Но их содержание в конечном итоге ложилось на плечи простых аратов.
Дерево пустыни
Андраш Рона-Тас пишет: «В Монголии перед народной революцией жили десятки тысяч лам в пятистах монастырях. Каждая пастушеская семья отдавала в монастырь по меньшей мере одного мальчика, а если в семье было три и более мальчиков, то в основном двух. Монастыри требовали от пастухов отработки повинностей феодальных, так как владели фантастическими поместьями».
Бесчисленные фигурки святых, демонизированные маски, тексты буддийского вероучения на тибетском языке, скульптуры фантастических животных возвращают наши мысли к старой буддийской Монголии. Во всём этом, а также в одежде лам и предметах религиозного культа заметно сильное влияние Тибета, который, собственно, и создал буддийскую Монголию.
Отдельные помещения музея имеют квадратную форму. Цветные, искусно раскрашенные столбы, подпирающие своды кровли, являются здесь подспорьем для завешивания ритуальных масок. Пристенное пространство является местом расположения застеклённых подиумов для экспонирования различных старинных предметов. Выше на стенах обнаруживаются развёрнутые рулоны подробных старинных карт страны, раскрывающих мир сложных племенных союзов, их создания и разрушения, а также великих битв становления монгольской империи.
Карты раскрывают нам направления движения походов Чингис-хана и его преемников, пути великих торговых караванов с местами расположения караван-сараев, пути победного шествия буддизма на территории Монголии и, в частности, в Архангайском аймаке.
Имперская политика монголов, так же, как и период Маньчжурского владычества, сопровождались закабалением завоёванных народов. Напоминанием об этом служат экспонируемые в музее тяжёлые цепные кандалы с колодками для шеи, рук и ног.
Трудно перечислить все предметы многовековой культуры разных племён, собранные в этом поистине уникальном музее.
Идущий в музее и верхнем дацане ремонт кажется мелкой человеческой суетой на фоне «Великого Камня
Гуннов» с его более чем двадцативековой историей, с красно-белыми мазками свидетельств встречи с Великими Гуннами, буддийскими письменами, многочисленными синими пятнами овоо на громадных плитах красной скалы.
Распростёртые крылья коршунов и грифов в синем небе с редкими белыми облаками, звонкие голоса альпийских галок и старые, видевшие многие эпизоды длинной истории номадов горы провожали нас.
Дорога то несёт нас по асфальту, то сгоняет перед незаконченными участками на обочину пыльного объезда. Незаконченные участки – это только тонкий слой асфальта на уплотнённом основании или вообще без него. Зачастую это связано с некомпетентностью и коррумпированностью подрядчиков. Они хотят строить дорогу, берут деньги, но освоить их не могут, а деньги проедают, подавая фальшивые процентовки и увеличивая сроки строительства.
Слава богу, есть в Монголии профессионально грамотные и добросовестные подрядчики, и работа, выполненная ими, выше всяких похвал. Но, как всегда, есть «но». Они не могут взять весь объём работ, так как для этого нужны большие инвестиции и значительно более развитая инфраструктура дорожного строительства: техника, рабочие, проекты, техническое руководство и контроль над выполнением работ.
Покупаем в придорожной юрте кумыс, молоко и урюм. Наступает вечер, и недалеко от дороги переправляемся через речку и останавливаемся на ночлег. Ночью прошёл дождь, что добавило нам работы утром с сушкой палаток.
На этот день целью нашего путешествия становится Хархорин, или, как его называли в XIII веке, Каракорум. Он известен всему миру как столица (ставка)
Монгольского Каганата, откуда в XIII веке исходила самая большая угроза для всей Евразии.
Секрет Монголов – покорителей «целого мира» – до сих пор изучается историками-монголистами.
Кочевое племя монголов, придя с севера Монголии, смогло создать в XII–XIII веках могущественное племенное государство, покорить Восток и Запад и в течение веков приводить в ужас и безысходность целые народы и поколения людей. Что принесли монголы этим завоёванным народам? Всего чаще кабалу, разбой, непосильные налоги, потерю близких и родных. Но каким-то способом росла торговля, процветали караванные пути. Своей жестокостью монголы провоцировали на объединение Европу и, в частности, Россию для борьбы с насилием диких орд с Востока.
Тревожный сигнал трубы с башни Мариацкого костёла в Кракове, ставший традицией со времён нашествия монголов, разбудил целую Европу от оцепенения и беспомощности. Века разбоя и грабежа, насилия и унижения канули в лету.
Века войн, в конечном итоге, ничего не дали монголам – развития страны практически не было, так как завоеватели пользовались плодами трудов завоёванных народов. После войн и неиссякаемого потока богатств из завоёванных стран пришла пора угасания.
Сейчас этот воинственный и гордый народ в родной стране зачастую не находит применения своим силам. Только на улицах современного города проявляется истинный характер монголов – на современных машинах они лезут напролом, не уступая ни водителю, ни пешеходу. Поэтому перейти улицу в городе, по переходу, не подвергая свою жизнь опасности, невозможно!
