Я не глядя хлебнул бурбона из стакана Тео и закашлялся. Ревность жгла изнутри, и я почти сразу пожалел о выпитом. Моя телепортационная магия требовала идеального контроля над собой, а сегодня я и без бурбона был от него далек.
Эви и Дилан провальсировали совсем рядом с моим столом, и мне стоило большого труда остаться на месте. Но вот заставить себя не смотреть на них, я так и не смог.
— У тебя такая кислая физиономия, — насмешливо протянул Эштон и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. На тонких пальцах сверкнули перстни с камнями. Один из них был фамильный, с гербом его рода. — Как поживаешь, Джастин?
— Нормально, — отрывисто бросил я.
Эви вдруг, запрокинув голову, рассмеялась, и лицо Дилана озарила самодовольная улыбка. В царящей в зале мешанине звуков ее смех было не разобрать, но мне и не надо было слышать.
Я прекрасно помнил, как он звучал.
Глава 4.3
Джастин Миран. Десять лет назад
Смех Эви звонким колокольчиком разнесся по воздуху и затих. Она неверяще покачала головой и хитро прищурилась:
— Эштон действительно заявил, что не собирается сдавать экзамен по заклинаниям, потому что в жизни они ему не пригодятся?
— Да, а магистресса Лойман превратила всю его одежду в желтые перья и запретила кому-либо ему помогать. Если кто-то снимет заклинание, то автоматически завалит ее экзамен. Ты бы видела, какой цыпленок из него вышел!
Эви снова рассмеялась, и мое тело стало легким, словно я наконец освоил заклинание левитации. Засмотревшись на родинку возле губ Эви, я вздрогнул, когда она случайно задела мое плечо.
— Поделом ему! — фыркнула она.
Жаль, что сегодня у меня была всего одна веселая история для Эви. Остальные занятия у нас были общими, так что я был здорово благодарен Эштону за его ссору с преподавательницей.
Мы с Эви валялись под нашим любимым раскидистым дубом, коротая время между занятиями. Стоял апрель, но весна в этом году выдалась ранней, и мы все чаще сбегали из опостылевшего за зиму замка на свежий воздух. Рядом на покрывале лежали остатки обеда, что мы принесли из столовой. Вообще-то выносить еду из столовой строго запрещалось, но старшему курсу позволяли больше, чем остальным. До нашего выпуска оставался всего месяц.
Эви оперлась спиной на дерево и вытянула ноги вперед. Я, хмелея от собственной смелости, положил голову на ее колени и зажмурился. Прогонит или нет?
Эви положила ладонь на мою голову и завистливо вздохнула:
— Свет и Тьма, не понимаю, за что меня наказали. Почему именно я родилась с этим мышиным цветом волос?
— Он вовсе не мышиный, — возразил я и, смутившись, перевел тему. — Зато ты талантлива, а это просто волосы.
Пальцы Эви стянули резинку, и мои волосы рассыпались по плечам. Она принялась перебирать пряди, а я едва не замурлыкал от удовольствия. Мне было стыдно, но я часто пользовался волосами как приманкой, чтобы Эви коснулась меня.
— Не просто волосы, — с горечью отозвалась Эви. — Джастин, порой люди смотрят прямо сквозь меня, понимаешь? Тебя вот сложно не заметить, а я словно сливаюсь со стеной.
— Глупости! — фыркнул я. — Мои волосы красные — таких как я полно.
— Не красные, а рубиновые! — возмутилась Эви и дернула меня за прядь.
Я ойкнул, и она, заглаживая вину, помассировала кожу, отчего меня вновь бросило в жар. Все чаще ее легкие, почти невесомые прикосновения будили во мне совсем не дружеские чувства. Глядя снизу вверх на лицо Эви, я мысленно обвинил себя в трусости. Не раз и не два я хотел признаться ей в своих чувствах, но каждый раз останавливался. Эви уже была влюблена. Это возмущало меня больше всего: ну как такая как Эви могла выбрать такого пустоголового индюка как Дилан?!
Я знал, как она отреагирует на мое признание: смутится, выдавит из себя нечто утешающее и сбежит. И больше не будет ни пикников у «нашего» дерева, ни совместных бдений над домашними заданиями в библиотеке, ни походов в столовую.
Нет уж, я не мог так рисковать. Приподняв голову, я предложил:
— Хочешь на выходных сбежим в город и найдем тебе краску для волос? Я накопил денег со стипендии. Бровь Эви скептически выгнулась, а уголок губ дрогнул в улыбке.
— Джас, не хочу тебя обидеть, но я прекрасно знаю, сколько платит Академия. Даже если мы сложим сбережения, денег не хватит. Хорошее магическое окрашивание стоит столько, что не каждый лицензированный маг может себе его позволить. А к суррогату, что продадут за наши копейки, лучше не приближаться. Можно на всю жизнь волосы испортить!
— Мне жаль. Эви вздохнула.
— Ничего, я уже все придумала. Мне потребуется несколько лет, чтобы встать на ноги, но потом я буду зарабатывать столько, что буду хоть каждый месяц менять цвет волос!
