– Какая она смешная, – сказал Василий, имея в виду несколько экстравагантный наряд Анны, когда мы остались одни.
И я почувствовал, что он в первый раз взглянул на нее с интересом.
В новогодние дни 2007 года мне позвонила старшая сестра Анны и попросила снова помочь ей с работой в «Эксмо», сказала, что прежние небольшие заказы закончились и больше ничего нет. Я обещал позвонить Шкуровичу.
В эти же дни я случайно познакомился с одной приехавшей в Москву отчаянной израильтянкой. Юле, так звали мою новую приятельницу, я понравился гораздо больше, чем Анне.
1 февраля 2007 года мы посетили с нею вечер Софии Губайдулиной, недавно ставшей лауреатом фонда «Триумф». Вечер, собственно, и проводился как одно из фестивальных мероприятий фонда, которым руководила Зоя Богуславская, давняя подруга Василия, которая и для меня тоже стала другом.
Я встретил Василия в перерыве. А потом на выходе мы встретились вновь, и он предложил подвезти нас с Юлей. Он и раньше подвозил меня с различных мероприятий, где мы бывали вместе. Казарменный переулок, у которого он обычно меня высаживал, вел прямо к моему дому. А теперь я ехал вместе с Юлей. Как оказалось, это имело серьезные последствия: он понял, что с Анной у меня ничего не получилось.
Первый контакт Василия с Анной без моего участия (разговор по телефону или встреча) произошел, по-видимому, вскоре после того, как я познакомил Василия с Юлей, то есть после концерта Губайдулиной в консерватории.
Во всяком случае, 6 февраля 2007 года Василий уже получил от Анны по электронной почте первое письмо. Она объясняла его тем, что хочет напомнить о себе, что ей не хотелось бы, чтобы едва возникшее знакомство прервалось. Короткое письмо завершалось весьма откровенным для женщины и весьма недвусмысленным признанием, после которого, по-видимому, последовало их окончательное сближение…
В конце марта вышли из печати роман «Редкие земли» и одновременно третий номер «Октября» за 2007 год, где печаталось окончание романа. Василий решил отметить это событие в артистическом кафе ЦДЛ. Были Евгений Попов со Светланой Васильевой и я, от «Октября» Ирина Барметова, Алексей Андреев, Инесса Назарова. Анну Василий еще не выводил «в свет».
И я с ней в этот период встречался редко и мимоходом.
Однако 5 апреля на презентации «Редких земель» в галерее Якута на Винзаводе она играла уже важную роль. К презентации, и это было согласовано с издательством, была приурочена выставка ее графических работ «Дневник Аксенова», о котором я упомянул раньше. Работа над «Дневником» началась после того, как я по настоятельной просьбе Анны взял у Василия на несколько дней его рабочий блокнот. Анна сфотографировала из него показавшиеся ей подходящими страницы, каждая из которых стала центром того или иного листа ее экспозиции. На те же листы наносились и копии имевшихся у меня фотографий Василия. Все это образовывало довольно интересные графические композиции. «Дневник» Анна приурочила к презентации новой книги Аксенова. Всего получилось около двух десятков (так мне помнится) листов большого формата. На каждом из них сквозь вязь строк, написанных аксеновской рукой, проступали его портреты, обложки его книг и другие относящиеся к теме изображения. Листы были развешаны по стенам зала, в котором проходила презентация, – помещение было просторное. Таким образом, можно сказать, что презентация «Редких земель» происходила на фоне экспозиции работ Анны. Она, конечно, нигде не упомянула, что все необходимые исходные материалы для ее работы (дневниковые записи, фотографии Василия и его книг) были предоставлены ей не Василием, а мною.
Сам роман «Редкие земли» вышел в ее черно-белом оформлении, что подчеркивало связь с выставкой графических работ Анны. При этом каждый экземпляр сопровождался дополнительным черно-белым вкладышем, содержавшим перечень редких металлов, упоминаемых в романе.
Своим активным участием в оформлении книги и в ее презентации Анна демонстрировала некое творческое содружество художника и писателя.
Презентация завершилась банкетом в отдельном помещении человек на двадцать, на котором Анна воспринималась в качестве полноправного участника торжества. В начале банкета она увлекла Василия назад, в зал, чтобы показать и прокомментировать свою графическую серию. Они останавливались у каждого листа, и она делала необходимые, по ее мнению, пояснения. Я и прилетевшая на несколько дней из Штатов Алена, дочь Майи, сопровождали Василия и Анну и тоже слушали ее комментарии. Потом мы вчетвером вернулись за стол, где уже кипели споры-разговоры.
Через несколько дней был вечер Василия Аксенова в ЦДЛ по тому же поводу: в связи с выходом «Редких земель». Он рассказывал о романе, о возникновении замысла, о том, что прототипом главного героя послужил Михаил Ходорковский, уже находившийся в заключении. В конце вечера Василий читал свои стихи, посвященные каждому из 17 (!) редкоземельных металлов. Я досадовал на него за это, потому что стихи были, конечно, надуманными, мертворожденными. Но зал воспринял их хорошо, потому что это ведь были стихи Аксенова!
