Впрочем, радоваться Бат не спешил – равно как и слать победные реляции в штаб фронта. Поскольку прекрасно понимал, что так просто фрицы с поражением не смирятся. За свой сектор Владимир Петрович нисколько не опасался, но, если поймут, что происходит, и ударят во фланг «соседу» – может выйти худо. Вовсе не факт, что мужики выдюжат – учитывая измотанность личного состава и недостаток боеприпасов. Да и танков у них тоже осталось с гулькин хрен…
Поколебавшись, Бат принял решение продолжить наступление, передав «соседям» часть буксируемой артиллерии. Гаубицы в обороне всяко нужней, чем на марше, а для него сейчас главное – скорость и темп наступления. Да и пользы от них так больше выйдет, помогут немцев сдержать, если те из окружения вырваться попытаются. Пока время работало на него, но только пока. Затягивать в любом случае не стоило – рано или поздно (причем скорее – первое) «продвинутые еуропейцы» придут в себя, разгадав его замысел, соберут оставшиеся силы в кулак и начнут противодействовать всерьез. Либо долбанут со стороны «соседей» (вот тут-то и сыграют свою роль гаубицы), либо постараются встать в глухую оборону у него на пути. И потому единственный выход, как недавно выразился Залесский, поддерживать тот самый «темп и натиск»…
– «Высокий», ответь «Чугуну-один», – раздался в шлемофоне на удивление неплохо различимый голос командира первого батальона. – Впереди околица деревни, наблюдаю противника. Продолжать атаку?
– «Чугун-один» – «Высокий». Продолжай, но с оглядкой. От пехоты не отрываться, это приказ. Вперед особенно не вырывайся, по сторонам гляди. Там наверняка противотанковая батарея имеется, уж больно место удобное, смотри не прошляпь, чтобы в корму не долбанули. Если фриц десант пулеметами ссадит, тормози и ищи огневые точки, подавляй! Понял? Без прикрытия вперед не суйся!
– Понял, выполня… – Концовка ответа комбата потонула в атмосферных шумах, заставивших Батоныча досадливо поморщиться.
– Понял он… – сварливо пробурчал комбриг. – Глебов, переключай на второй канал. И чтоб связь была!
– Готово, тарщ командир, – отрапортовал радиотелефонист.
– «Четырехглазый» – «Высокому»!
– На связи, «Высокий», – тут же отозвался Очкарик. – Проблемы?
– Пока нет. Передай арте, контроль по квадрату «двенадцать-пять», по приказу – беглый, по пять на ствол. Корректировка сигнальными ракетами. Принял?
– Так точно. Конец связи.
– Принял. Коля, давай вперед на первой, ориентир – вон то дерево, которому верхушку снарядом снесло. Только не спеша. Экипажу – внимание, продолжаем бой. Заряжающий, осколочный в ствол, Степа, башню подвернуть на правый борт градусов на тридцать. Матвеич, видишь ложбинку между березками? Пройдем?
– А чего ж, – как обычно немногословно отозвался Баранов, налегая на рычаги фрикционов. – В самый раз впишемся, даже кору не обдерем. Главное, чтобы низина топкой не оказалась…
– Не окажется, – едва слышно буркнул себе под нос Бат. – А и окажется, так не завязнем, если что, с нашими-то гусеницами выберемся. Вперед.
Командирский «КВ», подмяв широкими гусеницами росшие поверху кусты, неспешно сполз по пологому склону в небольшой овраг, скрывший его почти по самую крышу башни. Идущий следом танк, пыхнув сизым солярным выхлопом, двинулся за ведущим. Еще два «Ворошиловых» раздались в стороны, огибая овражек по флангам.
«Нет уж, хрен я вам «восемьдесят пятого» ждать стану, – недовольно подумал Владимир Петрович, упираясь плечом в борт башни, когда боевая машина ощутимо качнулась, опуская вниз бронированный лоб. – Вы мне таки поставите командирскую башенку, граждане конструкторы. Ну, ни хрена ж не видно, реально! Панорама, перископ и смотровая, блин, щель… Хотя, с другой стороны, на фиг эта полумера[65] вообще нужна, если можно сразу «ИС-1» смайстрячить, как изначально и планировалось? И как Дубинин в своих документах советовал. С той самой башенкой, о необходимости немедленного внедрения которой все писатели-фантасты из Виталькиной реальности чуть не в каждой книге радели… там, правда, речь в основном о «тридцатьчетверках» шла, ну да не суть важно. Хотя в принципе правы оказались, да. Жаль только, я сам ничего подобного не читал, не до того по жизни было, чтобы всякой фигней заниматься, особенно в последние годы – Дубинин как-то рассказал. В лицах, можно сказать…»
Танк качнулся и, наматывая на гусеницы десятки килограммов липкой грязи – дно овражка все-таки оказалось топким из-за протекающего понизу ручейка, – начал подъем. Позади боевой машины оставались две широкие колеи, продавленные сорока семью тоннами брони, быстро заполнявшиеся бурой жижей с клочьями выдранной траками травы. Идущий следом «КВ» погружался уже по ступицы катков, но тоже безостановочно пер вперед. Облепившие броню десантники прилипли к башне, укрываясь от забрасываемых аж на крышу МТО комьев.
– Выходим, командир, – прохрипели наушники «танкошапки» голосом Баранова. – Как перевалим, приму влево, Степа пусть следит, вдруг фриц в прицел влезет.
