Заботливая служанка подала к лимонаду глазированное имбирное печенье. И пока светловолосая богачка жаловалась на жару, Эстелла раздумывала, как бы незаметно его прикарманить.
– Хочу кое-что тебе показать, – объявила Магда как раз в тот момент, когда её подруга потянулась за лимонадом. В итоге Эстелле пришлось залпом опустошить половину стакана, чтобы не отстать от хозяйки дома, которая быстро зашагала вверх по ступеням.
Под ногами девушек лестница заскрипела. Но этот звук разительно отличался от того, что издавал пол в Берлоге. Тот скрипел пронзительно и протяжно, словно предупреждал: «Я могу рухнуть в любой момент. Ты полетишь вниз и умрёшь страшной смертью». В то время как деревянные ступени нежно мурлыкали: «Добро пожаловать домой! Добро пожаловать домой! Мы любим тебя! Добро пожаловать домой!»
Вдоль всей лестницы висели многочисленные фотографии и портреты, с которых глядели мужчины и женщины разных эпох. Причём все они так или иначе напоминали двойняшек: кто-то – светлыми волосами, кто-то – выразительными скулами, а кто-то – гордым скучающим выражением лица.
– Все эти люди – ваши родственники? – с интересом спросила Эстелла.
– Дорогая, – с озорной улыбкой ответила Магда, – род Морсби-Пламов уходит корнями далеко в прошлое. Какой-то наш предок оказал однажды услугу самой Елизавете Первой. С этого-то всё и началось. Наш дядя вроде бы канцлер казначейства. Ну или кто- то там ещё, кто связан с государственными деньгами. Другой дядя, Филипп, помогает королеве с важными делами. То ли с письмами, то ли с собаками... А может быть, и с кораблями. Наша семья владеет этим домом уже много веков. – Она махнула рукой в сторону портретов. – Видишь ли, когда наши родители умерли, любезные родственники отослали нас в школу-интернат. Потом мы какое-то время жили у дяди, после чего нас отправили в Швейцарию. И многие годы этот дом пустовал. Но теперь он наконец-то принадлежит нам. И мы планируем сделать его идеальным для пышных вечеринок. Но сперва его надо украсить. Вот чем мы планируем заняться этим летом, раз уж остаёмся в городе. Здесь будет шикарно. Знаешь, я видела в магазине одну невероятную идею – пол, целиком покрытый разноцветными матрасами. Представляешь, огромный зал, в котором все могут валяться на полу!
Девушки наконец добрались до самого верхнего этажа.
– В общем, дел здесь хватает, – продолжала блондинка. – Мама с папой увлекались антиквариатом... – Она говорила всё тем же лёгким небрежным тоном, но на этот раз Эстелла заметила в её глазах тень глубокой печали. Несмотря на все очевидные и многочисленные различия, подруг объединяло кое-что общее – боль утраты. – Так вот, среди вещей, которые они коллекционировали, есть очень неплохие экземпляры. Но иногда встречается и нечто совершенно ужасное, – щебетала Магда. Уязвимость, которую Эстелла обнаружила в ней всего секунду назад, исчезла без следа. – Я запихнула всё вот сюда. Надо бы разобрать эти вещи, но я понятия не имею, с чего начать.
Она распахнула двойные двери, ведущие в длинную просторную комнату. Та занимала всю переднюю часть дома вплоть до окон, выходивших в сторону Темзы. Это невероятное место напоминало что-то среднее между барахолкой и дорогим антикварным магазином. По центру стоял массивный стол, заваленный ящиками и коробками. А вдоль его края аккуратными рядами теснились всевозможные фарфоровые изделия. Под столом в окружении свёрнутых ковров притаились чьи-то бюсты. Чего здесь только не было: от столиков с вращающейся столешницей до диковинных ламп и часов!
– Сама видишь, какой тут бардак, – протянула Магда, закатывая глаза. – Понятия не имею, что вообще здесь лежит, но наверняка есть вещи, которые стоит сохранить. У тебя такой хороший вкус... Поможешь мне разобраться с этим хламом?
Эстелла с готовностью согласилась. По правде говоря, с той самой минуты, как они вошли в эту комнату, она яростно подавляла в себе желание броситься вперёд и начать рыться в коробах. Её намётанный глаз сразу обнаружил ящик со старинным кружевом и бархатом. А рядом, похоже, лежал свёрток с атласом. Кроме того, среди этих залежей старья вполне могла оказаться одежда. Что, если где-нибудь здесь лежит старинное платье с кринолином или какой-нибудь наряд от Шанель?
– Спасибо, что берёшь на себя эту ношу, – улыбнулась Магда. – Можно я оставлю тебя с ней наедине? Мне нужно кое-кому позвонить...
Эстелла кивнула в знак согласия, и её подруга направилась к выходу.
– Я попрошу Бетти принести тебе лимонад, – сказала она, остановившись на пороге, а затем прикрыла двери и побежала вниз по скрипучей лестнице.
Эстелла медленно бродила среди старинных вещей, заглядывая в многочисленные ящики и коробки. Она нашла несколько наборов столового серебра, прекрасный чайный сервиз и много других мелочей, которые так и напрашивались, чтобы их прикарманили. И при этом ей даже не требовалось в прямом смысле использовать карманы. Девушка могла просто наполнить вещами мешок, спустить его на верёвке в сад через одно из окошек, а затем, под покровом ночи, забрать все эти ценности себе. Возможно, Магда была бы даже рада избавиться от части ненужных вещей.
