Гитарист склонил голову набок и со странным выражением на лице стал озираться по сторонам.
– Стелл? – удивлённо спросил он, заметив промокшую насквозь девушку.
– Это просто невероятно! – восторженно произнесла та.
– Что?
– Твоя новая песня, конечно же.
– А... Ну да. – Юноша рассеянно провёл пальцами по струнам гитары. – Но над ней ещё работать и работать...
– Разве? По-моему, она идеальна, – настаивала Эстелла.
А Крис ошарашенно переводил взгляд с друга на ближайшую перегородку и обратно.
– Ты уже показывал нашему гениальному модельеру рубку? – спросил гитарист. – Там, наверху, звук слышится совершенно иначе.
– Верно, – согласился Крис, но в его голосе слышалась нотка нерешительности. – Пойдём, Стелл. Покажу тебе, где происходит настоящее волшебство.
Он приобнял девушку за плечи и повёл её обратно к лестнице, откуда они пришли всего пару минут назад.
Эстелла растерянно обернулась на гитариста, но тот, похоже, даже не заметил её волнения. Или просто сделал вид, что не заметил. И всё же она каждой клеточкой своего тела чувствовала, что здесь творится нечто странное. Вывернувшись из-под руки солиста, она подошла к Питеру.
– Что происходит? – спросила девушка, но ответа уже не требовалось. Она ошиблась. Её возлюбленный был в этой комнате не один.
20КРУЭЛЛА БЕРЁТ ВЕРХ
В углу ближайшей к Питеру кабинки сидела молоденькая девушка. Она облокотилась на стену и вытянула перед собой неприлично длинные ноги. Эта особа показалась Эстелле смутно знакомой. Может, она видела её на одной из вечеринок?..
– О, – протянул гитарист. Его тон звучал таким удивлённым, будто он и сам только что заметил притаившуюся в углу брюнетку. – Эстелла, это Энджи. Энджи, ты знакома с Эстеллой?
– Кажется, мы где-то встречались... – ответила длинноногая девица с лёгкой улыбкой.
Теперь Эстелла вспомнила, где видела эти длинные чёрные волосы и не менее длинные ноги. Перед ней сидела Энджи Уокер-Эзерфорд, та самая девушка, которую Магда сравнила с деревенским велосипедом, увидев её рядом со своим Майклом.
Брюнетка протяжно зевнула и потянулась.
– Какой длинный выдался день, – сказала она. – Пожалуй, мне нужно выпить чаю. Я скоро вернусь.
Девушка медленно и невероятно грациозно поднялась с пола. А Питер, отложив гитару, принялся возиться с проводами от наушников.
– Мы можем поговорить наедине? – спросила у него Эстелла.
– Да, конечно.
Она старалась не оглядываться на Криса, пока шла за гитаристом вверх по лестнице, в рубку.
– Здесь, кстати, есть небольшая кухня, если хочешь перекусить... – тихо произнёс тот и кивнул в сторону двери, за которой скрывался пустынный коридор.
– Питер, – прошипела девушка, стиснув зубы. – Мне плевать на кухню. Нам надо поговорить. – Она уже и забыла, ради чего пришла в студию. Впрочем, сейчас вопрос жилья отошёл для неё на второй план. – Что она здесь делает? – выпалила Эстелла, с трудом отдавая себе отчёт в собственных действиях.
– Энджи? – спросил музыкант. – Да ничего особенного. Я просто играл ей свою песню. – Едва ли он мог сказать нечто более очевидное. – А что здесь делаешь ты?
– Я пришла к тебе домой, но тебя не было. И Том подсказал мне, где тебя искать...
– Ты ходила ко мне домой? Разве я... Стой, как ты вообще узнала, где я живу?
– Я очень хотела с тобой поговорить, – только и смогла выдавить из себя Эстелла. Она не могла рассказать музыканту, что ей негде жить, потому что она предала своих настоящих друзей ради Магды и Ричарда. А те, в свою очередь, предали её.
Питер ничего не ответил. Он лишь стоял, глядя куда-то в сторону. А у девушки от волнения закружилась голова. Она буквально слышала, как в её венах пульсирует кровь.
– Так эта Энджи... Она встречается с кем-то из группы?
– Мне просто захотелось, чтобы кто-нибудь послушал новую песню, – уклончиво ответил гитарист.
Эстелла изо всех сил пыталась вспомнить, что ещё Магда говорила про эту длинноногую особу. Кажется, она упоминала, что Энджи всегда носит белое и считает это своей фишкой. Осознание обрушилось на девушку как лавина. Чёрные волосы. Белое платье. Любовь в чёрно-белом цвете.
– Эта песня посвящалась не мне, а ей, верно? – дрожащим голосом спросила она.
Питер пожал плечами, но его щёки предательски покраснели. Коснувшись рукой лица, он, видимо, решил, что бессмысленно и дальше скрывать очевидное.
– Ну да. Это то, чем я занимаюсь... Пишу песни. О разных людях и о разных вещах. Я же играю в группе, Стелл. Это моё призвание.
– Но «Любовь в чёрно-белом цвете» – это больше чем просто песня о человеке. Это признание!
– Слушай, Стелл... – Но, кажется, музыкант так и не придумал, что сказать дальше. Он протянул руку, чтобы коснуться её лица. Но она отступила на шаг назад. – Пойми, это ведь не меняет того, что есть между нами. Того, что я чувствую к тебе... Просто люди не созданы, чтобы провести всю свою жизнь с кем-то одним. Это природа, понимаешь? Но ты всё равно моя девочка с волшебными бобами, и будешь ею всегда.
