Перепрыгивая через ступеньки лестницы, они сбежали к машине. Эдвард сел за руль, и вскоре они уже выехали из Багдада по широкой автостраде, ведущей на юг. Через какое-то время машина свернула на окаймленную рядами пальм дорогу и остановилась наконец посреди небольшой рощи. Абрикосы и миндальные деревья были в полном цвету, вдали виднелся Тигр. Место и впрямь было очаровательным.
Виктория вышла из машины и глубоко вздохнула.
— Чудесно! Как будто в Англии весной…
Воздух буквально пьянил. Сделав несколько шагов, молодые люди присели на ствол упавшего дерева. Над головами у них был настоящий свод из розовых цветов.
— А теперь, — проговорил Эдвард, — расскажите наконец обо всем! Мне было так тяжело без вас.
Виктория наградила его улыбкой.
— Правда?
Затем она начала свой рассказ. Не пропуская ни одной подробности, она говорила о том, как вошла в парикмахерский салон, как очутилась потом в каком-то незнакомом домике, где ее держали под замком, как ей удалось бежать, как встретилась она с Ричардом Бейке — ром, как представилась ему Викторией Понсфут Джонс и как тут же выяснилось, что именно в экспедицию доктора Понсфут Джонса они и направляются. После этого она рассказала, как благодаря отличной библиотеке ей удалось вполне достойно сыграть роль молодой, только что прибывшей из Англии аспирантки.
Эдвард расхохотался.
— Вы просто чудо, Виктория!.. Ваша фантазия совершенно неисчерпаема!
Польщенная Виктория улыбнулась.
— Правда ведь?.. Мои дядюшки, например… Доктор Понсфут Джонс, а перед этим епископ…
Произнося эти слова, Виктория вспомнила вдруг вопрос, который собиралась задать Эдварду в Басре, когда их беседа в саду была внезапно прервана миссис Клейтон.
— Кстати, Эдвард, я давно уже хотела спросить вас… Откуда вы узнали, что я выдумала еще и дядюшку-епископа.
Виктория почувствовала, что ладонь, в которой лежала ее рука, вздрогнула. Быстро, чересчур быстро Эдвард ответил:
— Но… вы ведь сами рассказали мне об этом! Виктория повернула голову к Эдварду. Даже странно, что такая ничтожная, ошибка может привести к подобным последствиям. Вопрос застал Эдварда врасплох. Заранее ответ он не заготовил, а тем, который все-таки дал, был, судя по раздраженному лицу, не очень доволен.
Виктория смотрела на него, мало-помалу начиная понимать правду. Подсознательно проблема мучила ее, наверное, уже давно, и постепенно она все равно рано или поздно пришла бы к единственному, неизбежному выводу…
Она никогда не рассказывала Эдварду о епископе Ллангоу. Единственными людьми, от которых он мог услышать об этом мифическом лице были мистер и миссис Клип. Однако встретиться с ними в Багдаде Эдвард никак не мог. Мистер Клип остался в Англии, а его супруга находилась в Багдаде как раз тогда, когда Эдвард был в Басре. Стало быть, о епископе Ллангоу он узнал от них еще до отъезда из Англии. А это означает, что и полученное Викторией предложение сопровождать миссис Клип в Багдад не было счастливой случайностью. Все было заранее рассчитано и подстроено…
Внезапно Виктория поняла, что имел в виду Кармайкл, произнося имя Люцифера. Теперь она знала, кого он увидел в глубине коридора консульства. Там был тот самый человек, в лицо которого она смотрела сейчас. Люцифер, самый прекрасный из ангелов, падший ангел! «Как же ты пал, о Люцифер, сын Утренней зари»?
Шеф — Ратбон? Да нет же. Шефом был Эдвард. С виду простой секретарь, а в действительности тот, кто заправляет всем. Ратбон? Прикрытие, «крыша». Может быть, даже неплохой человек… Он ведь посоветовал Виктории уходить, пока еще не поздно…
Одновременно Виктория поняла и то, что ее чувство к Эдварду вовсе не было, как ей казалось, любовью. Да, он нравился ей, но о глубокой любви не могло быть и речи. Обычная девчоночья влюбленность, вроде той, которую она еще школьницей испытывала к киноартисту Хемфри Богарту или герцогу Эдинбургскому. Что же касается Эдварда, то с его стороны не было и влюбленности. Он разыгрывал комедию, а она попалась, словно дурочка. Круглая дурочка!
Все эти мысли промелькнули в мозгу Виктории за несколько секунд, никак внешне не отразившись на ее поведении. На Эдварда она смотрела нежно и с нескрываемым восторгом. Инстинкт предупреждал, что она в опасности и спастись можно одним лишь, вероятно, способом. Им она и воспользовалась.
— Знаете, что мне кажется? — проговорила она. — Я думаю, это вы сами устроили так, что я смогла приехать сюда! Вы просто чудо, Эдвард!
На губах Эдварда появилась чуть презрительная улыбка. Только что появившиеся у него опасения рассеялись, и Виктория буквально прочла его мысли: «Бедная идиотка! Готова проглотить что угодно! Поверит во все, что я захочу!»
— Но как вам это удалось? — продолжала Виктория. — Такое мало кому по силам… Я начинаю верить, что вы так же могущественны, как те владыки Вавилона, о которых вы рассказывали!
