— Мы говорили о наркотиках, парень, — отвечаю, полуобернувшись к подошедшим. — Которые ты этих недоумков заставил подсунуть в школе парню по имени Мэтью Палмер. Как ты сказал тебя зовут? Кори наркодилер?
Меня сдергивают из-за стола за волосы так грубо, что крик выходит высоким и коротким, и с силой толкают к двери.
— Пошли выйдем, курва, и я тебе расскажу «как»!
Но прежде, чем сделать второй шаг, я успеваю отбить верх стакана о край стола и ударить обидчика.
Глава 44
К вечеру снегопад в Рочестере усилился, а к ночи северо-западную часть штата накрывает снежный циклон, и мой рейс в Нью-Йорк откладывается на десять часов.
Я так устала и морально истощена, что засыпаю прямо в зале ожидания, подложив рюкзак под голову, а сумочку спрятав под пальто. А когда, наконец, прилетаю в Нью-Йорк, — оказывается, что мой рейс в Северную Каролину уже улетел, и мне снова приходится ждать.
Я возвращаюсь в Сэндфилд-Рок только к позднему вечеру следующего дня. Сегодня сочельник и в городе все светится от рождественских огней и праздничной иллюминации. Возле торговой плазы, у которой я остановилась, чтобы кое-что купить, рядом со сверкающей елкой группа девушек в костюмах ангелов поют рождественский гимн «Тихая ночь», обсыпая прохожих конфетти и раздавая леденцы. Когда-то в детстве я любила слушать подобное пение бесконечно долго и подпевать сама. Даже жаль, что эти беззаботные времена давно прошли.
Наш коттедж на улице Трех кленов тоже украшен парой гирлянд, на двери висит венок Адвента, но свет в кухне в этот вечер сочельника не горит, как во множестве домов по соседству, и это означает, что наша семья до сих пор не собралась за одним столом.
Я оставляю машину в гараже и захожу в дом. В гостиной полутемно, на первом этаже горят лишь несколько светильников. Раздевшись и немного постояв внизу, я поднимаюсь по лестнице наверх. Но вместо того, чтобы свернуть к себе, сворачиваю в соседнюю сторону крыла.
— Привет, Эшли. Ну, наконец-то!
Дверь в комнату сводной сестры открыта, и я захожу в ее спальню.
— Привет, Кейт.
Она сидит за компьютерным столом и что-то выбирает в интернет-каталоге — я не замечаю, что именно. Да это и не важно. Но услышав шаги и увидев меня, поворачивается на крутящемся кресле и встает. Замечает с легкой досадой:
— У тебя не работал телефон. С самого утра нет никакой связи.
— Разрядилась батарея. Если бы ты знала, сколько в Нью-Йорке людей! Терминал полон, у меня просто не было возможности достать хоть немного энергии. Перед этим мы почти час говорили с папой и… В общем, я надеялась, что вы меня не потеряете.
Я уже знаю, что случилось с Кейт прошлым вечером в кафе-баре «Шесть шмелей». Слава богу, что папа приехал вовремя и успел отбить падчерицу у подонков и арестовать их. Он рассказал мне о ситуации коротко, заметив в конце, что Кэтрин уже дома и с ней все в порядке. Но я не ожидала увидеть, как сильно она пострадала.
У Кейт медицинский бандаж на запястье и подбит глаз. Он практически заплыл и сейчас ужасного багрового цвета. Надетые на лицо очки только усугубляют картину, заставив меня опустить рюкзак у стены и выдохнуть:
— Господи… Что они… что эти мрази с тобой сделали?!
— Один сделал — Кори Райли, — со смешком бросает Кейт. — Это с ним мы схватились. Остальные лишь смотрели. Дуглас, Эван… и Шон. Не «Беркуты», а трусливые ублюдки! — презрительно поднимает уголок губ. — Но знаешь, Эшли, мне совершенно не было страшно. А потом ворвался Брайан… О, мой отчим — крутой коп, у этого Райли не было никаких шансов!
Невероятно, но у нее еще хватает сил шутить!
— Но как же твое лицо? Он сломал тебе руку? Еще что-то повредил?
— Не успел, хотя очень хотел — сволочь! У меня фингал под глазом и трещина лучевой кости. Врач сделал болевую блокаду и пообещал, что через месяц я о трещине и не вспомню. Зато видела бы ты, что я сделала с этим ублюдком, из-за которого оговорили Мэтью. Ему теперь всю жизнь со шрамами на лице ходить! Не поверишь, — Кейт улыбается так, как я не привыкла — довольно и без тени насмешки. Признается со смехом, непривычным для меня жестом поправляя очки: — Чувствую себя сейчас настоящей красоткой. Главное, что зубы целы!
— Да уж… — вздыхаю я. — Ну и Рождество. А где родители? Почему так тихо?
— Брайан в полиции, делает все, чтобы освободить Мэтью. Коллинз, Рентон и Харт тоже. Мамаша Дугласа уже успела поднять настоящий хайп по этому поводу — даже сюда дозвонилась. Представляешь, потребовала, чтобы я немедленно подтвердила, что ее сына не было в кафе, и Дуги оболгали. А когда я отказалась, пригрозила утром разбить у здания мэрии пикет протеста и поговорить с моим отцом насчет моего воспитания. Что ж, жду не дождусь, когда она узнает о видео, и о том, как ее сынок с друзьями развлекается в школе, пока она печет пончики и раздает их за голоса в его пользу. Маме я не стала об этом говорить. Ей сегодня не до этой сумасшедшей.
Мне страшно спрашивать у сводной сестры, но не спросить не могу.