– Природа? – Она нахмурилась, вспоминая, что говорила на этот счёт Магда. «В наше время нельзя быть ревнивым собственником». Эстелла думала, что это относится к кому угодно, но только не к ним с Питером. Ведь между ними было что-то совершенно особенное. Ей казалось, что они действительно чувствуют и понимают друг друга.
Юноша до сих пор что-то говорил, но Эстелла больше не слушала его слов.
– Это не значит, что мы не можем быть вместе, – убеждал он. – Между нами ничего не изменилось.
Вот только на самом деле изменилось абсолютно всё. Девушка с трудом держала себя в руках. Ей казалось, что стены рубки дрожат.
– А как же Америка? – возмущённо спросила она.
– А что с ней? – Теперь Питер выглядел по-настоящему смущённым.
– Мы планировали поехать туда вместе...
– Думаю, ты просто не так всё поняла.
– Ты спросил, не хочу ли я увидеть Америку! Как ещё мне следовало это понять? – С каждой секундой Эстелла всё отчётливее осознавала бессмысленность этого разговора, но почему-то никак не могла остановиться.
– Да как угодно. – Может, музыкант и пытался себя оправдать, но у него хотя бы хватило совести выглядеть при этом виноватым и смущённым. – Я ведь просто спросил... Черт, да мы ведь не сможем взять с собой кого-нибудь, даже если захотим. Это вышло бы слишком дорого, а мы пока не настолько знамениты, чтобы диктовать свои условия.
– Но ты же сказал...
– Какая разница, что я сказал? Всё это случилось просто под влиянием момента. Конечно, ты можешь приехать ко мне в тур, если захочешь... На выходные или вроде того...
Эстелла похолодела. Её тело словно одеревенело. Даже Круэлла была бы сейчас бессильна.
Дверь рубки открылась, и к ним осторожно приблизился Крис.
– Я прошу прощения, – тихо сказал он. – Но у нас назначена репетиция. Начало через полчаса. Хотел вас предупредить, скоро придут Том и Чарли.
– Да, я понял, – отозвался Питер, кивнув. – Я скоро спущусь. – Как только солист ушёл, он снова повернулся к Эстелле: – Слушай, давай я позвоню тебе позже, хорошо?
– Не стоит, – отрезала та. Тем более что звонить было некуда. И всё же где-то в глубине души она надеялась, что музыкант начнёт её переубеждать, извинится, раскается и предложит начать всё сначала.
Но юноша лишь покачал головой с таким видом, будто она ужасно его разочаровала.
– Ну, как тебе будет угодно, – совершенно спокойно произнёс он.
Эстелла повернулась к двери. Она ждала, что гитарист дотронется до её плеча, повернёт к себе, назовёт своей девочкой с волшебными бобами и они уладят всё прямо здесь и сейчас.
Но Питер уже спускался обратно в студию. Девушка повернула ручку и вышла в холодный коридор. Уже на выходе из здания её вдруг нагнал Крис.
– Мне очень жаль, лапуля, – сказал он, преграждая Эстелле путь. – Он всегда так делает. Тёмная лошадка этот наш Питер. Думаю, всё дело в его песнях, ему постоянно нужен новый источник вдохновения... Я пытался тебя предупредить. Тогда, при нашей первой встрече.
Забавно, но ведь так оно и было. Солист тогда сказал ей: «Ты уж поосторожнее с ним. От этого парня одни неприятности». Но девушка не восприняла его слова всерьёз.
– Я думала, ты шутишь, – едва слышно произнесла она, уставившись в пол.
Крис посмотрел на неё с искренним сочувствием.
– Знаешь, я правда думаю, что ты очень ему нравишься, Стелл. Ты продержалась куда дольше, чем все остальные. И он ещё обязательно об этом пожалеет. А вот ты не жалей. Ты же талантище, детка. Он нуждается в тебе, ты делаешь его лучше, но ты совсем не нуждаешься в нём. Тебе не нужны другие люди, чтобы творить шедевры.
Легонько похлопав её по плечу, юноша поспешил удалиться. И вскоре Эстелла услышала, как захлопнулась дверь четвёртой студии.
Усатый Мак уставился на неё поверх своего стола. По его задумчивому виду было понятно, что он подслушал разговор с Крисом.
– Ох уж эти музыканты, – понимающе произнёс вахтёр. – Они того не стоят, милая. Я вижу такие сцены постоянно. Каждый божий день!
Девушка хотела ответить, но не смогла произнести ни слова.
– Вы бы лучше поискали себе хорошего парнишку. Из какой-нибудь другой сферы, – добавил он. – Может быть, молочника или что-то в этом роде. Оставьте вы этих музыкантов в покое. Ничего хорошего с ними не выйдет, вы уж мне поверьте. Каждый день! Я вижу это каждый день. Большинство из них – чёртовы негодяи, если уж по правде вам сказать.
В ту ночь, когда умерла мама Эстеллы, тоже шёл дождь.
Даже годы спустя она отчётливо помнила, как молнии рассекали тёмное небо над старым особняком, где играла музыка и веселились дамы, разодетые в шикарные платья.
Девушка всегда считала ту ночь самой одинокой и ужасной в своей жизни. И вот сейчас она снова шла под дождём совершенно одна. Холодные струйки воды стекали с её крашеных волос, пропитывая платье и затекая в сапоги. Огонёк любви, который согрел её несколько часов назад, превратился в остывший пепел. И всё, что ей оставалось, – бродить по комнатам своего сознания и уничтожать каждое воспоминание, связанное с Питером.