И только сейчас, привлеченные непонятными движениями, из кабин выглянули водители. Далековато до них, не с моим «мастерством», да и патроны, похоже, закончились.
– Лейтенант, прибери шоферюг!
Раздалось несколько хлопков, один из фрицев вывалился из машины вниз головой. Второй, наоборот, откинулся обратно на сиденье. Подстегнутое мгновенно выброшенным в кровь адреналином сознание отметило конвульсивно подергивающийся сапог с отполированными шляпками гвоздей и овальными подковками и сверкнувшие на солнце трещинки пробитого пулей лобового стекла.
– Полковник, давайте быстрее. – Я подтолкнул абверовца в напряженную, словно доска, спину. – Садитесь за руль и уезжайте, мы тут приберем. Прощаться не станем, времени нет.
Рейнхард, нетвердо ступая, двинул в обход автомобиля. Я же, обойдя «Кюбельваген» с другой стороны, перегнулся через невысокий борт и рванул защелку багажного отсека[59]. Ухватив металлический контейнер за ручку, выкинул его на землю и захлопнул крышку. Скрежетнул стартер, и ровно заурчал запущенный мотор. Гелен, аккуратно тронув машину с места, выводил ее на дорогу. На меня он больше не глядел.
– Лейтенант, фрицев – в кузов, и отгони грузовики в лес. Замаскируй. Хрен с тобой, уходим пешком.
Подхватив чемодан с «секретным прибором», я поволок его к опушке. Блин, к весу смартфона прибавилось килограммов десять! Сам контейнер плюс тот ящик с аккумулятором и трансформатором, что мне с гордостью продемонстрировали в Берлине как вершину местной технической мысли. Ладно, мне главное смартфон забрать, остальное на фиг не нужно, под первым же кустом выкину. И пусть фрицы головы ломают, что за чудо-прибор в лесу валяется. Смешно будет, если решат, что это русские диверсанты бросили…
И в этот момент я внезапно понял, что за мысль от меня ускользала столько времени. Ремонтники, мать их фашистскую! Те самые тыловики-рембатовцы, в расположении которых мы вчера ночевали! Они ведь выехали следом за нами! И если не поторопимся…
Все, опоздали! Из-за поворота, растягивая за собой шлейф пыли, показалась небольшая колонна. Впереди – четырехосный колесный командирский броневик, следом несколько грузовиков-кунгов и тяжелый полугусеничный тягач «Famo» с краном в кузове. Поскольку вчера я насчитал куда больше техники, это, видимо, был передовой отряд. Обидно, но нам не хватило буквально двух-трех минут, чтобы отогнать с открытого места и укрыть в лесу «наши» «Опели». Вляпались мы таки напоследок. По самые помидоры вляпались…
Немцы уже заподозрили в происходящем некую странность. Колонна остановилась, окутавшись пыльным облаком, и из грузовых машин посыпались солдаты. Одно радовало: оружие было не у всех, поскольку ремонтники – это все-таки тыловики, а не пехотинцы, к чему им постоянно с собой карабины таскать? Из открытой сверху башенки броневика высунулся офицер в приплюснутой фуражке, поднял к глазам бинокль.
Из кратковременного ступора меня вывел подскочивший Наметов:
– Тарщ комиссар, уходим! Вам помочь?
– Справлюсь!
Я рванул к лесу, держа дурацкий контейнер на отлете, чтобы не бил по ногам. Следом торопливо бежали осназовцы. Пока по нам никто не стрелял, что уже радовало. Впрочем, вряд ли это надолго… Всё, сглазил: за спиной раздался крик и почти сразу же гулко бахнул винтовочный выстрел. Наверняка неприцельный, но все равно весьма неприятно.
Подавив рефлекторное желание нырнуть головой вперед и залечь, я в несколько прыжков добрался до крайних кустов лесной опушки, где и укрылся. И почти сразу же в направлении противника ударили трофейные пулеметы, оба захваченных у «бранденбургов» МГ-34. Похоже, молодчага Наметов заранее допускал возникновение «осложнений» и приготовил фрицам неожиданный сюрприз, о чем я и не подозревал.
Фашисты, как выяснилось в следующую секунду, тоже не подозревали. И сильно этому удивились – первые очереди были очень удачными, сразу несколько фрицев упали на землю. Уцелевшие, ошарашенные неожиданным огневым налетом, залегли только секунды через две-три. Следующие очереди прошлись, по деревянным фургонам кунгов, выбивая щепу и прошивая их насквозь, командирскому броневику и открытой кабине тягача. Не знаю, что там происходило в осевших на простреленных скатах грузовиках, но водителю полугусеничника фатально не повезло: я отчетливо видел, как пули разнесли лобовое стекло, буквально отшвырнув фрица на сиденье. Немцы, довольно быстро придя в себя, открыли ответный огонь. Ну, как огонь? Я насчитал не больше пяти невпопад стреляющих винтовок – тыловики ж, что с них взять? В этом времени я уже не раз бывал под обстрелом, но пока ни одна пуля даже рядом не пролетела. Снайперы хреновы, нормы ГТО надо вовремя сдавать!
Пулеметчики прижали горе-стрелков к земле, позволив двум группам осназовцев обойти противника с флангов: Серега предпочел решить проблему радикально. Немцев, насколько я мог оценить, было относительно немного, человек тридцать. И против матерых спецов особого отряда НКВД они определенно «не плясали».