Анна сидела почти рядом со мной в гостевом ряду, а после окончания вечера Василий позвал ее и меня на банкет, но я не смог, внутренне сожалея об этом, принять его приглашение, потому что был на вечере с приятельницей и должен был ее проводить.
14 апреля Аксеновы улетели в Биарриц. И в эти же дни Анна сообщила, встретившись со мной на прогулке (или в разговоре по телефону, не помню точно), что собирается в Байонну к своей французской подруге. Я с этой ее подругой тоже был мельком знаком в пору нашего тесного общения с Анной – она работала в Москве во французской фирме.
Байонна – ближайший к Биаррицу город на атлантическом побережье Франции, езды на автомобиле не больше часа. Я понял, что Василий будет ездить к Анне в Байонну. Было ясно, что роман между ними набирает обороты.
В Москве в мае я встретился случайно с редактором «Вагриуса» Леной Шубиной, с которой сделал за год до этого книгу Аксенова «Зеница ока». Она обратилась ко мне с неожиданным вопросом:
– Что это за дама была вместе с Василием Павловичем на книжной ярмарке в Женеве (17–19 мая)?
Почувствовав, что я удивлен и не знаю, что сказать, она смутилась и просила не распространяться об этом факте, что для меня само собой разумелось.
Так я случайно узнал, что Василий ездил с Анной в Женеву.
Вскоре после возвращения всех действующих лиц в Москву и произошел мой короткий разговор с Майей по телефону, с которого я начал свое рискованное повествование.
После упомянутого разговора с Майей я снова позвонил Аксеновым дня через три-четыре, подошла опять она и сообщила мне уже более сдержанно:
– Васька объявил мне, что у него появилась женщина-друг.
Не знаю, каким образом, но еще через несколько дней Майя и Вася нашли какой-то компромисс, чему я был страшно рад.
Я снова свободно общался и с ним, и с ней и стал заходить, как и прежде, со своим Тилем. Тиля они оба обожали, и наш с ним приход, видимо, благоприятно сказывался на психологической обстановке, царившей в доме.
В то же время отношения с Анной у Василия продолжались.
Так, в эти же дни Василий, позвонив как-то утром, пригласил меня в итальянскую пиццерию у Покровских ворот часа в три дня. Я немного опоздал и, войдя, увидел Василия и Анну сидящими за столиком и ожидающими меня. Делая заказ, Василий осведомился, не возражаю ли я, если в пиццу добавят ветчины сверх положенного по норме и сушеных томатов. Я не возражал, и заказ был сделан.
После этого Василий, глядя мне в глаза, очень многозначительно спросил:
– Ну, ты понимаешь, какие у нас отношения с Анной?
– Да, понимаю, – ответил я, несколько озадаченный таким вопросом, потому что он, конечно, знал, что Майя не скрыла от меня его признания о существовании Анны. Вопрос был, конечно, чисто риторический, но таким образом Василий, видимо, хотел сделать приятное Анне. А может, она сама попросила его об этом, чтобы, как говорится, расставить все точки над «и».
С этого времени мы, естественно, стали реже видеться с Василием. Если раньше он мог позвать меня на выставку в Третьяковку или в кино (Майя, махнув рукой на свой внешний вид, уже много лет никуда с ним не выходила), то теперь у него появилась подруга и я оказался, как говорится, третьим лишним. Хотя иногда мы еще встречались где-нибудь втроем. К тому же я продолжал вести его литературные дела. И поэтому мы, как и прежде, перезванивались не менее одного раза в неделю.
Вскоре после упомянутой встречи в пиццерии Аксеновы снова уехали в Биарриц. Причиной тому был начавшийся в высотке на Котельнической набережной, в которой они жили, капитальный ремонт. Даже лифт не ходил в их подъезде, а пролеты в этом доме высокие! Я однажды зашел в их квартиру (у меня всегда были ключи) с каким-то поручением. И подъем на пятый этаж при температуре на улице за 20 градусов оказался довольно утомительным.
Из-за ремонта Василий, быстро возвратившийся из Биаррица (Майя осталась там), поселился в мастерской у Анны. Майя, конечно, этого не знала. Василий всегда, находясь в отъезде, ежедневно звонил Майе и вряд ли нарушил заведенный обычай в данном случае.
Итак, роман продолжался, но ситуация осложнилась неожиданной неприятностью. В одну из ночей в начале лета 2007 года у Василия случился приступ мерцательной аритмии. На скорой помощи его увезли в ЦКБ. После короткого курса лечения Василию была предписана реабилитация в Барвихе, в правительственном санатории.
Я приехал в Барвиху на машине вместе с очаровательной, необычайно высокого роста заведующей отделением «Альфа-Банка», услугами которого Василий пользовался. Нужна была его личная подпись под каким-то документом, возможно, для продления доверенности на мое имя.
Войдя в просторные апартаменты, мы застали там Анну, спешно собиравшуюся в город. У нее по-прежнему было много работы. Василий сидел на террасе за столом, стандартно украшенном вазами с цветами и фруктами. Как только документ был подписан, моя банковская спутница, отклонив мое предложение отвезти ее обратно, быстро вызвала такси. Анна уже собралась и убежала вместе с ней.