— Чушь! Что вы мне рассказываете? Даже смотреть не стану!
— Но это правда!
— Уходите!.. Дэниел! Проводите девушку из нашего ресторана и запомните: для нее меня больше нет!
— Мистер Адамсен…
— Прощайте, мисс Эшли Уилсон из Северной Каролины. Счастливого Рождества!
Мужчина попрощался со мной, но не уходит, хотя для меня уже распахнули входную дверь и попросили покинуть помещение. А значит, мне удалось заронить в его душу семечко надежды. Пожалуйста, Санта, пусть так и будет! И пусть оно пока маленькое и его не разглядеть, но это лучше, чем ничего. Ведь правда?
Глава 40
Мне все-таки приходится уйти, но я оставляю журнал на свободном столике. Закрыв за собой дверь, спускаюсь по ступеням и останавливаюсь возле неоновой оленьей упряжки.
Если бы мне было лет одиннадцать, я бы обязательно в нее забралась. А так…
Погладив светящиеся оленьи рога, я еще раз смотрю в окно, за которым стоит мистер Адамсен. И пусть не могу его видеть, все равно желаю:
— Счастливого рождества, мистер Ян. И прощай, Рочестер!
***
В Рочестере мне больше делать нечего, близится вечер, и пора ехать в аэропорт. Но время еще есть и, дойдя до конца улицы, я захожу в кафе-ресторан, чтобы поесть и согреться. А еще спокойно подумать о новости отца.
О каких обнадеживающих фактах он говорил? За что именно собирается зацепиться следствие и на чем адвокат будет строить свою защиту?
И неужели мне не показалось и этот Картер Райт на самом деле заплатил Харбачу?
Или тут что-то другое?
И как теперь быть с залогом?
Я не хочу, чтобы Мэтью и дальше находился в тюрьме. Но даже если найти деньги, что кажется сейчас невозможным, есть одна большая проблема — домой под опеку Марио Палмера его больше никто не отпустит. Остается надежда только на Лукаса… но здесь уже, как решит суд.
Я сижу за отдельным длинным столиком у окна, положив рядом на скамью рюкзак и пальто, и вяло ковыряю вилкой мясной салат из индейки и шпината, когда на мой сотовый приходит звонок.
Я понимаю, кто звонит, сразу — стоит взглянуть на экран. Мы давно выучили номера друг друга, но это все равно неожиданно, и когда я нажимаю кнопку «ответить» и подношу телефон к уху, в моем голосе звучит неприкрытое удивление:
— Кейт?.. Это ты?
— Привет, Эшли.
— П-привет.
Без паузы не обойтись, нам требуются несколько секунд, чтобы начать разговор, и первой заговаривает Кейт.
— Я уже знаю, что мамы Мэтью нет в живых, а его родственники не захотели с тобой говорить. Так вышло, что я услышала разговор родителей. Не подумай, у меня не было намерения их подслушивать, просто… в последнее время мои тараканы загоняют меня в странные места, а потом было уже поздно уходить.
— Ясно.
Мне нечего скрывать. Настроения нет ни спорить, ни защищаться от чужого злословия. Поэтому говорю, как есть:
— Да, не захотели. Я нашла его бабушку и дедушку, но они попросили меня уйти и никогда не возвращаться. Так что сейчас я сижу в кафе.
— И ты там совсем одна?
Странный вопрос для Кэтрин. Сегодня я ее совершенно не узнаю.
А точнее, не понимаю, чего от нее ожидать.
— Ну, почему же, — обвожу взглядом небольшой зал. — Здесь еще с две дюжины человек, так что скорее нет, чем да.
— Эшли, ты знаешь, о чем я.
— Значит, одна.
— Скажи, ты ведь не задержишься в Рочестере надолго?
Если бы дочь Пэйт спросила это другим тоном, каким обычно привыкла разговаривать, то я бы непременно ответила ей, что пусть даже не надеется. Но что-то в тоне сводной сестры неуловимо подсказывает, что для сарказма сейчас совсем не время.
— У меня ночью самолет в Нью-Йорк, я уже купила билет. Кейт, что случилось?
Удивление в душе сменяется беспокойством, а затем просыпается и тревога.
— Я знаю, о каких фактах тебе не сказал твой отец, — отвечает девушка. — Час назад они говорили об этом с мамой.
— И? — я затаиваю дыхание. — Это правда, что с Мэтью могут снять все обвинения?
— Правда, — подтверждает Кейт. — Брайан сказал, что у следствия появился реальный шанс найти виновных в произошедшем в школе. И что адвокат уже строит защиту для первого слушания дела в суде. Так что Мэтью могут отпустить из временной тюрьмы сразу же после заседания. Но только если…
— Если, что?
— Если никто и ничего не испортит, Эшли. И вот насчет последнего: я не уверена, что все пройдет гладко.
— Расскажи!
Голос Кейт звучит глухо, но серьезно. Я не привыкла к ней «такой», но сейчас не время сомневаться, а время верить. И я хочу верить хоть кому-нибудь.