Так и вышло: весь бой не занял и пяти минут. На этот раз я оставался на месте даже без предупреждения Наметова: просто прекрасно осознавал, что мне там делать нечего, справятся и без меня. Справились, конечно, свидетельством чему оказались раскиданные вдоль дороги трупы пострелянной немчуры и пять дымных костров на месте подожженной автотехники. Последним подбили командирский броневик, попытавшийся вырваться из засады. Проехать он успел не больше двух десятков метров: застрял на пробитых пулями колесах, после чего подобравшийся осназовец закинул внутрь осколочную гранату.
Тем не менее вернувшийся лейтенант был мрачен, словно туча.
– Уходить нужно, товарищ комиссар, быстро. Несколько фрицев все-таки ушли. Мы не стали преследовать, только время потеряем. Вы ж сами говорили, что это только передовой отряд, остальные следом едут. Шум поднимут как пить дать. Нам только каких-нибудь «антидиверсантов» на хвост посадить не хватает!
И ведь как в воду глядел…
Вытянув гудящие ноги, я уложил под руку трофейный МП-40, доставшийся мне от прирезанного Наметовым штабс-фельдфебеля Розена, прислонился спиной к шершавому стволу сосны и устало прикрыл глаза. Если нет возможности перекусить, так хоть отдохну, пока есть возможность. Серега прав, жрать нам нечего уже второй день, и далеко не факт, что удастся разжиться хоть каким-нибудь провиантом. В первые сутки всерьез мучил голод, который я, как и остальные бойцы, пытался притупить водой, благо ручьи по пути встречались часто. А потом как-то привык. Осназовцам было чуток попроще – их подобному специально учили. Полторы недели назад мы, хоть и не планировали столь долгой «прогулки», забрали у побитых «бранденбургов» пайки. Вот только фрицы вовсе не собирались надолго задерживаться в лесу, и потому еды у них практически не было, только галеты и шоколад. Правда, бойцы лейтенанта Наметова изначально брали провиант на пять дней… но прошло-то уже одиннадцать. И как ни урезал лейтенант скудные суточные па́йки, настал день, когда есть оказалось тупо нечего…
Но самое обидное, что мы остались без связи. Рацию разбило во время боя. Хорошо хоть радист уцелел: она его и спасла, приняв шальную немецкую пулю. Правда, перед этим мы успели передать сообщение, что выходить из окружения будем в районе Минского укрепрайона. Вот только рассчитывать на помощь, увы, не приходилось – пойди разыщи нас в этих лесах. Хоть я и не сомневался, что Лаврентий Павлович, на стол к которому рано или поздно попадет наша крайняя радиограмма, предпримет все возможные меры. Да и товарищ Сталин тоже в стороне не останется – уверен, что он узнает про нашу «беду» одновременно с наркомвнуделом. Если не раньше. Зашуршала прелая листва, и рядом со мной присел кто-то из бойцов. Знакомо пахнуло застарелым потом, оружейным маслом, кожей плече-ременной системы и порохом.
– Что такое, лейтенант? – не раскрывая глаз, осведомился я.
– Да вот, тарщ комиссар, думаю…
– Полезное дело. Говорят, помогает. Ладно, что у тебя? – Я повернулся к осназовцу.
– Вот глядите. – Он разложил на коленях планшет с картой. – Нам до цели еще дня два идти. Вот сюда примерно. А фрицы на хвосте сидят. Стряхнуть бы окончательно, их всего-то человек шесть, может меньше, осталось, но как? Патронов почти нет, гранат три штуки и те трофейные. У вас с боеприпасом как?
– У меня-то как раз нормально, – хмыкнул я. – Ты ж со своей заботой о моем ценном организме и повоевать нормально не позволял. Два полных магазина плюс тот, что в автомате. В нем еще патронов пятнадцать. И майорский пистолет. А у твоих?
– Хуже, – понурился осназовец. – Примерно по полдиска к «ППД» плюс револьверы. Может, зря мы карабины не взяли?
– Не зря, лейтенант. На фиг они нам сдались, только лишний вес при никакой скорострельности.
– Вы как вообще?
– Лейтенант, – поморщился я. – Я уже взрослый мальчик, и в своей жизни кое-чего повидал. Постоять за себя, кстати, тоже умею. Если ты не в курсе, я эту войну начал в Брестской крепости, где, сам понимаешь, не под лавкой прятался. Так что хватит меня опекать, словно ребенка несмышленого. Прекрасно понимаю, что у тебя приказ, только не доводи ситуацию до абсурда, очень прошу. Выкладывай, чего надумал, вижу же, что не просто так посоветоваться решил.
Поколебавшись несколько секунд, Наметов решительно тряхнул головой:
– Так точно, тарщ комиссар. Есть у меня одна задумка. Еще двое суток от погони драпать, темп держать… можно, конечно, но сил нам это не прибавит. Все равно еды негде взять. Вот я и прикинул – глядите, тут на карте непроходимое болото обозначено. Обходить его справа – долго, крюк километра в четыре выходит, больше даже. Значит, пойдем мы здесь, верно? У немцев карта тоже имеется, и они придут к такому же выводу. И потопают именно тут. А чтобы с пути не сбились, можем еще и парочку следов оставить… Короче говоря, думаю все же еще одну засаду устроить.