Камни степи
В Хархорине я работал с 1968 по 1970 года механиком ПСМК-2 Главвоенстроя МНР. Мы жили с поляками в двух двухэтажных домах. Нас было 18 человек из СССР, некоторые с семьями. Наши объекты находились в нескольких аймаках, захватывая южное Гоби, аймаки Убурхангай, Архангай, Дундгобь, Умнгобь. Поляки в количестве 50 человек по линии ЦЭКОП строили электростанцию в Хархорине.
Скука не была свойством моего характера, да частые поездки на грузовых машинах в Улан-Батор для получения грузов и техники по контракту делали моё знакомство с природой и людьми Монголии более широким. Мне приходилось встречаться с местными русскими, которые обрели родину в Монголии. Разные судьбы привели их сюда, но, тем не менее, Россия всегда считала их гражданами СССР (а позже – Российской Федерации). Мужчины чаще всего работали
шофёрами, так как из-за больших малообжитых пространств эта профессия была самой востребованной. С монгольским шофёром не раз выезжал я в Улан-Батор в ночь, так как ему при бездорожье зимой приходилось ориентироваться по звёздам.
Весточку с родины, посылки и газеты мы получали один раз в неделю самолётом, который встречали почти все жители Хархорина. Самолётом же прилетали начальник Главвоенстроя МНР, генерал Бавуу, его заместители и сопровождающие лица.
Нас окружали развалины и могилы былого величия монголов – прежде всего, едва угадываемые, засыпанные песком и заросшие колючкой руины бывшей столицы Монгольского Каганата, Каракорума. На этом месте, а порой и с использование в виде материала обломков старых дворцов, в 1585 году Абатай Саин-хан основал ламаистский монастырь Эрдени-цзу.
108 белых башен – субурганов – входят в каменную ограду, опоясывающую 18 гектаров земли. Длина стен на севере и юге составляет по 450 метров, а на западе и востоке – по 400 метров.
В выпуске № 4 Восточного альманаха «Шаги на марше» за 1976 год помещена интересная статья о Каракоруме журналиста Н. Хохлова: «Ушедший под землю Каракорум на Орхоне привлёк внимание многих учёных мира. Интерес к этим местам неизмеримо возрос после сенсационного открытия, сделанного профессором Копенгагенского университета Вильгельмом Людвигом Тосеном. В 1893 году в Датском Королевском научном обществе он прочитал доклад под названием «Дешифровка надписей с Орхона и Енисея». Весь доклад состоял из 15 страниц текста. Маленький ключ к замечательному, большому открытию. Профессор Тосен впервые расшифровал древнетюркское письмо. Шаг вперёд был сделан. За Тосеном закрепилось звание «Новый Шампольон». Новый, но, может статься, не последний».
Н. Хохлов продолжает статью описанием монастыря Эрдени-цзу: «В центре монастыря, на возвышенности, остался силуэт, выложенный камнями: основание юрты Абатая. Диаметр юрты – 45 м! Сохранился колодец. Покрыто травой сморщенное дно купальни. Монастырь играл роль и военной крепости. Во дворе выставлены «козлы» – брёвна в обхват покоятся на толстых кольях (ножках). В моменты опасности, когда вражеская конница подступала к монастырю, «козлы» выносились наружу через открытые ворота монастыря, стыковались и образовывали двух-, трёх – или более ярусный неприступный пояс. Важно остановить всадника – тогда его легко сразить, на скаку он трудно уязвим…».
В монастыре сохранились дворцы. Стоят монументальные субурганы – буддийские ступенчатые памятники с верхушками в виде шпиля. Их ставили в монастырях, в степях, на могилах знатных феодалов и лам. Внутри храмов – обилие статуй Будды. Громадных и крохотных, покрытых золотом и отлитых из чугуна и железа, меди или латуни. Как обычно, справа от Будды стоит бог правосудия, слева – бог медицины.
Здесь было более тысячи лам. А вокруг Эрдэни-цзу находилось ещё пятьдесят монастырей. Крупный религиозный центр на Орхоне. Буддийская Мекка старой Монголии. Ныне – музей, заповедник. Русский исследователь А. Подзнеев писал: «Простое воспоминание об Эрдэни-цзу поднимает в душе каждого монгола чувство любви к родине, порождает у него ряд благоговейных воспоминаний о старине и, наконец, заставляет его в трепетном восторге преклонять колено перед этой святыней.
На сопке разместилась каменная черепаха весом в несколько тонн. На узорчатом панцире выдолблено углубление: хитроумные ламы, служители монастырей, делали такие ниши для того, чтобы окрестное население приносило и клало в них пожертвования».
Мысль о быстротечности жизни, особенно в старинные времена междоусобиц и войн, возникала при взгляде на многочисленные каменные надгробия в верховьях реки Орхон. Недаром Орхон считается дорогой многих тысячелетий для номадов (кочевников) древней Азии.
В свободное время я старался побывать в музее Эрдэни-цзу, где хозяином был хранитель музея Даш-нжамц, живший тут же в юрте с семьёй. На скромную зарплату он едва сводил концы с концами, оставаясь на посту сохранения бесценного наследия монгольской культуры.