— Привет, Джесс, — мягко сказал он, очевидно не подозревая, какие мысли бродят у нее в голове. — Ты знаешь, что сейчас даже в тени почти сорок градусов. Это самый жаркий июль за все время наблюдений. Я принес тебе холодный коктейль…
— Я никогда не пью в середине дня, — оборвала она его.
— Это очень легкий коктейль, — улыбнулся Патрик.
Поставив поднос на траву, он протянул ей стакан. Искушение выпить чего-нибудь холодненького было велико, к тому же тонкая струйка пота медленно потекла между ее грудей. Джессика решила не ломаться, взяла стакан и залпом наполовину осушила его. Патрик внимательно наблюдал за ней.
— Неудивительно, что ты не пьешь днем, — сухо заметил он. — С той скоростью, с которой ты это делаешь, до вечера не продержишься.
От этих слов Джессика вспыхнула.
— Ты специально пришел наговорить мне гадостей?
— По правде говоря, нет. — Патрик покачал головой. — Я вышел подышать воздухом и насладиться ароматом цветов. — Он обвел рукой небо и сад, сел на траву в тени деревьев и позвал ее: — Посиди со мной.
Легкий, но все же алкоголь, палящее солнце и притягательность мужчины, сидящего на траве, сделали свое дело. Джессика плюхнулась на землю позади него, с ужасом осознавая, что единственным ее желанием в этот момент было, чтобы Патрик крепко обнял и поцеловал ее. Но вместо этого он продолжал безмятежно потягивать коктейль.
— Комната тебе понравилась? — вкрадчиво поинтересовался он.
Упоминание о комнате воскресило в памяти оскорбительное письмо, оставленное ей хозяином, и Джессика быстро настроилась на боевой лад.
— Да, она превосходна, — ледяным тоном произнесла она. — Хотя соседство оставляет желать лучшего. Что же касается твоего послания…
— Тебе оно не понравилось? — Как кот, поблескивая глазами, он смотрел на нее.
— Мне противна форма, в которой ты изложил свое гнусное предложение! — возмутилась Джессика. — Если я сама приглашу тебя в свою спальню?!
Какое-то время Патрик очень внимательно смотрел на нее.
— Знаешь, Джесс, иногда ты производишь впечатление чрезвычайно чистой и целомудренной особы…
Она чуть не поперхнулась. Поставив нетвердой рукой стакан на траву, Джессика метнула в сторону обидчика злобный взгляд.
— А это никак не вяжется с моей лживой натурой? Ты это хочешь сказать? — Она с трудом сдерживала желание выплеснуть ему в лицо остатки коктейля. — Теперь ясно, что ты думаешь обо мне на самом деле.
Задумчиво водя пальцем по краям стакана, Патрик не сразу ответил ей.
— Просто я вспоминаю то, как мы провели время в лифте. Когда я стал целовать тебя, то никак не думал, что ситуация полностью выйдет из-под контроля.
— И я тоже не думала… — Джессике сразу стало стыдно, и она торопливо отпила из стакана.
— И ты тоже?! Да? Скажи, ты… — У него на языке вертелся вопрос, пять лет не дававший ему покоя.
Она смело посмотрела ему в глаза, немного обескураженная тем, что Патрик О'Донелл не может подобрать нужных слов. Он?! Такое случилось впервые!
— Так что я, Пат? — Она хотела, чтобы он все же задал свой вопрос.
— Ты всегда ведешь себя с мужчинами так необузданно и несдержанно? — злобно скривился он, пытаясь улыбнуться.
Джессика отшатнулась, словно ей дали пощечину.
— Ты желаешь знать, сколько мужчин проделывали со мной подобное? — выпалила она, с изумлением замечая, как О'Донелл бледнеет и на его висках вздуваются жилки. — Хочешь, сократи их число до десяти, — издевалась она. — Или, может, ты думаешь, что оно исчисляется сотнями?
— Прекрати! — Его голос сорвался, глаза осуждающе сузились. — Не говори глупостей!
— А почему бы и нет? — настаивала она. — Ведь ты думаешь обо мне именно так, не правда ли? Ты считаешь меня настолько сексуально озабоченной, что я готова броситься на шею любому мужчине и позволить ему делать со мной все, что заблагорассудится. Разве я не права, Пат?
— Нет, — кратко ответил он. — Было бы намного проще, если бы я так считал.
— Я тебя не понимаю, — подозрительно прищурилась Джессика.
— Я хочу сказать, что мне хорошо знакомы женщины, лишенные чувства собственного достоинства и позволяющие мужчинам неограниченно ласкать себя.
Джессике стало дурно: неужели он описывал ее? Словно прочитав ее мысли, Патрик покачал головой.
— Но ты не похожа на них, Джесс…
— Однако меня вряд ли можно назвать «мисс Скромность», правда? — прервала она, как всегда чувствуя за собой вину за то, что случилось тогда с ними в лифте.
— О да, твое поведение было далеко от этого, — сухо согласился О'Донелл. — Но ты тогда выражала такое удивление и искренний восторг от моих прикосновений, что последние пять лет я все время спрашивал себя, испытывала ли ты такие же чувства, занимаясь любовью с Джоном?
— Ч-что ты хочешь этим сказать? — едва выговорила она.
— Еще я думал, а что, если Джон решил тогда разыграть роль старомодного жениха и ждал, пока вы поженитесь, чтобы лишь тогда лечь с тобой в постель, и… — казалось, Патрик с трудом находил нужные слова.