«Так нельзя, – тут же осеклась Эстелла. – Нельзя воровать у друзей». Вот только она не знала, могла ли считать двойняшек своими друзьями. Да, они познакомились всего несколько дней назад, но уже впустили её в свой роскошный дом и даже оставили здесь без присмотра. Разве безусловное доверие не является главным показателем дружбы?
Девушка и сама не знала ответа на этот вопрос. У неё не было в этом мире никого, кроме Джаспера и Хораса. Но их отношения едва ли могли служить примером того, какой должна быть обычная дружба. Друзья, как правило, не живут с детства под одной крышей и не делят на троих одну банку супа, изнывая от голода.
Покачав головой, Эстелла погнала прочь все эти навязчивые мысли. Она решила, что подумает о дружбе чуть позже, а пока полностью посвятит себя невероятным вещам, скрытым в коробках. Сперва девушка осмотрела большие сундуки. В них не нашлось никакой одежды, зато там лежали всевозможные ткани, портьеры, скатерти и гобелены. Её особое внимание привлекли великолепные кружевные занавески, несомненно связанные вручную. Судя по всему, они относились к эпохе правления Эдуарда VII. Из них могли бы получиться невероятные рукава для нового платья или, к примеру, полупрозрачный балдахин для кровати, через который по утрам красиво будет струиться солнечный свет.
Эстелла настолько увлеклась процессом, что не заметила, как дверь в комнату снова открылась. Она и дальше считала бы, что находится здесь совершенно одна, если бы человек в дверях не кашлянул, стараясь деликатно привлечь её внимание. Девушка подняла глаза, ожидая увидеть Бетти со стаканом холодного лимонада.
Но это была не Бетти.
– Привет! – произнёс знакомый мужской голос.
На пороге комнаты, прислонившись к дверному косяку, стоял Питер. При дневном свете он выглядел ещё более загадочным и красивым. Вот только его одежда опять не отличалась оригинальностью. На нём были всё те же коричневые брюки, но на этот раз в паре с цветастой рубашкой, которую ему явно посоветовал какой-то недалёкий человек с мещанским вкусом.
– Ага... – Это определённо был не лучший способ ответить на приветствие, и Эстелла тут же пожалела, что вообще открыла рот.
А юноша с любопытством осматривал её наряд.
– Ты что, притворяешься банкой бобов?
По тону Питера девушка не смогла определить, понравилось ли ему её новое платье. Она решила, что в этой ситуации правильнее всего будет излучать уверенность, вне зависимости от обстоятельств.
– Нет, – спокойно ответила она.
– Нет?
– Нет. Я притворяюсь двумя десятками банок бобов.
На лице юноши засияла широкая улыбка. Он вошёл в комнату и принялся рассматривать груды антиквариата.
– Как будто королева решила устроить гаражную распродажу, – заметил он. – Ты живёшь здесь вместе с Магдой?
– Я? – удивлённо переспросила девушка. – Живу здесь?
Питер улыбнулся:
– Да, это в точности то, что я спросил.
– Нет, – смущённо ответила Эстелла. – Я... По правде говоря, я никогда раньше здесь не была. Просто помогаю ребятам разобрать вещи.
– Представляешь, какое совпадение, – заметил юноша, приподняв одну бровь. – Я тоже никогда раньше здесь не был. Магда позвонила мне и сказала, что у неё есть старые музыкальные инструменты, на которые я, возможно, захочу взглянуть. И вот мы оба оказались здесь. Как тесен мир...
Девушка вдруг осознала, что изо всех сил сжимает в руках занавески, как будто они могут спасти её от неловкости. Она мысленно приказала себе расслабиться, но от этого лишь ещё сильнее напряглась.
– Тебя не обманули, здесь и правда есть на что посмотреть. – Она кивнула в сторону дальнего угла комнаты, где стояло нечто, отдалённо напоминающее пианино.
– Что ж, давай взглянем, ради чего я пришёл. – Питер уверенной походкой подошёл к музыкальному инструменту, наполовину скрытому под простынёй, и освободил его от пыльного покрова. Перед ним предстали два ряда клавиш из слоновой кости, обрамлённые изысканными узорами резного дерева. – Чёрт возьми! Вот это да!
– Что это такое? – поинтересовалась Эстелла.
– Клавесин, – ответил юноша.
Он взял несложный аккорд, и инструмент откликнулся отвратительным металлическим звуком.
– Совершенно расстроенный клавесин, – уточнил Питер. Он проверил ещё несколько клавиш, но они либо совсем не звучали, либо звучали так, словно инструмент пытался его оскорбить. – Возможно, это уже никак не исправить. – Он заметно погрустнел. – А жаль. Я бы не отказался от собственного клавесина. Видела что-нибудь ещё?
– Кажется, там лежало что-то со струнами, – ответила Эстелла, махнув рукой в глубь комнаты.
Юноша пошёл в указанном направлении и вскоре поднял с сундука прямоугольную деревянную коробочку.
– И кто же ты у нас? – пробормотал он, внимательно рассматривая инструмент. – Ты похожа на лютню, но слишком уж квадратная. Да ещё и девять струн... Очень странно. Ладно, давай послушаем, как ты поёшь.