– Добро. – Батоныч приник к налобнику командирской панорамы. – Степ, слышал? Огонь по готовности, меня не спрашивай. Засек цель – пали. Только «короткую» не забудь скомандовать.
– Так точно, понял.
«Ворошилов» меж тем неспешно перевалил верхнюю точку склона и, тяжело качнувшись, выпрямился. Прокрутилась правая гусеница, мочаля раздавленные кусты, и танк подвернул влево. Хрустнуло, скрываясь под днищем, подминаемое бронированным лбом молодое деревце.
– Наблюдаю противника, – заученно забубнил Гаврилов, отрабатывая маховиками наводки орудия. – Противотанковое орудие, замаскированное. Две сотни метров, мы зашли с фланга…
– Короче, – буркнул Владимир Петрович. – Много слов. Мочи падлу.
– Короткая!
Танк послушно сбросил скорость, останавливаясь. Бат привычно начал отсчитывать десятки, хоть особого смысла в этом не имелось.
– Бум! – Отдача семидесятишестимиллиметрового орудия легонько качнула многотонную машину; заряжающий подхватил курящуюся сизым кордитным дымом гильзу, выбрасывая ее в приоткрытый башенный люк. Похоже, не слишком удачно: по броне долбанул автоматным прикладом кто-то из десантников, «мол, аккуратнее, мазута, своих зашибете». Попали – Батоныч видел куцый куст разрыва, поднявшийся между станин. Ударная волна раскидала обслугу, своротив набок щит и завалив ПТО набок. Мгновением спустя рвануло еще раз, куда мощнее – сдетонировали выстрелы, для удобства заряжания уложенные на самой позиции. Ну, сами и виноваты, кто вам злобный Буратино? Незачем техникой безопасности в боевых условиях пренебрегать, ибо чревато, знаете ли…
– Вперед! – скомандовал комбриг, привычно упираясь в броню плечом. – Серега, перезаряжай, пихай снова осколочный. А ты, Степа, ищи второе орудие, они поодиночке не воюют. Вон тудой гляди, где сарай поваленный и ветки кучей навалены, удобное местечко. Матвеич, если там пушка, дави, незачем снаряд тратить. Он народных денег стоит. Погнали!
Второе ПТО обнаружилось именно там, где предсказал Батоныч. Собственно, фрицы сами себя и демаскировали, увидев появившиеся, словно из ниоткуда, русские панцеры. Пальнули, обозначив достаточно грамотно замаскированную позицию, за что и поплатились. Спустя полминуты угловатая туша «КВ» обрушилась на окопанную «PaK 38», перемешав ее с землей вместе с артиллеристами. Хорошо так перемешав – скрежет нещадно сминаемого гусеницами металла проник даже сквозь толстенную броню. Воплей расчета, впрочем, слышно не было, чему танкисты только обрадовались…
Одновременно танки первого батальона атаковали деревню с левого фланга, с ходу уничтожив вынесенные в качестве огневого заслона две батареи ПТО. Потерь пока не было, лишь одному из «Ворошиловых» разбили гусеницу, однако экипаж уже занимался ремонтом, заменяя поврежденные болванкой траки. Остальные машины беспрепятственно вошли в поселок, оставленный жителями еще несколько дней назад. Сопротивлялись гитлеровцы отчаянно, сражаясь едва ли не за каждый дом или сарай, превращенный в огневую или пулеметную точку. Одним словом, работали по привычному плану – рассеять и отсечь пехоту, после чего разобраться с неповоротливыми и полуслепыми русскими панцерами. Но танкисты четко следовали приказу комбрига и вперед не вырывались, продвигаясь не спеша и не позволяя пехотному прикрытию всерьез отстать. Стоило пехотинцам залечь, сбрасывали скорость и танки. Получив целеуказание, лупили осколочными до тех пор, пока очередное строение не превращалось в груду дымящихся бревен, измочаленных ударной волной и осколками. И так раз за разом.
Подобное ни танкистам, ни пехоте было уже не впервой: не раз и не два отрабатывали на недавних маневрах. Поскольку Бат отлично понимал, что штурмовать населенные пункты им придется в любом случае. Да и потери его машины – учитывая даже излишнюю по меркам лета сорок первого года бронезащищенность – будут нести не столько во встречных танковых боях, сколько как раз в подобных случаях. И дело даже не в бьющих в борт с «пистолетной» дистанции артиллерийских засадах. Просто оставшийся без прикрытия неповоротливый «КВ» долго не проживет: много ума для того, чтобы засунуть между катков связку гранат или закинуть на крышу моторного отсека саперный заряд, не нужно. Да и просто самой обычной канистры с бензином и примотанной к ней «М24» может хватить – там, в своем времени, Владимир Петрович как-то видел в «Библиотеке» оцифрованные немецкие методички по борьбе с русскими танками. Чего там только не было – вплоть до гранаты с привязанной к рукояти веревкой и противовесом, которую полагалось забросить на ствол для выведения его из строя. Или же героическому немецкому солдату предлагалось забраться на корму «Т-34», прорубить топором решетку МТО и запихнуть туда гранату или бутылку с зажигательной смесью. Или использовать привязанную к длинному шесту противотанковую мину, которую полагалось подсунуть под гусеницу приближающемуся танку[66]