— А где Пэйт? Внизу тихо. Ты не знаешь, ей удалось что-то разузнать в «Цветах магнолии» о малыше Бетти?.. Конечно, я понимаю, что после произошедшего с тобой Патриции было не до того, но вдруг…
— Она спит. У нее была бессонная ночь и половина дня. Но мама просила меня разбудить ее, как только приедешь ты или проснется Лео…
Тысяча мыслей в одну секунду проносятся в голове, и остается светиться одна:
— Что? — я не верю своим ушам и мои брови взлетают вверх, как только я слышу знакомое имя. — Ты сказала «Лео»?.. Неужели он здесь? Или… или я не правильно поняла?
Кейт широко улыбается и не выглядит расстроенной. Поразительно, но даже с синяком под глазом и растрепанными волосами, она сегодня действительно выглядит милой и по-светлому красивой.
— Ты поняла правильно. Пойдем, Эш!
Она берет меня за руку и ведет по коридору. Заводит в гостевую комнату, которая до сегодняшнего дня всегда пустовала, но сейчас в ней горит приглушенный свет и стоит кроватка, в которой лежит месячный малыш. Такой крохотный в этом большом коттедже, что его сразу и не заметишь…
Мы обе стоим и молча смотрим на него. Переглядываемся с растерянными улыбками на лицах. Потому что видеть здесь, в доме, такую кроху — одновременно и странно, и необычно, и….
— Неужели это правда?! — шепотом изумляюсь. — Но как Патриции удалось найти и забрать Лео?
- Непросто, и это мало сказать, — подтверждает мои мысли Кейт, — однако у мамы отличная команда! Оказывается, у этого женского центра уже давно подмоченная репутация и есть что скрывать. После двух часов войны с Железной Пэйт они все же сдались. Деталей я не знаю, но Лари Форсайт утром сказал Брайану, что после сегодняшней ночи он гордится своим боссом… И знаешь, Эшли, — внезапно серьезно признается Кейт, — мне вдруг стало понятно, почему после стольких лет противостояния матери с отцом, я все еще с ней, а не с ним.
Я тоже благодарна Патриции. Так сильно, что от эмоций перехватывает горло.
— И что теперь? Как быть с Лео? Ни Марио, ни Крису Палмерам его ведь никто не отдаст.
— Нет. Но я думаю, Эш, — смотрит на меня Кэтрин с загадочной улыбкой, — что Пэйт его теперь вообще никому не отдаст! Видела бы ты ее ночью. Она вернулась домой злая, как сто чертей, с Лео на руках, а потом всю ночь над ним сидела, пока Брайан был со мной, а Лари гонял службу доставки. Конечно, я не думаю, что мама бросит политику, но…
— У нее есть Брайан, — тихо продолжаю я.
— И мы, — соглашается со мной Кейт. — Да, меньше, чем через год, мы уедем, но пока все еще здесь.
— Ты понимаешь, что это значит?
— А ты?
Сегодня вечер откровений, так почему бы не сказать честно:
— Я боюсь в это поверить, но, думаю, из них получатся хорошие родители для Лео, если они на это решатся. Он такой славный, только посмотри на него!
— И такой крикливый, — смеется Кейт. — Зато уже умеет улыбаться. Смотри, Эшли, — она касается моего плеча, когда малыш шевелится и улыбается во сне. — Улыбка у него точно Палмеров. Держитесь, сердца девчонок! Первые три уже растаяли!
— Ох, согласна!
Мы еще какое-то время смотрим на спящего малыша, даже не подозревающего сейчас, сколько всего произошло вокруг него за последние сутки, когда я вдруг поворачиваюсь и обнимаю девушку:
— Кейт, спасибо тебе! Я знаю, что ты язва, но… Но если бы не ты!
Не только мой голос ломается от чувств, и здоровой рукой Кэтрин несмело обнимает меня в ответ.
— Я тоже тебя терпеть не могу, Выскочка.
— Я знаю, что ты хотела быть на моем дне рождения. Хотя ни за что в этом не признаешься.
— Конечно, нет. Даже не мечтай!
— У меня есть для тебя подарок, погоди, я сейчас!
Я отпускаю Кейт и ухожу в ее комнату за своим рюкзаком. А вернувшись, достаю из него пряничного человечка и фарфоровую статуэтку Рождественского ангела.
— Это тебе, — улыбаюсь сводной сестре, протягивая ей небольшой подарок и впервые вижу, как она обрадованно смущается.
Вот уж никогда не подумала бы, что Кукла Хардинг на такое способна. Ведь у меня в руках — сущие безделицы, если учесть, к чему эта девушка привыкла.
— С наступающим Рождеством, Кейт! Пусть оно для всех будет счастливым.
— Спасибо, Эш! Какой красивый ангел… У меня к тебе будет одна просьба.
— Какая?
— Сфотографируй нас. Пожалуйста! Я очень хочу оставить память об этом дне.
Она вновь меня удивляет, но спорить не хочется.
Разве что чуть-чуть:
— Кейт, ты серьезно? А как же твой синяк? Что если тебя такую кто-нибудь увидит?!
— Плевать! — расчувствовано улыбается девушка. — Лучше представь, какой у тебя будет в руках компромат, сводная сестричка. Я бы на твоем месте ни за что не упустила такую возможность — отомстить мне!
Она права, мне действительно хочется сделать снимок с ней. Но не из мести, а чтобы запечатлеть ее другую. Новую, совершенно не похожую на себя прежнюю. Возможно, ей это нужно гораздо больше, чем мне.