— Собираешься убить меня?
— Я должен.
— Нет, это ты теперь мне должен! — заявил Лютый. — Ты должен мне жизнь: я спас тебя.
— Ты знаешь, у меня нет выбора, старый ты пёс! — процедил Рейван, стиснув меч бессильными пальцами. — Если я не принесу им твою голову, то погибну сам!
— Знаю, — проговорил галинорец. — И могу тебе предложить…
Вдруг со стороны главного дома раздался женский визг, и Лютый не договорил. Они оба обернулись и увидели, что в двери большого зала ворвались враги, решившие перед тем, как покинуть крепость, поживиться добром.
Рейван рванул к главному дому. Лютый — следом. На пороге они столкнулись с Ингрид, сжимавшей окровавленный топор. У её ног лежало мёртвое тело одного из набульских солдат, второго повалил и задушил раненый рисский воин.
Лютый подбежал к набулам, которые окружили женщин в углу, требуя золото, и безжалостно зарубил их мечом. Последний из солдат загнал Владычицу в дальний конец зала.
— Убью! — прошипел Рейван, бросившись за ним.
Стремительно настигнув набула, он разрубил его широким махом меча от плеча до самого пояса, так, что кровь легла багровым гобеленом на стены.
— Маррей! Как ты, цела? — спросил он, взволнованный её растрёпанным видом.
— Да, — холодно произнесла Владычица.
Рейван увидел, что Маррей дрожит от сотворённого им ужаса, и попытался приблизиться, чтобы успокоить её. Но Владычица отшатнулась.
— Я цела, — ответила она. — А вот он теперь — нет…
Рейван увидел, что и сам стоит весь в крови, натёкшей из-за ослабшего ремня на руке. Шумно выдохнув, он старался усмирить рвавшееся навстречу Владычице дыхание.
Маррей обжигала его воспалённым после бессонной ночи взглядом. В тёмных измученных глазах её сверкали презрение и страх. А ещё злость — на то, что ошиблась, и ещё больше на то, что он позволил ей ошибиться. И никакой надежды когда-нибудь понять его в глазах её не было.
Душу Рейвана сотрясал шквал негодования. Из глубины рвалась наружу боль гораздо более сильная, чем от ран. Она душила его, и он заставил себя перестать смотреть на Владычицу.
За спиной раздались стремительные шаги Лютого. Он встал между ним и Маррей.
— Я предупреждал тебя, Рейван! Не подходи к ней! — выпалил галинорец, толкнув его в грудь. — Пошли, решим всё песней стали!
— Достаточно крови! — произнесла Маррей, обратившись к ним. И добавила тихо: — Пожалуйста.
— Этот кзорг — охотник за моей головой, Марр! Он пришёл в рисские земли убить меня. Скажи ей, Рейван!
Кзорг вздохнул и отвернулся.
— Рейван? — тихо прошептала из-за его спины Ингрид.
Он обернулся и увидел недоумевающий взгляд Ри, вмиг почувствовав себя чужим всем, как прежде.
«Иного я и не заслужил», — подумал он и перевёл угрожающий взгляд на Лютого.
Больше ничто не могло смягчить звериного желания быть тем, кто он есть. Больше не было нужды прятать свою истинную суть под рисским доспехом.
— Я давно этого ждал, — прошипел Рейван, подняв клинок.
9-1 Жизнь за жизнь
С яростью сжимая мечи, Лютый и Рейван стремительно вышли во внутренний двор. Ветер сдувал пыль, которая обрела зыбкое примирение на земле, на уцелевших перилах и крышах, порывами вздымал её вверх и уносил вслед за собой к небу — куда ушли души павших. Солнце сияло высоко, прорезаясь сквозь рваные облака. День был в самом разгаре.
Выйдя на середину двора, Рейван согнулся, и его вырвало кровью. Отплевавшись, он направил на Лютого злой, но не сломленный взгляд.
Галинорец понял, что зов Причастия всё-таки настиг кзорга, и скривил губы от досады — славной драки с ослабленным противником не выйдет. Но он не собирался жалеть Рейвана или уступать ему: кзорги не заслуживали милосердия. Лютый подошёл ближе, держа меч наизготове, перед самым лицом противника.
Двор заполонили воины пришедших на помощь ванов и уцелевшие защитники Хёнедана, плотно окружив Лютого и Рейвана.
— Что вы делаете?! — воскликнул ван Харальд.
— Решаем давний спор! — ответил галинорец. — Поднимай оружие, собака кзоргская! — указал он мечом Рейвану.
— Он же ранен, сынок! — покачал головой седовласый Колбьорн.
— Зато он кзорг, так что шансы равные! — прошипел Лютый.
Рейван отхаркнул остатки кровавой рвоты и поднялся на ноги. Взгляд его был спокойным, слишком спокойным для боя с воеводой Нордхейма, и у Лютого невольно прокатились мурашки по спине.
— Я сниму броню, чтобы шансы и правда были равными, — прохрипел Рейван.
Неспешно стягивая полотно кольчуги и срезая ремни кожаного поддоспешника, он всем видом показывал своё молодое превосходство над галинорцем. Оставшись в пропитанной горьким потом рубахе, Рейван с дерзостью расправил плечи и встал напротив закованного в железо воеводы.
Глядя кзоргу в глаза, Лютый остро ощутил тяжесть своих истерзанных мускулов и тронутых серебром висков.
На дворе показалась Ингрид. Расталкивая воинов и держась за раненую голову, она встала перед противниками.
— Я запрещаю вам обоим сражаться! — зло выдохнула она.
