— Какие продукты ты собираешься купить и когда?
— Но я полагал, что этим займешься ты, — разочарованно протянул Патрик, и на лице его отразился откровенный испуг.
— Хорошо, — немного поразмыслив, согласилась Джессика. — Если ты хочешь очаровать своих гостей-ирландцев, то, мне кажется, надо придерживаться их традиционной кухни: только, известные классические блюда плюс различные соусы и приправы, никаких кулинарных изощрений.
Патрик отодвинул тарелку и тоже наклонился вперед, пристально глядя на нее.
— Твои слова звучат очень убедительно, — бесстрастно заметил он. — Ты всегда так щепетильна в мелочах?
— Это моя работа. — Она пожала плечами.
— Однако щепетильность подразумевает определенную холодность в поведении, не так ли? — Патрик размышлял вслух. — Но в таком случае твой пылкий ответ в свое время на мои ласки не вписывается в общую картину, потому что никак не вяжется с жестокостью, видимо присущей тебе.
Джессика была настолько потрясена этой характеристикой, что даже не обиделась на его слова: ей казалось, что он говорит о ком-то другом, а не о ней.
— Жестокая? — переспросила она, не веря своим ушам.
— Господи! — рассмеявшись, воскликнул О'Донелл. — Как у тебя это великолепно получается! Искренне звучащий оскорбленный тон, умело дозированная обида в широко распахнутых, абсолютно невинных глазах — потрясающе!
— Но почему ты считаешь, что я жестока? — настойчиво допытывалась Джессика. — Пока это лишь голословные утверждения, поэтому, пожалуйста, объясни мне, в чем конкретно ты меня обвиняешь? Конечно, у меня есть свои недостатки, у кого их нет? Но кем-кем, а жестокой меня назвать никак нельзя!
Ее собеседник холодно улыбнулся, и ей показалось, что перед ней сидит хищный зверь и беспечно разглядывает будущую жертву.
— Нет?! А разве не жестоко выйти замуж за человека, которого не любишь? Ведь именно так ты поступила с Джоном!
— Но я любила его! — отчаянно защищалась Джессика. — Я любила своего мужа!
— Ты совсем не любила его, — игнорируя ее возражения, продолжал Патрик. — Если бы это было так, то ты никогда бы не позволила мне ласкать тебя накануне свадьбы.
Джессика машинально провела рукой по волосам, будто этот жест мог защитить ее от прошлого, помочь забыть навсегда нежные прикосновения его рук, губ, страстное дыхание.
— Какой смысл обсуждать это сейчас?
— Огромный! — с энтузиазмом возразил О'Донелл. — Несмотря на все мои усилия, включая самовнушение, я никак не могу забыть все, что связано с тобой. Какая-то часть меня безвозвратно утонула тогда в твоих пленительных бархатных глазах…
Патрик пристально посмотрел на Джессику. От взгляда серебристых глаз по всему ее телу немедленно прокатилась легкая дрожь.
— Пат… — едва выдохнула она. — Не смотри на меня так.
— Как «так»? — сиплым голосом спросил он. — Ты будешь отрицать, что страстно хочешь меня?
— Нет! — Джессика закрыла лицо руками.
Подошедший к ним в этот момент официант участливо поинтересовался:
— Вас что-то не устраивает, синьорина?
— Все в порядке, — солгала она.
— Нет, ты объясни мне, — требовательно прошептал Патрик, когда успокоенный официант удалился. — Почему ты все-таки решилась на свадьбу?
— Я не могу. — Она покачала головой, борясь с внезапным порывом поведать ему все.
— Тебя не волновало, что я могу пойти к Джону и рассказать ему о случившемся?
— Так почему ты этого не сделал? — Джессика прямо посмотрела ему в глаза.
— Потому, что сам испытал ужас и стыд от содеянного мной и не мог честно признаться Джону. Он оказал мне высокую честь, назвав лучшим другом и попросив стать его свидетелем на свадьбе. Как бы он поступил, если бы механики опоздали и освободили нас уже после того, как я занялся бы с тобой любовью по-настоящему? А я бы это сделал прямо там, в лифте.
Щеки Джессики пылали. Положение осложнялось тем, что ей нечего было возразить: он говорил правду.
— Позднее, когда я не услышал никаких сообщений об отмене свадьбы, я, естественно, решил, что и ты тоже не нашла в себе мужества признаться Джону, — продолжал О'Донелл. — Тогда я пришел к выводу, что, вероятно, ты не приедешь в церковь, и не поверил своим глазам, когда увидел тебя, чинно приближающуюся к алтарю в белоснежном платье, — с горечью произнес он, покачивая головой, будто переживая те мгновения вновь. — Твое лицо обманщицы скрывала белая вуаль. Каких сил мне стоило сдержаться и не выкрикнуть правду, когда священник спрашивал присутствующих о каких-либо известных им препятствиях к заключению брака между вами!
— Так почему же ты промолчал?
— Один только Бог знает на это ответ. — О'Донелл вновь покачал головой, с осуждением глядя на нее. — Думаю, из-за Джона.Я не мог причинить ему боль и страдание.
Почему-то Джессика ощутила чувство удивительного покоя, выслушивая его горькие обвинения и чувствуя сквозившую в них ненависть к ней. Эти гневные, обличающие слова, нагромождаясь друг на друга, разрушали их обоих. Может, позволив ему и дальше унижать ее, она освободится от гнетущего чувства стыда и забудет О'Донелла? Ведь не может же она мечтать о близости с человеком, считающим ее самой мерзкой и распутной из всех падших женщин? Так и не притронувшаяся к еде Джессика машинально промокнула губы салфеткой и одарила своего визави дежурной улыбкой.
— Уже довольно поздно, — произнесла она, внутренне радуясь, что нашла именно те слова, которые бы сказала любому другому клиенту по окончании встречи. — Думаю, мне пора ехать.
Она заметила, как Патрик нахмурился. С триумфом в душе Джессика подумала, что, возможно, он ожидал от нее всплеска эмоций или истерики.
— Было бы хорошо, — спокойным тоном добавила она, — если бы ты прислал мне полный список гостей с указанием их вкусов и привычек.
Поднявшись из-за столика, Джессика сделала драматический жест на прощание:
— Я заплачу за ужин.
— Не стоит. Я, как только приехал, обо всем уже договорился.
— Тебе не следовало так поступать, — недовольно возразила она.
— А почему нет? Это ведь чистой воды бизнес, так? — Серебристые глаза сердито сверкнули.
— Конечно, не удовольствие, — парировала она.
— Видишь, Джесс, — Патрик лучезарно улыбнулся, — тебе не надо было скупиться и заказывать всего лишь спагетти. Если бы ты заказала самое дорогое блюдо, я бы и глазом не моргнул.
При мысли о том, что теперь О'Донелл упрекает ее в жадности, Джессику охватила ярость, и ей захотелось выплеснуть остатки вина ему в лицо или надеть на его аккуратно причесанную голову хлебницу. Но она все-таки снова нашла в себе силы сдержаться.
— Могу заверить тебя, что мой выбор был продиктован не экономией, — несколько напыщенно заявила Джессика. — По роду деятельности мне довольно часто приходится поглощать весьма изысканную пищу, и я пользуюсь любой возможностью поесть что-нибудь попроще.
— Что-то не очень верится, — усмехнулся О'Донелл.
— Тем не менее, это так. А сейчас мне не терпится поскорей распрощаться с тобой и уехать.
— Домой? Никак, лучшего в Лондоне организатора приемов ждет дома романтический ужин на двоих со свечами?
Нет уж, пусть Патрик не думает, что у нее дома бордель!
— Не хочу разочаровывать тебя, — сухо отрезала Джессика, — но часто я питаюсь на ходу, предпочитая готовые салаты и шоколадный мусс. А на ужин при свечах у меня попросту не хватает времени.
— Так же как на сегодняшний вечер, — недоверчиво буркнул О'Донелл. — Но ты ни к чему и не притронулась, — наконец заметил он, бросив взгляд на ее тарелку.
— Да, — с преувеличенным вздохом сожаления согласилась она. — Сегодня у меня нет аппетита, и это неудивительно.
— Вот как?
— Видишь ли, — Джессика подарила собеседнику ледяную улыбку, — чтобы есть и получать от этого процесса наслаждение, требуется подходящий компаньон. Скука же напрочь отбивает у меня аппетит.
О'Донелл тоже поднялся и теперь нависал над ней подобно скале. Внутри нее будто что-то щелкнуло, и Джессика почувствовала, как жар от его близости стремительно разливается по ее телу, но ничего не могла с этим поделать.
— Говоришь, подходящий? — вкрадчиво спросил он. — А почему бы тебе не поехать ко мне прямо сейчас? И я покажу тебе, что нет никого более подходящего тебе, чем я…
На языке у Джессики вертелось много едких и остроумных замечаний по поводу его предложения, но она пошла по пути наименьшего сопротивления: попросту ушла, оставив все высказывания при себе.
Когда Джессика вошла в квартиру, было уже двадцать минут первого. Сразу же раздался телефонный звонок. Еще не снимая трубку, она уже знала, кто это.
— Джесс?
Она не ошиблась в своих предчувствиях: ни у кого из ее знакомых не было такого низкого и сексуально звучащего голоса.
— Привет, Пат.
— Ты ушла так поспешно…
— О, ты льстишь себе, — сыронизировала она.
— Это можно истолковать как намерение разорвать наш договор, — рассмеялся О'Донелл.
— Допускаю, — холодно произнесла Джессика.
— И ты собираешься это сделать? — встревожено спросил он.
— Нет, — прозвучал категоричный ответ.
Джессика уже обдумала ситуацию по дороге домой: если ей не удастся уже сейчас избавиться от чувства вины за содеянное перед свадьбой, то призрак Патрика О'Донелла вечно будет преследовать ее. По всей видимости, Моника права: если она, Джессика, не разделается с сожалениями по поводу своей неверности раз и навсегда, то, вполне вероятно, закончит свою жизнь в горьком одиночестве. А кто пожелал бы себе столь незавидную участь?
— Но сначала мне бы хотелось выдвинуть ряд необходимых условий, — заявила она.
— Ты ужесточаешь соглашение для нанимающей стороны? — недовольно спросил О'Донелл.
— Напротив, просто четко очерчиваю его рамки, — ядовито уточнила Джессика. — Поскольку я организовываю прием в твоем доме, нам необходимо соблюдать взаимные уступчивость и терпимость, чтобы вечер прошел по намеченному сценарию.