Лицо Эдварда стало похожим на маску, в которой было что-то надменное и жесткое. Перед Викторией был уже совсем не тот симпатичный, милый молодой человек, которого она, как ей казалось, полюбила. Хотя это немало ей стоило, она поспешила добавить с тревогой в голосе:
— Но ведь любить меня это вам не помешает? Улыбка Эдварда стала еще шире. Все эти девчонки одинаковы! Если заговоришь с ними о любви, верят каждому слову и больше уже ни о чем не думают. Психология рабынь!
— Конечно же, я люблю вас!
— А что кроется за всем этим, Эдвард? Расскажите! Мне так хотелось бы понимать.
— Речь идет о новом мире, Виктория. Новом мире, которой должен быть воздвигнут на руинах и пепле старого прогнившего мира.
— Объясните, что это значит!..
С каждым словом оживляясь, Эдвард заговорил об утопии, ставшей смыслом его жизни. Две силы оспаривают владычество над миром: Капитализм и Коммунизм. С одной стороны зажравшиеся буржуа, цепляющиеся за свои доходы и враждебные прогрессу, с другой — тупоголовые фанатики, решившие сделать реальностью свой марксистский рай. Обе эти силы должны исчезнуть, уничтожив друг друга в огне мировой войны. Тогда пробьет час избранных, молодых суперменов, которые в едином порыве энтузиазма и веры построят Новый Порядок.
— Но как же быть с теми несчастными, которые погибнут — прежде, чем ваша цель будет достигнута?
— Они не представляют никакой ценности. Поймите, это, Виктория.
Виктория многое могла бы возразить, но предпочла сдержаться. Она понимала, что жизнь ее висит на волоске и спасти ее может лишь предельная осторожность.
— Я восторгаюсь вами, Эдвард!.. Однако, какова во всем этом может быть моя роль?
— Вы готовы… работать вместе с нами? Готовы служить этому идеалу?
Чересчур поспешное согласие тоже вызывает недоверие. Виктория ответила осторожно:
— Меня во всем этом интересуете только вы, Эдвард! Я верю вам и готова на все не ради идеалов, а ради вас!
— Что ж, прекрасно!
— Но все-таки, почему вы с самого начала помогли мне добраться сюда? Должна же быть какая-то причина.
— Разумеется, причина была! Помните, в тот день, когда мы познакомились, я сфотографировал вас?
— Помню, конечно!
— Меня поразил тогда ваш профиль… Поразил своим сходством с другим профилем… Снимки я сделал лишь для того, чтобы убедиться, что не ошибаюсь.
Виктории было сейчас не до того, чтобы обратить внимание на укол, нанесенный ее самолюбию.
— И на кого же я похожа? — спросила она.
— На женщину, доставившую нам немало хлопот. На Анну Шееле.
— На Анну Шееле? — не скрывая удивления, воскликнула Виктория. — Я похожа на Анну Шееле?
— У вас не только одинаковые профили, но даже — необычное совпадение у обеих крохотные шрамы слева, на верхней губе…
— Это воспоминание о том, как я упала, когда была еще совсем маленькой… Под пудрой он практически незаметен…
— Как бы то ни было, у вас и Анны Шееле одинаковые шрамы. Она на четыре-пять лет старше, но рост и вест примерно те же, только — она блондинка, а вы шатенка и причесываетесь по-другому. Глаза, правда, у вас потемнее, но, если надеть темные очки, это не играет роли.
— И ради этого сходства вы помогли мне попасть в Багдад?
— Да, я решил, что оно… может пригодиться.
— И сразу все устроили? А мистер и миссис Клип… Кто они такие?
— Люди, не идущие в счет… Делают то, что им велено…
Виктория сглотнула слюну. Судя по всему, Эдвард представлялся самому себе Господом Богом. Пожалуй, это делало его еще страшнее.
— Но ведь вы говорили мне, что Анна Шееле — какое-то важное лицо в вашей организации…
— Надо было слегка сбить вас с толку. Вы и так уже знали чересчур много…
Виктория подумала, что сходство с Анной Шееле, весьма возможно, спасло ей жизнь.
— И кто же, в конце концов, она такая?
— Личный секретарь Отто Моргенталя, крупного международного банкира. Это не женщина, а ходячая вычислительная машина. Мы подозреваем, что ей удалось расшифровать многие из проведенных нами финансовых операций. По настоящему опасность для нас представляют трое: Руперт Крофтон Ли и Кармайкл, от которых мы уже избавились, и Анна Шееле. Через три дня ее ждут в Багдаде, но пока что она исчезла.
— Исчезла? Где?
— В Лондоне. Словно сквозь землю провалилась…
— И никто не знает, где она?
— Дейкин, может быть, знает…
На сей счет Виктория была информирована лучше, чем Эдвард. Куда девалась Анна Шееле, не знал и Дейкин.
— А вы даже представления об этом не имеете?
— Ну, кое-какие догадки у нас есть, — после секундного колебания ответил Эдвард. — Анне Шееле абсолютно необходимо быть в Багдаде к открытию международной конференции, которая состоится, как вы знаете, через пять дней. Мы ведем наблюдение за аэродромами и границей. Военным самолетом она не воспользуется, это мы знаем. Зато мы выяснили, что некая Грета Харден заказала себе билет на самолет. Мы навели справки: имя и адрес вымышлены. Это наводит на мысль, что под именем Греты Харден скрывается Анна Шееле.