Рейван коротко взглянул на неё, но Лютый даже не обернулся.
— Рейван, если ты убьёшь воеводу моего отца, то станешь врагом мне! — сказала Ингрид. Голос её звучал грозно и беспощадно.
Лютый усмехнулся. Наконец Волчица на его стороне. Сердце наполнилось торжеством от собственной правоты.
— Лютый, и тебе не прощу, если убьёшь его! — выпалила Ингрид.
«Рано обрадовался», — подумал галинорец.
Рейван оскалился, показав противнику окровавленные зубы, и встряхнул рукой, державшей меч. Отступать было невозможно. Лютый знал это. И грубым захватом оттолкнул Ингрид с дороги в толпу воинов.
— Не лезь, девочка! — прошипел он.
9-2
Соратники проталкивались вперёд, чтобы посмотреть на поединок, и оттеснили Ингрид далеко за свои спины. Ветер подхватил призывный гул воинов, жаждущих поединка, и заревел, неистово трепля стяги вождей. Бой мечей о щиты воспалил скорбящую землю и сокрушил Ингрид в бессилии. Она упала на колени, заслонив лицо руками.
Позади началась возня. Ингрид, обернувшись, увидела среди толпы Владычицу.
— Я Жрица Великой Матери, мне нужен твой конь, — проговорила Маррей одному из всадников Колбьорна, стоя перед ним жалкой истончившейся фигурой с большой сумкой наперевес. Она сунула ему в руку одно из своих золотых колец.
— Иди ты, шлюха набульская! — оттолкнул её воин.
Сердце Ингрид жалостно забилось при виде Владычицы.
«Бедная Маррей! Ведь они оба дороги ей так же сильно, как мне!»
Владычица съёжилась. Её тёмные, блестящие прежде волосы поблёкли, а в глазах закололась надорванность. На её высокое положение указывали лишь отороченный серебряной полосой меха плащ и сверкающие в лучах солнца драгоценные бусы. Лицо же Маррей было скорбным и серым.
И всё же воин, видя нужду женщины, замешкался и поискал глазами своего вана. Колбьорн хищно поглядел на Владычицу. Харальд заметил это. Ван Хёнедана знал, что Верховную Жрицу набулов следовало бы взять в плен. Но…
— Твой муж пошёл на нас войной, — сказал Харальд Владычице. — Но ты служишь Богине, ты сама была подобна ей, когда спасала моих воинов прошлой ночью. Мы не держим богов взаперти и не гневим их. Колбьорн, дай ей всё, что она пожелает!
— Пусть так, — стиснул зубы ван Хасборга, уважая решение сильнейшего боевого вождя, каким считали вана Харальда. — Бери коня, жрица.
— Маррей, подожди, не уезжай! — воскликнула Ингрид, вцепившись в попону коня Владычицы. — Ты ведь можешь повлиять на них?
— Если бы я могла повлиять, не уезжала бы, — произнесла она. — Прощай, Ри. И помни о том, что в жизни главное.
Владычица бросила холодный взгляд на взъерошенную Ингрид и натянула поводья, пересекая двор. Её отяжелевшие чёрные локоны безразлично колыхались по спине, а усталый ветер трепал полы плаща.
Толпа взорвалась криком, возвестив о начале поединка.
Ингрид, желая поглядеть на бой, взобралась на высокое крыльцо главного дома. Голова её болела от тяжести раны, а грудь ныла от невозможности что-либо сделать.
Лютый и Рейван двигались по кругу, нацелив друг на друга клинки. Солнце жарко пекло землю и отражалось от стали доспехов воеводы. Рейван в тёмной одежде не отражал света, он был мрачен и неотступен, как сама смерть.
Галинорец бросился на кзорга, зазвенела сталь. Мечи с грозовой силой вспарывали носившийся вокруг ветер, и воинственная ярость волной обрушивалась на собравшуюся толпу.
Ингрид, затаив дыхание, глядела на двигавшиеся в искусном танце звериные тела воинов.
«Если боги умеют сражаться на мечах, то делают это именно так, — подумала она. — Но боги не умирают!»
9-3
Рейван встряхнул в руке меч, проверяя, действуют ли ещё рассечённые кзоргскими шипами мышцы.
Лютый вновь налетел, словно голодный волк, ударил быстро и точно. Но Рейван успел отскочить, парировав атаку. Кзорг словно оплёл своим мечом клинок галинорца, поведя его к земле, а затем выпустил и спокойно отошёл в сторону.
— Неплохо для старого пса! — выпалил Рейван, вызывающе двигаясь по центру круга.
«Наглая скотина! — подумал Лютый, выравнивая дыхание после броска. — Ведь ты мог меня сейчас прикончить, но не стал. Почему?!»
Они снова скрестили клинки.
Заблокировав удар галинорца, Рейван под его сокрушающей силой упал и откатился к ногам столпившихся воинов. Лютый увидел, как с лезвия брызнула чёрная кровь.
«Порезал его!» — возликовал Лютый и яростно двинулся навстречу кзоргу, чтобы добить его.
Он упивался превосходством над, казалось бы, непревзойдённым, прославленным Зверем и плескался радостью в предвкушении победы.
«Это тебе за Маррей!» — Лютый занёс меч, чтобы обрушить на Рейвана решающий удар.
Кзорг успел подняться и отразить атаку. Их клинки на мгновение будто склеились. Мышцы обоих дрожали от чудовищного противостояния. Лютый боднул головой Рейвана, и когда тот пошатнулся, галинорец нырнул под его меч, схватил руку чуть выше локтя и вывернул её. Послышался хруст костей в плече.