Я задрожала еще сильнее и, скрывая это, вскочила:
– Сейчас оденусь.
Я вытащила из шкафа теплый свитер и натянула его прямо поверх платья – вопросы сочетаемости меня сейчас волновали мало.
– Что же так холодно, – пожаловалась я.
– Мне кто-то рассказал: директриса специально велела низкую температуру поддерживать – типа, для здоровья полезнее.
– Ничего себе – полезнее!
– А я думаю, – хитро продолжал Витька, – на самом деле для того, чтобы в таком морозильнике поменьше романов завязывалось.
Я смутилась и не нашлась, что ответить.
Вода кипела и расплескивалась по столу. Я выдернула вилку из розетки и бросила в чашку пакетик чая.
– Кажется, где-то тут стакан был... – засуетилась я, скрывая за бурной деятельностью нарастающее смущение.
Стакан нашелся в ванной. Я налила в него воды, но возвращаться не спешила, взглянула на себя в зеркало: глаза сумасшедшие, но макияж Снегурочки еще держится, и даже волосы не растрепались. Сделав глубокий вдох и такой же выдох, я вернулась в комнату:
– Не знаю, можно ли в стакане воду кипятить. Не лопнет?
– Не успеет, – успокоил Витька. – А ты знаешь, что на костре можно в бумажном стаканчике яйцо сварить?
– Как это?
– У воды теплопроводность высокая, поэтому она забирает все тепло огня. А так как температура кипения воды сто градусов, бумага не загорается – ее температура воспламенения выше.
Слушая весь этот высокоумный бред, я думала, что Витька, наверное, тоже смущен, раз несет такую ахинею. И, отвлекшись, опять пропустила момент, когда вода в стакане закипела.
– Выключай! – вскрикнула я и осеклась: – Ой, сейчас всех перебужу...
– Да кто спит-то, – успокоил меня Витька. – Все Новый год отмечают.
И тут я некстати вспомнила, что у меня имеется соседка! А если она сейчас заявится?
Я прислушалась – несмотря на его заверения, стояла тишина. Мы и сами говорили шепотом, даже не замечая этого.
– Так мы будем пить чай?
Витькин голос вывел меня из ступора: я снова засуетилась, бросила в стакан второй пакетик и даже нашла в себе силы пошутить:
– Очень удачно – зеленый чай надо заваривать именно при температуре семьдесят-восемьдесят градусов.
– На ощупь температуру определила? – съязвил он.
– Все гораздо проще, – невозмутимо отозвалась я. – Три минуты после кипения. Запомни.
– Да мне ни к чему, я вообще зеленый чай не люблю.
– Значит, судьба моя такая, – притворно вздохнула я. – Пить чай из стакана без ручки.
– Почему?
– Черный я в чашке заварила.
– Тут так холодно – стакан быстро остынет, – «утешил» Витька.
Он поболтал в чашке пластмассовой ложечкой, размешивая сахар, и смущенно спросил:
– А покушать у тебя ничего нет? А то я после этого фуршета так есть хочу...
Действительно, в неравной борьбе с голодными гражданами нам удалось схватить лишь по бутерброду с сыром и стаканчику с газировкой, заменявшей шампанское.
– Есть, – обрадовалась я. – Мне мама еще печенья насовала, орешков каких-то...
Я вытащила со дна сумки припасы и поняла, что тоже не прочь перекусить.
– Чай остывает, – предупредил Витька, глотнув из чашки.
И мы приступили к ночной новогодней трапезе.
– У тебя елочка? – вдруг обратил внимание он.
– Только заметил?
– Конечно, она же крошечная.
– Зато у нас настоящий Новый год, – сказала я и бережно переставила свою малышку с тумбочки на стол.
Витька тем временем совершил странный маневр – поднялся, обогнул стол и остановился за спинкой моего стула. Я занервничала, в полной мере осознав, какое это неприятное чувство – когда кто-то стоит у тебя за спиной.
– Ты что? – попыталась обернуться я, но он положил мне руки на плечи:
– Ты когда-нибудь пробовала шампанское?
– Да, – растерялась от неожиданности я. – На прошлый Новый год...
– И как тебе?
– Не понравилось, – машинально ответила я.
Что происходит? Неимоверным усилием воли я собрала стремительно разбегающиеся мысли и тоже спросила:
– А ты пробовал шампанское?
– Да, – сказал он и поцеловал меня в висок.
На меня напала откровенная паника – я сейчас буду целоваться? А вдруг у меня не получится, и Витька посмеется, что я совсем маленькая и не умею? С Серегой у нас до поцелуев дело не дошло, что лишний раз доказывает...
Додумать я не успела – он поцеловал меня в краешек губ, и это оказалось совсем нестрашно. Правда, от волнения я не поняла, приятно ли.
– Лис, – шепнул он. – Лисенок...
Я мужественно перенесла поцелуи, а на «Лисенке» сломалась – к глазам подступили слезы. Я изо всех сил старалась не всхлипнуть, но он все равно заметил.
– Плачешь? Извини... Я тебя обидел... – испуганно бормотал Витька. – Правда, извини...
Он схватил меня за руку, но в этом жесте уже не было никакой нежности.
– Нет, – сквозь выступившие слезы улыбнулась я. – Все нормально...