В воздухе раздались далекие трели звонка, и я со вздохом поднялся. Лучше поторопиться — следующим занятием стоял вивернобол, а до стадиона еще пилить и пилить.
Мы поднялись на ноги и свернули покрывало. Я потянулся, чтобы убрать его в сумку, как вдруг Эви шагнула ко мне. Она встала на цыпочки, а мое сердце с силой ударилось о ребра. Наши лица были так близко, что я мог рассмотреть ее лицо в мельчайших подробностях.
— У тебя травинка в волосах застряла.
Эви легким движением вытащила ее и вручила мне. Затем отвернулась и первой зашагала в сторону стадиона. Я с горящими от смущения щеками остался смотреть ей вслед.
Джастин, ты идиот! Неужели ты рассчитывал, что она тебя поцелует? По возвращению в общежитие посмотри в зеркало и убедись, что ты все еще не Дилан Норк.
Тебе ничего не светит.
Глава 5.1
Эви Беккер. Настоящее
Я натужно засмеялась, надеясь, что со стороны смех звучит искренне и заливисто. Дилан торопливо выдал вторую шутку: еще более древнюю, чем первая. Серьезно, у этого анекдота борода могла сравниться с бородой моего покойного деда, считавшего мужественной и оригинальной традицию гномов отращивать на лице растительность такой длины, что она доставала до колен.
Время оказалось беспощадно к красоте Дилана, но не затронуло его улыбку. Она осталась такой же лучезарной и обаятельной. Когда Дилан улыбался, я переставала замечать и его изрядно поредевшие волосы, и небольшое пивное брюшко, обтянутое плотной рубашкой, и немного раздобревшее лицо. Танец привел нас в середину зала, прямо под огромную медную люстру. Ее тонкие, заговоренные на вечное горение, свечи отбрасывали тени, и их игра позволила представить, что все происходит не сейчас, а десять лет назад.
На том самом выпускном, которого с замиранием сердца я ждала, по ночам ворочаясь с бока на бок от предвкушения. Картинка, приходившая тогда мне в мечтах, почти полностью совпала с сегодняшней реальностью: Дилан кружит меня в медленном танце, и к нам прикованы взгляды всех присутствующих. Теперь, когда картинка наконец сложилась, будто узор в калейдоскопе, в голову пришел совершенно неожиданный вопрос: а чего мне на самом деле хотелось тогда больше: любви Дилана или внимания толпы? Во время учебы казалось, что между этими двумя вещами должен стоять знак равенства, но…
— Ты такая красивая, Эви, — искренне проговорил Дилан. Его жадный взгляд прошелся по мне, останавливаясь на достоинствах фигуры, и я на миг ощутила что-то вроде злорадного удовлетворения. Уязвленное женское эго расправило крылья, тонкие и слабые, как у пикси. — Совсем ничего общего с тем, какой ты была в академии.
Слова одновременно и польстили, и обожгли, будто пощечина. Я досадливо поморщилась. Ладони Дилана оказались неожиданно влажными и липкими, а восхищенный взгляд — слишком сальным.
Силы первой любви оказалось недостаточно, чтобы в моем животе, как и десять лет назад, запорхали бабочки. Иногда, благодаря усилию, я видела перед собой прежнего Дилана, но этот образ быстро рассыпался, как осколки разбитого зеркала. От его ауры любимца и баловня судьбы не осталось буквально ничего.
— Отец очень доволен мною. Я работаю в его магазинчике артефактов. Мне удалось навести порядок и заставить этих куриц работать!
— Куриц?
Он даже не смутился:
— Продавщиц, да. Им лишь бы сплетничать и чай пить, а не работать. Но меня не проведешь.
Он выразительно дотронулся до кончика своего породистого носа и подмигнул мне. Наверное, его слова должны были меня впечатлить, но вместо этого я ощутила неловкость и желание поскорее закончить разговор.
— А ты, Эви, кем устроилась? Носишь кофе какой-нибудь старой грымзе в департаменте науки?
Я поморщилась. Судя по тону, Дилан не хотел всерьез задеть меня. Просто говорил то, что думал. Видимо, он так и представлял мое будущее: унылое существование на роли секретарши и девочки на побегушках. Недостаточно умная, чтобы совершать научные открытия самостоятельно. Недостаточно красивая, чтобы найти покровителя и с его помощью занять место под солнцем.
— Я работаю в индустрии магического обольщения, — расплывчато ответила я. Расплывчато не потому, что мне было чего стыдиться, как раз наоборот: на мое место метили очень многие. Но мне как будто было неловко признаваться в этом Дилану, который когда-то имел большие перспективы, а теперь их потерял. — Вместе с командой мы изобретаем косметику, артефакты, заклинания, позволяющие…
— Сделать из уродины человека? — Он глухо рассмеялся. — Ай да Эви, это ты хорошо придумала!
— … Раскрыть внешний потенциал, — мрачно закончила я.
Все сочувствие к Дилану улетучилось моментально. Кажется, собственный провал не научил его состраданию к тем, кому повезло меньше, чем ему.
Ведь внешняя красота — это зачастую вопрос удачи, не более.
Слушая пустую болтовню Дилана, я недоумевала: он всегда был таким… обычным или минувшие годы изменили его так же, как и меня?