Да и сам я за эти десять лет, нет-нет, да и вспоминал Тео с Кэсси. Когда разбегался с очередной подружкой, с которой у нас не заладилось, или проводил одинокие вечера в компании кактуса. Только он сумел выдержать мой сумасшедший график работы.
Если не вышло у Тео и Кэсси, которые, казалось, безупречно подходили друг другу, на что надеяться остальным? Я уже не рассчитывал найти идеальную пару, все мои знакомства рано или поздно заканчивались очередным разочарованием. Возможно, потому что каждую свою девушку я невольно сравнивал с Эви… И Эви неизбежно выигрывала.
Тео замолчал. Он мрачно шагал рядом, заложив руки в карманы, и не спешил рассказывать о причине развода. Я не лез с вопросами, хотя и не представлял, что могло поссорить этих двоих. Их отношения пережили даже «Практическую демонологию», которую преподавал сам ректор. Он отправил Тео и Кэсси в разные практические группы и пообещал, что только лучшая из них получит оценку без сдачи экзамена. Наш курс в Академии надолго запомнили — мы истребили больше всех демонов за всю историю предмета.
Вскоре перед нами с Тео появились ворота зала для торжеств. Уже на подходе послышался шум множества голосов, и я невольно выдохнул. Что ж, если мы и опоздали, то не критично.
Оказавшись внутри, я слегка опешил от обрушившегося на меня гвалта. По всему залу были расставлены столы, за которым сидели выпускники. Я и забыл, когда в последний раз видел так много людей в одном месте. Играла негромкая музыка, и некоторые пары танцевали.
— Мне надо выпить, — бросил Тео и протиснулся сквозь толпу к барной стойке.
Я остановился, пытаясь отыскать взглядом Эви. Будет досадно, если она все же не пришла.
— Джастин?! — вдруг раздалось поблизости.
Обернувшись, я заметил Кевина — он махал рукой, приглашая к своему столу, за которым оставалось несколько пустых мест.
Ничего себе, какую он себе гриву отрастил! Я улыбнулся ему в ответ и занял один из стульев.
Вокруг загалдели, и я невольно хмыкнул. Популярным студентом я не был, на нашем курсе звездой был Дилан. Зато я всегда давал списывать домашку и не закладывал соседей коменданту общежития. Очевидно, этого было достаточно, чтобы сейчас вполне искренне улыбаться мне.
Вдруг двери зала торжеств грохнули об стены, и все разом замолчали. Кевин, который только что рассказывал о рождении второго сына, и вовсе поперхнулся воздухом и выпучил глаза.
Я развернулся к выходу и дернулся, будто меня ударили под дых — на пороге стояла умопомрачительно красивая девушка.
Глава 3.1
Эви Беккер
Я ненадолго замерла у высоких резных дверей зала для торжеств. Дыхание перехватило, как перед прыжком с высоты. В воображении порог рисовался чем-то опасным вроде распахнутой драконьей пасти, в которую я по собственной глупости собралась шагнуть. Сердце бешено забилось о ребра, а пальцы подрагивали. Силясь унять эту дрожь, я впилась ногтями в ладони, но боль отрезвила лишь отчасти.
«Посмотрите на эту дурнушку! Она и правда думала, Дилан станет ее парой на выпускном? Это же просто гремлинам на смех!»
Раскатистое эхо чужого смеха, донесшееся из-за прикрытых резных дверей, заставил вздрогнуть и отшатнуться.
Неужели я сама себя привела в западню — к людям, готовых растерзать за немодный цвет волос, некрасивое лицо и глупую влюбленность в самого красивого парня академии? Тьма и свет, да о чем я только думала?!
— Ты шикарно выглядишь.
Майли приобняла меня за плечи, и от этого дружеского прикосновения на душе полегчало. Призраки прошлого отступили, истаяли, как кошмары поутру. Необходимость сделать новый вздох уже не казалась такой сложной задачей.
— Они не над тобой смеются, — понизив голос, добавила Майли и мотнула головой в сторону дверей. — Просто ржут над чем- то, кони.
— Или над кем-то, — пробормотала я и, несмотря на внутреннюю дрожь, все же расправила обнаженные плечи. Кожи ласково коснулся ветер из открытого настежь окна в коридоре. Весна в этом году выдалась теплой. — Как бы там ни было, сегодня я точно не позволю кому-либо превратить себя в посмешище.
Майли отстранилась, оглядела меня с головы до ног и фыркнула:
— Хотела бы я посмотреть на слепого придурка, который осмелится посмеяться над тобой сегодня. Ты же выглядишь как светлая богиня, спустившаяся к смертным!
За что я любила Майли, так это за высокую самооценку и за умение поднять ее другим. За показной жесткостью Майли скрывала доброе и любящее сердце, которое, впрочем, открывала далеко не всем.
— Готова? — спросила она. Ее ладони легли на ручки дверей. — Ну?
— Да, — хрипло ответила я и на мгновение зажмурилась, чтобы потом резко распахнуть глаза. — Давай!