Он потянулся за стоявшей на столе чашкой и сделал несколько больших глотков. От долгого лежания чайного пакетика вода в ней стала бурой, как в банке с водой на рисовании, когда мы разводили коричневую краску.
– Горячий? – спросила я.
– Да.
Я забрала у него чашку и тоже сделала глоток – чай был горьким и остывшим.
Витька плюхнулся обратно за стул и снова схватил меня за руку:
– Лис... А ты раньше целовалась с кем-нибудь?
– Нет, – не стала врать я. – А ты?
– В летнем лагере с одной девчонкой.
– У тебя в каждом лагере по девчонке? – нервно усмехнулась я.
– Нет.
– Через один?
– Нет, то есть... тьфу, – с досадой сказал он. – Ты спросила, я ответил. Или соврать надо было?
Я замолчала. Ничего себе продолжение романтической сцены – уже ругаемся! И я немедленно сменила пластинку:
– Нет, конечно, врать не надо.
Опять повисла пауза.
– Может, еще чаю? – наконец придумала я.
– Давай, – обрадовался Витька.
Я сгребла со стола посуду, вышла из комнаты и облегченно вздохнула – есть минутка собраться с мыслями. В ванной я снова уставилась в зеркало. Почему-то мне казалось, что после столь волнующих событий в моей внешности произойдут какие-то изменения, и очень удивилась, узрев испуганное, но вполне знакомое лицо.
Я только что целовалась с парнем. Он сидит в моей комнате. Сейчас мы будем пить чай.
Проговорив это про себя, я странным образом успокоилась, налила воды и вернулась в комнату с улыбкой:
– Безумное чаепитие у мартовского зайца, дубль два.
– Любишь «Алису»? – оживился он и тут же смутился: – Ой, извини, опять я что-то не то...
– Ничего, – отозвалась я. – Я привыкла. Именем настоящей лисы меня еще никто не называл.
– Извини... – снова сказал он, но я перебила:
– А «Алису» я не люблю. Читала ее классе в третьем, как-то не прониклась и до сих пор всеобщего восторга не понимаю. Ведь бред же редкостный!
– Ты маленькая была, вот и не заценила, – возразил Витька. – Надо тебе сейчас свежим взглядом перечитать, может, по-другому воспримешь. Ибо книжка классная!
– Вряд ли, – вздохнула я. – Как по-другому, если я постоянно про эту Алису слышу? Ведь каждый считает своим долгом обязательно...
– Извини, – в который раз сказал он.
– За что? – удивилась я. – У тебя-то правда лиса, хоть оригинально... Следи за чаем, а то опять весь стол кипятком зальем.
Он послушно уставился на чашку с закипающей водой.
– А какая у тебя маленькой книжка любимая была?
Я усмехнулась – видимо, это судьба:
– «Дикие лебеди» Андерсена. Про Элизу и ее одиннадцать братьев.
– Она плела им рубашки, – подхватил Витька.
– Помнишь? – удивилась я.
– Вообще-то мы с тобой эту тему уже обсуждали, – ехидно заметил он. – У тебя еще книжка была...
Он заозирался в поисках книги, мирно лежавшей в тумбочке, а я от стыда чуть не уползла под стол: кошмар, я не помню, что было два дня назад! Совсем в голове все перепуталось... Но я не подала вида, лишь небрежно заметила:
– А, да, и правда.
Не обнаружив в поле зрения искомой книжки, Витька вновь переключился на меня:
– Ты, наверное, себя главной героиней представляла? Которую все обижают?
Я с подозрением взглянула на него – издевается? Вроде непохоже: как ни в чем не бывало выдергивает из розетки шнур, распечатывает и бросает в воду чайный пакетик.
– У вас в школе психолог есть?
– Ну а как же без психолога.
– Не рассказывал вам про любимые детские книжки?
– Нет, а должен был?
– Не должен, – успокоила я. – Проехали. А Элизой я себя до сих пор иногда чувствую, – разоткровенничалась я. – Которую все обижают... А ты себя кем? Мартовским зайцем?
– Соней, – хмыкнул Витька. – Садись давай, а то опять все холодное пить будем.
Я и не заметила, когда он успел вскипятить воду в стакане и заварить чай.
– На этот раз тебе в чашке, – великодушно заметил он. – Твой любимый зеленый.
– Спасибо, – кивнула я, заметила, что за окном начало светлеть, и вздохнула.
Так грустно, когда все заканчивается...
Глава 12Белые начинают
Первого января мы с Витькой абсолютно бестрепетно топали на завтрак вместе и возле столовой столкнулись с Лианой и Славиком, так же деловито шагавшими нам навстречу. Мы попарно окинули друг друга внимательными взглядами, раскланялись и гуськом вошли в столовую. Я поняла, что тему умственных способностей Лианы за нашим столом больше затрагивать не стоит.
А потом я получила возможность пообщаться со своей дорогой соседкой без свидетелей. Все следы неофициального празднования я убрала еще до завтрака – помыла посуду, выбросила пакет из-под печенья, протерла стол. Конечно, Лиана тоже провела остаток новогодней ночи отнюдь не мирно посапывая в своей кроватке, но мне почему-то не хотелось, чтобы подробности моих отношений с Витькой были выставлены на всеобщее обозрение. От разговора наверняка отвертеться на удастся, но, удалив «следы преступления», я чувствовала себя гораздо увереннее.