— И что? — с замиранием в сердце спросила она, нервы ее были, казалось, уже на пределе.
— Длительная сексуальная неудовлетворенность никому еще не принесла пользы, — пряча глаза, пробормотал Патрик, — и имеет весьма специфический способ выплескиваться наружу. Особенно если… — Он вновь умолк и нахмурился, очевидно считая тему разговора очень щекотливой, чтобы продолжать его.
— Если?.. — переспросила Джессика, настроенная довести этот разговор до конца. Она вызывающе посмотрела на Патрика, представляя, что если вцепиться в его лицо длинными ухоженными ногтями, то красные следы останутся навсегда.
— Особенно если ты до этого уже имела богатый опыт сексуальных отношений, — предположил он. — Вероятно, ты сказала ему, что ты девственница…
— Но таковой не была? — ядовито спросила Джессика. — По-твоему, я еще и лгунья?
О'Донелл пожал плечами, и она увидела, как под белоснежной майкой заиграли мышцы.
— А почему нет? Это не самое тяжкое из твоих преступлений. Многие женщины претендуют на то, что они девственны, хотя на самом деле давно нет. К тому же ведь ты собиралась выйти замуж за Джона Стивенсона, представителя высшего общества, — продолжал он, — и, вероятно, надумала подыграть старомодной традиции аристократов, бравших в жены лишь целомудренных избранниц.
— То есть я хотела казаться дороже, чем стою на самом деле? — приторно-сладким голосом пропела Джессика.
— Если хочешь, можно сказать и так, — флегматично согласился О'Донелл, либо на самом деле не замечая, либо не желая замечать все растущей отрешенности в ее взгляде. — Видишь ли, поэтому ты не могла долго ждать брачной ночи, тем более, если вела активную половую жизнь до знакомства с Джоном.
Джессика сама не могла поверить тому, что, сидя на траве, внимательно слушает все эти чудовищные обвинения, хотя, наверное, это и к лучшему, что Патрик произнес их. Чем больше он говорит о ней, как о распутной женщине, тем легче ей будет смириться с мыслью, что между ними ничего и никогда не может быть.
— Ты хочешь сказать, что сейчас лучше понимаешь мое тогдашнее поведение, — уточнила Джессика. — В итоге получается, что я — сексуальная маньячка, спятившая из-за того, что прикидывалась девственницей. Правильно?
— О! Ради Бога… — простонал Патрик, закрывая лицо рукой.
— Моя жизнь была адом, — трагическим голосом продекламировала Джессика, наслаждаясь яростью в глазах собеседника. — Сущим адом! Но однажды мне повезло: я встретила тебя в лифте и тут же возжелала как сумасшедшая. А когда мы застряли, я решила, что Господь наконец услышал мои молитвы и ты удовлетворишь мою разнузданную похоть. Я подумала, — Джессика пожала плечами, — а зачем ждать целый день, до законной свадьбы с богатым Джоном Стивенсоном и упускать такую возможность?Я хочу этого мужчину, то есть тебя, прямо сейчас, здесь, в лифте, и наплевать на то, что его вот-вот починят и ремонтники, да и остальные люди могут увидеть, чем мы занимаемся. Вот так и закончилась эта история.
— Заткнись! — свирепо выкрикнул О'Донелл.
— Почему? — Бархатные глаза Джесс грозно сверкали.
— Потому, что ты говоришь как шлюха!
— Но ведь я и есть шлюха, правда?
Он прищурился и посмотрел на нее долгим, пронизывающим насквозь взглядом, и Джесс показалось, что он видит ее насквозь. Его глаза были жесткими и холодными, как осколки гранита, и она была готова на все, чтобы взгляд его изменился и стал теплым и любящим.
— Нет, — внезапно резко сказал О'Донелл. — Все было не так.
— Хорошо, тогда пора определиться и решить, Пат, — нетерпеливо произнесла Джессика. — Либо я вела себя распущенно, потому что жаждала тебя, либо…
Что-то неуловимое в его взгляде заставило ее замолчать.
— Мне следовало тогда остановиться, — с горечью произнес О'Донелл, не спуская с нее глаз.
— Так почему ты этого не сделал? — неожиданно вырвалось у Джессики.
— По той же причине, по которой мне хочется поцеловать тебя сейчас. Просто я не могу удержаться…
— Пат, — едва слышно вымолвила она, — не надо…
Ответом стал лишь смех, холодный и циничный, от которого мороз пробежал у нее по коже. Разумная женщина на ее месте не позволила бы ему обнять себя за плечи и крепко прижать, не поднимала бы головы, в нетерпении ожидая поцелуя. Ее не возбуждало бы его горячее дыхание, не сравнимое даже со зноем июльского дня. Джессика услышала, как Патрик прошептал ее имя, еле прикасаясь губами к ее приоткрывшемуся рту. Этот поцелуй был одновременно и наказанием, и наслаждением.
Больше сдерживать себя она не могла, ибо с того самого дня, когда Джессика приехала сюда и увидела его — красивого, гордого и такого желанного, ей, чего скрывать, хотелось повторения давно случившегося. Издав легкий стон, она обвила руками шею Патрика и страстно поцеловала в ответ, вложив в этот поцелуй всю накопившуюся за пять лет неутоленную жажду любви. Казалось, что такой пыл несколько ошеломил его, но всего лишь на мгновение. Патрик продолжал неистово целовать ее, еще крепче прижимая трепетавшую Джессику.