То ли Майли не рассчитала силы, то ли сделала это специально, но тяжелые двери с треском раскрылись и врезались в каменные стены так, что с потолка посыпалась штукатурная крошка. Пролетевший по залу шум привлек внимание всех присутствующих не хуже ритуального удара в гонг. Разговоры за многочисленными столами стихли и на меня уставились сотни заинтересованных взглядов. Мысленно выругавшись, я сохранила на лице невозмутимое выражение и не спеша направилась по коридору между столов к своей группе, занявшей место в углу, поближе к сцене. С нее когда-то ректор произносил все официальные речи, в том числе, и последнее напутствие на выпускном. На том самом выпускном, который я пропустила, рыдая из-за разбитого сердца в лазарете академии.
Каблуки роскошных, темно-зеленых туфель из змеиной кожи несли меня вперед уверенно и легко. Негромкий, но отчетливый звук шагов походил на обратный отсчет: десять, девять, восемь… Где-то позади шла Майли, я спиной ощущала ее одобрительный взгляд. Но все внимание было приковано ко мне одной.
Я постаралась увидеть себя будто со стороны: ультрамариновое платье из прошедшего магическую обработку атласа (последняя коллекция известного дизайнера, одевающего знаменитостей) подчеркивало все достоинства фигуры и скрывало недостатки. Юбка-русалка облегала бедра, сужалась к коленям и расширялась к низу, чтобы оборваться волной воздушных воланов на два оттенка темнее самого платье. Жесткий корсет приподнял грудь и обозначил ее привлекательную форму.
Обнаженные плечи и тонкие ключицы слегка мерцали, присыпанные жемчужным порошком из рога единорога. Благодаря этому порошку на моей коже мягкими бликами проступали сложные, витиеватые узоры. Они сменяли друг друга, как в калейдоскопе, но неторопливо и тягуче. Мода на такие узоры, поцелуи луны, как их называли, только-только зарождалась, а потому вызывала любопытство у мужчин и жгучую зависть у женщин.
В волосах, уложенных в пышное каре, сверкали нанизанные на нити золотистые драконьи чешуйки: украшение настолько же редкое, сколько и дорогое. Их чарующий свет играл на моих ярко-красных, как пламя, волосах, притягивая взгляд и завораживая. Ненавязчивый макияж от ворожеи в третьем поколении обещал продержаться весь вечер, несмотря на духоту зала для торжеств.
Вслед мне оборачивались так, что еще немного и свернули бы себе шеи. Кто-то приподнимался с места, жадно рассматривая то ли меня, то ли мой наряд. Кто-то с недоумением спрашивал у соседей «Кто это? Мы ее знаем?». Несмотря на внешнее спокойствие, внутри я умирала от страха и волнения. Я ощущала себя смелым зайцем, идущим мимо лениво развалившихся львов.
Семь… Шесть…Пять…
Когда до стола с одногруппниками осталось всего несколько шагов, я вычленила в толпе нужное лицо. С возрастом оно потеряло большую часть своей магнетической красоты, но все еще оставалось довольно привлекательным. Его обладатель, как и все присутствующие, смотрел на меня со смесью удивления, восторга и плохо читаемой зависти. Губы, о которых я грезила все шесть лет учебы, сложились в потрясенную улыбку.
Четыре… Три… Два…
Кто-то назвал мое имя, и Дилан растерянно повторил:
— Эви? Эви Хоуп?
Один.
Я встретилась взглядом с Диланом, с первым красавцем академии, когда-то укравшим мое сердце.
Глава 3.2
Эви Хоуп. Десять лет назад
На улице валил снег. Пушистые хлопья облепили серый плащ с меховым подкладом, налипли на невысокие сапожки и перхотью рассыпались по ненавистным русым волосах. Я предпочитала закручивать их в «гульку» на макушке и украшать заколками с разноцветными перьями, чтобы хоть немного придать яркости тому мышиному цвету, который по недоразумению достался мне в магическом мире.
Я пронеслась по холлу с высокими колоннами и купольным потолком, остановилась ненадолго у подножия лестницы и протерла запотевшие очки. В этот момент рядом, едва не задев лицо, пролетело что-то легкое и небольшое. Водрузив очки на нос, я присмотрелась: у ног лежал смятый в ком лист, вырванный из тетради. Чуть выше, на первом из пролетов круговой лестницы, стояла компания Дилана и горячо что-то обсуждала. Меня они не заметили.
Поколебавшись, я неуверенно расправила смятый лист с чужой контрольной по алхимии. Кое-где чернила расплылись, будто их пытались вытравить магией, но я все равно прочитала фамилию Дилана и разглядела оценку с припиской нашей преподавательницы: «Три балла из десяти, Норк. Займитесь учебой, мое терпение не безгранично».
Я вновь вскинула голову и прищурилась. Дилан, стоящий у витых перил, скрестил руки на груди и мрачно глядел куда-то в даль. Широкие плечи поникли, а мужественная челюсть, которой восхищалась половина академии (половина ее женской части, во всяком случае) напряглась. Его дружки, которых и я, и другие за глаза называли, подпевалами, что-то оживленно ему втолковывали.
Я перекинула сумку с учебниками с одного плеча на другое, и, держа в ладони лист с контрольной, принялась подниматься по высоким ступеням. Мне навстречу неслись студенты, и этот поток напоминал стадо буйволов, бегущих на водопой. Приходилось лавировать в этом хаосе, поэтому до Дилана и его компании я добралась не сразу. Сначала до меня донеслись голоса его дружков: