородах или у хижин, меня всегда окружала толпа любопытных.
Однажды во время съемки фильма возле мужского дома[15] — в племени энга мужчины и женщины живут отдельно — произошел странный случай. Я хотел зайти внутрь помещения, чтобы в темноте перезарядить камеру. Я всегда так делал в других местах. Но здесь только я приблизился к порогу дома, как вперед выступил его владелец, по имени Кепила, и преградил мне путь.
Поведение Кепилы, который всегда был очень приветлив, удивило меня. Через переводчика я спросил его, почему мне нельзя войти внутрь.
Но Кепила только молча покачал головой и показал на соседнюю хижину.
Сначала я был смущен таким недружелюбным приемом. Но вдруг кто-то рядом произнес: «Таймунга». Я знал, что это означает «духи», и насторожился, потом вытащил из кармана несколько пачек табаку, всунул их в руки Кепиле, протиснулся мимо него и решительно вошел в мужской дом, сделав знак переводчику Пойе следовать за мной.
Кепила тоже вошел вместе с нами, но все мальчики и мужчины, которые сопровождали меня, остались снаружи.
Прежде всего я перезарядил камеру. Когда мои глаза привыкли к полумраку, я огляделся. Сперва я не заметил ничего необычного. Я щелкнул зажигалкой, прикурил сигарету и протянул по сигарете Пойе и Кепиле. Откинув голову и выпустив вверх струю дыма, я вдруг заметил под самой крышей маленькую черную мужскую фигуру. Это был Упин.
Я поднял выше горевшую зажигалку, чтобы получше его разглядеть. Он был черный и блестящий от влажной копоти; казалось, будто он обмазан дегтем.
Кепила сидел неподвижно и не спускал с меня глаз.
Я спросил, нельзя ли мне купить Упина, и предложил за него топор, который при обмене всегда считался самым ценным товаром…
Кепила покачал головой. Пойа перевел мне его ответ:
— Belong here! (Его место здесь!)
Тогда я попросил Пойу увести подальше от мужского дома всех посторонних, и, когда на улице не осталось ни души, мне удалось уговорить Кепилу вынести Упина на свет, чтобы я мог его сфотографировать. Кепила выполнил мою просьбу, но явно нервничал. Когда все было кончено, он поспешил унести Упина обратно. Я понимал, что дальше следует действовать чрезвычайно осторожно.
На другой день Дэннис вернулся в Мурирагу. Я рассказал ему о случившемся и попросил у него совета, каким образом заполучить Упина.
— По-моему, единственный способ — это подкупить колдуна, — сказал Дэннис. — Очевидно, Кепила и есть колдун. Но если туземцы пронюхают, что им предстоит расстаться с Упином, это вызовет сильное недовольство властями и затормозит нашу работу не на один год.
Дэннис согласился задержаться в Мурираге еще на несколько дней. Утром мы обнаружили, что Кепила исчез. Когда Пойа отправился к нему на переговоры, дверь в его хижину была загорожена. Я не мог решиться войти в хижину, чтобы проверить, остался ли там Упин. Это было бы равносильно краже со взломом.
Кепила не появлялся два дня, и я наконец послал Пойу на его поиски. Пойа вернулся к вечеру. Он был очень взволнован и попросил меня следовать за ним в дом Упина, то есть в обрядовую хижину.
Нас сопровождал лулуай Айанга, а на некотором расстоянии за ним следовал один из наших полицейских.
Айанга шел впереди. Полчаса мы пробирались по почти заросшей тропе, которая, петляя, поднималась на гребень горы. Наконец мы вошли в густой дождевой лес. Толстый слой мха покрывал стволы и ветви деревьев. Здесь было тихо, сумрачно и таинственно. Ничего не скажешь, колдун нашел удачное место для общения с духами.