— Если кратко, то по показаниям Мэтью, когда в раздевалке «Беркутов» из его сумки выпал неизвестный пакет, в числе первых, кто на это отреагировал, были Дуглас Харт и Эван Коллинз. Именно Харт буквально сразу сообщил, что кто-то подбросил пакетики-чеки с наркотическим содержимым в шкафчики девятиклассникам. И это слышали все, кто был в раздевалке. Дуглас упомянул количество десять штук и таблетки амфетамина. Но дело в том, что знать об этом к тому моменту он никак не мог! Твой отец говорит, что, когда ему и офицеру Томпсону сообщили о произошедшем в раздевалке, о деталях вызова полиции в школу знали только директор Гибсон и секретарь Моран. Но они оба клянутся, что никому не разглашали информацию, а ученики девятого класса, пока шел досмотр ящиков, сидели в кабинете под присмотром преподавателей. И Гибсон и Моран готовы подтвердить это на суде под присягой, иначе школе грозит репутационная катастрофа. Я уже молчу о конце их карьеры.
Кейт берет короткую паузу, чтобы перевести дыхание и продолжает:
— А еще пришли результаты графологической экспертизы.
— И… что она показала? — мне кажется, я боюсь дышать, так внимательно слушаю сводную сестру.
— Лист действительно вырван из блокнота Палмера, но список учеников писал не Мэтью. Тот, кто его написал, явно торопился, потому что оставил четкий отпечаток большого пальца у края листа, когда его вырывал. К тому же плохо подделал почерк, рассчитывая, что Палмеру все равно никто не поверит. Если бы только можно было получить разрешения взять образцы у всех «Беркутов», ты понимаешь… — затихает Кейт, но я уже догадываюсь сама:
— Но это практически невозможно.
— Да. Никто из родителей не даст такого разрешения, если не будет прямых доказательств.
— Постой! Но как же теперь Дуглас Харт?.. Мэтью знает о результатах экспертизы? Отец не говорил, когда полиция намерена допросить Харта и Коллинза? Господи, да Лукас уже завтра, имея результаты на руках, должен требовать освобождения брата!
Кэтрин молчит, и я окликаю ее, вскакивая с места:
— Кейт?
— Я слышу, Эшли! Просто есть вторая новость, о которой тебе не сказал Брайан.
Если есть темная пропасть, куда падают испуганные сердца, то мое летит именно туда. За две секунды я успеваю подумать, о чем угодно, но только не о том, о чем сообщает моя сводная сестра.
Глава 41
— Лукас Палмер арестован и сейчас находится в полиции.
— Что?! — моя спина мгновенно холодеет и кровь отливает от лица. — О, нет!
— Сожалею, Эшли.
— Но как? Когда? За что?!
— Вчера вечером. За силовую попытку проникнуть в закрытый женский центр «Цветы магнолии» и причинение центру материального ущерба. Я не знаю, как об этом стало известно Мэтью, но сегодня твой парень здорово пощекотал всем нервы, требуя его освободить. Брайану пришлось просить для него отдельную камеру, чтобы Мэтью не ввязался с кем-нибудь в драку. Он и сейчас поехал к нему.
— Не понимаю… Но что произошло? Причем тут женский центр?
— Вроде бы девушка Кристиана, старшего брата Мэтью… Извини, я забыла, как ее зовут.
— Бетти, — выдыхаю я.
— Да, точно! Бетти отказалась от своего ребенка и оставила его в этом центре. Центр частный и непонятно на какие деньги существует, но свои права они знают и полиции не к чему подкопаться. Бетти подписала все необходимые документы, а сама исчезла из города. Марио Палмер утверждает, что у нее просто сдали нервы, и что ей вполне могли пообещать деньги.
— Какой ужас… — я не чувствую, как мои непослушные пальцы стягивают в узел кофту на груди. — Тогда понятно, почему Лукас пытался к ним попасть. Палмеры не бросают своих детей, Мэтью мне говорил об этом. Но, Кейт, а как же Кристиан? Он же отец!
— Только на словах. Бэт не вписала его имя в свидетельство о рождении ребенка — Брайан видел документ, там пусто. Чтобы доказать отцовство и добиться экспертизы — Кристиану понадобится специализирующийся на подобных делах адвокат, большие деньги и время. И еще не факт, что судья даст ход такому делу, когда истец заключенный и не может сам выполнять отцовские обязательства. А если к моменту рассмотрения заявления ребенка уже успеет усыновить семья…
Она может не продолжать, я снова догадываюсь и сама:
— То у Палмеров никаких шансов, да?
— К сожалению, Эшли. Мама сталкивалась с этим центром. Это полуобщина со своей идеологией. У них свои защитники и интересы, и они знают, как психологически воздействовать на молодых женщин. Конечно, Бетти могла решить и сама, но сейчас это уже не важно. Таких маленьких детей усыновляют очень быстро. Уже завтра или послезавтра у Лео будет другое имя и другая семья. Он может просто исчезнуть.
У меня нет слов, чтобы хоть что-то сказать. Все похоже на какой-то дурной сон, из которого, сколько не беги, а нет выхода. Получается только выдохнуть из сердца:
— Кейт, пожалуйста. Прошу тебя!
Сейчас я готова ее умолять. Мы обе понимаем, что только Патриции под силу вмешаться в эту ситуацию и попасть за стены «Цветов магнолии». Больше никому. Ни Лукасу, ни Крису, ни моему отцу. Если захочет, моя мачеха может быть настоящей стервой с акульей хваткой, перед которой не устоит ни одна дверь. Не даром ее называют «Железная Пэйт».