К числу инициаторов похода, признавая приоритет холмогорца Федота Алексеева, следует, очевидно, отнести и постоянно промышлявших вместе с ним своеужинников Осташа Кудрина, Дмитрия Яковлева, Максима Ларионова, Юрия Никитина, Василия Федотова и, разумеется, племянника Федота Алексеева Емельяна Степанова. Колымский приказчик Второй Гаврилов сообщает, что с Федотом Алексеевым в поход отправилось двенадцать покрученников. Как видно, половину своих людей Федот Алексеев оставил на промысел в бассейне Колымы.
Как протекали события дальше?.. Организовав экспедицию, снарядив кочи, Федот Алексеев, привыкший действовать наверняка, отправился к колымскому приказчику Второму Гаврилову…
Впрочем, здесь уже пора переходить к Полемике с теми исследователями, которые вопреки исторической правде, вопреки логике событий искусственно возвеличивают Семена Дежнева, превращая его в этакий монумент, расчищают ему место, сознательно принижая других землепроходцев. Предоставляю слово М. И. Белову, человеку, безусловно, знающему историю землепроходчества, но который немало способствовал искажению истины. Вот как он излагает события в книге «Семен Дежнев», опубликованной в 1955 году: «Явившись к приказчику Нижне-Колымска, он (Федот Алексеев. — И.3.) стал просить у него служилого человека в поход, так как хотел открыть анадырские торги и промыслы не украдкой, а официально, с разрешения казны. Памятно ему было и оленекское предприятие. Ехать в «новую землицу» без казаков он не решался» (выделено мною. — И.З.).
Сохранился рассказ о ходе этих переговоров, который принадлежит непосредственному очевидцу колымскому приказчику Второму Гаврилову. Вот он: «…в нынешнем во 155 году (1647 год) июня в… день пошли на море москвитина гостиной сотни торгового, человека Алексея (здесь ошибка — Василия. — И.3.) Усова прикащик Федотко Алексеев Колмогорец с покрученниками двенадцать человек, а иные збирались промышленные люди своеужинники, а сверх их собралось пятьдесят человек, пошли на четырех кочах той кости рыбьего зуба и соболиных промыслов проведывати. И тот Федотко Алексеев Колмогорец с товарищи к нам в съезжую избу словесно прошал с собою служилого человека. И бил челом государю Якуцкого острогу служилой человек Семенка Дежнев ис прибыли, а челобитную подал в Съезжей избе, а в челобитной явил государю прибыли на новой реке на Анадыре 47 соболей, и мы его, Семенку Дежнева, отпустили для тое прибыли с торговым человеком с Федотом Алексеевым» (выделено мною. — И.3.).
Кажется, все ясно: ни у кого не было сомнений в том, что в море пошел Федот Алексеев и инициативные промышленники-своеужинники, присоединившиеся к нему. Случилось это после того, как Федот Алексеев получил «казаков» в лице Семена Дежнева и «решился», отчалить. Как получил — тоже ясно: пришел и попросил с собою служилого. Вызвался ехать Семен Дежнев — его и отпустили с торговым человеком.
А М. И. Белов по поводу этой же цитаты рассуждает таким образом: «Из простого (?!) рассказа колымского приказного человека видно, что Федот Алексеев шел в поход всего с 12 покрученниками, большую часть своих людей он оставил на Колыме; Основную массу участников первого похода Дежнева (?!) составляли своеужинники, промышленники, имевшие свои капиталы и ведшие промыслы самостоятельно, независимо от Федота Алексеева».
Направленность этих рассуждений сомнений вызвать не может. И нежелание считаться со свидетельством Второго Гаврилова, и, наконец, попытка изобразить мелких промышленников совершенно самостоятельными людьми, хотя, методы организации экспедиций того времени достаточно хорошо известны, — все это служит одной цели: изобразить Федота Алексеева рядовым участником плавания, поставить на его место Семена Дежнева, которого Федот Алексеев взял с собой, короче говоря, направлено на то, чтобы искусственно возвысить Дежнева, расчистить ему место.
Как доказывается недоказуемое, легко проследить по книгам М. И. Белова: «Семен Дежнев», 1948, «Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах», 1952 (сборник документов с обширными примечаниями М. И. Белова), и «Семен Дежнев», 1955. Не будем обращать внимания на мелочи, например на то, что в книге 1955 года М. И. Белов на странице 62 утверждает, что спутники Федота Алексеева находились «в разной степени зависимости от своего вожака», а на странице 64, что они были независимы и, следовательно, никакого «вожака» не существовало; или на то, что, по мнению М. И. Белова, изложенному на странице 62, Федот Алексеев «имел намерение пройти на реку Анадырь под охраной (!) казаков», а на странице 64 тот же Федот Алексеев пускается в плавание, взяв с собой одного Дежнева, который при всем желании не смог бы охранять шесть десятков добрых молодцев с пищалями и саблями. Все это, повторяю, мелочи.
Вот что значительно серьезнее. В конце 1952 года М. И. Белов писал: «Следует несколько подробнее остановиться на подготовке его (Дежнева по контексту. — И.3.) морского похода на Анадырь, тем более что в литературе при освещении этого вопроса допущен ряд фактических неточностей — нередко организацию и саму идею похода исследователей приписывают торговому человеку Федоту Алексееву, а С. Дежнева изображают «прикомандированным» к отряду Алексеева».
Упрек этот, в высшей степени серьезный, относится, надо полагать, в первую голову к колымскому приказчику Второму Гаврилову — очевидцу событий! — в «простом» рассказе которого события освещаются именно так. Что же, в конце концов полемика допустима и с первоисточником. А что касается приемов доказательства… Возможен, например, такой прием: утверждай, не доказывая. В статье «Дежнев» второго издания БСЭ можно прочитать нижеследующее: «Под начальством Федота Алексеева… известного под фамилией Попов, была организована торгово-промысловая экспедиция. Д(ежнев) присоединился к экспедиции в качестве представителя государственной власти (сборщика ясака). Плавание экспедиции летом 1647 не увенчалось успехом… 20 июня 1648 экспедиция вышла в повторное плавание…» А четырнадцатью строчками ниже читаем: «Экспедиция Д(ежнева) сделала выдающееся географич. открытие». Просто, убедительно и придраться не к чему!
Вернемся теперь к «критике» М. И. Беловым колымского приказчика Второго Гаврилова, рассказавшего о событиях без всяких ухищрений. Продолжим прерванную цитату из книги М. И. Белова: «Правильный ответ на этот вопрос может быть дан на основе изучения таможенных документов участников похода Дежнева. В делах якутской таможни нам удалось обнаружить «выписи» и проезжие грамоты дежневцев…» Что ж, об этих грамотах и «выписях» Второй Гаврилов мог ничего не знать…
В первой части цитаты речь шла о том, что некие злоумышленники приписывают Федоту Алексееву организацию экспедиции и саму идею похода.
«Разрушается» это мнение своеобразно. М. И. Белов ссылается на два документа — таможенные грамоты. Одна из них была выдана Федоту Алексееву еще летом 1641 года на провоз товаров и хлеба из Енисейского острога к Ленскому волоку. А вторая выдана в июне 1646 года приказчикам Афанасию Андрееву и Бессону Астафьеву, которые приняли участие во втором плавании Федота Алексеева. В этих грамотах содержится перечень товаров, которые везли с собой приказчики, и все. Почему из этого перечня следует, что не Федоту Алексееву принадлежит идея похода и организация экспедиции, я лично судить не берусь, а М. И. Белов никак не поясняет своей мысли. Очевидно, ссылкой на эти грамоты он хотел сказать, что помимо капитала Федота Алексеева большой капитал вложили в экспедицию и другие приказчики. Это верно. Но Афанасий Андреев и Бессон Астафьев приняли участие во втором походе, а не в первом, так что они не могли оказать влияния на организацию этой экспедиции вообще и на возникновение идеи похода у Федота Алексеева в особенности.
М. И. Белов еще раз воспользуется этими приказчиками царского гостя Василия Гусельникова, чтобы принизить значение Федота Алексеева, «мешающего» Дежневу. В книге 1955 года, описывая подготовку второго похода Федота Алексеева, М. И. Белов инициатору уделяет семь строчек, а приказчикам купца Гусельникова — шестьдесят шесть, причем оказалось, что и средств-то у Гусельникова в торговлю было вложено больше, чем у Василия Усова, и служила ему «целая армия оборотистых, смышленых, жадных до наживы, инициативных и смелых людей, родиной которых было русское поморье. Они без боязни пускались в опасные морские плавания…». Видите, не то, что горемыка Федот Алексеев, который без казачьей охраны шагу ступить не смел, плыть без них «не решался». Одна беда, что повели оба приказчика Гусельникова за собой в поход восемь человек, а Федот Алексеев — двадцать девять.
Но вернемся к событиям весны 1647 года. Итак, Дежнев приглашен в экспедицию Федота Алексеева. Есть ли у нас основания полагать, что Дежнева взяли на «руководящую работу», что экспедиции только и не хватало «вождя», чтобы поставить сыромятные или холщовые паруса и двинуться в неведомое?.. В дошедших до нас документах определенно утверждается, что промышленники просто взяли Дежнева с собою, отнюдь не склонив перед ним непокрытых голов, Но давайте попробуем разобраться в этом, так сказать, невзирая на документы. Попробуем решить вот какой вопрос: мог ли Семен Дежнев претендовать на роль вожака большой торгово-промысловой экспедиции?.. Увы, на этот вопрос придется ответить отрицательно, потому что Семен Дежнев не выдерживает сравнения, например, с Иваном Ребровым, тоже приглашенным в торгово-промысловую экспедицию. Мы уже знаем, что Иван Ребров был первооткрывателем реки Оленек, что он проложил морской путь на Яну и Индигирку и, таким образом, имел заслуженную репутацию бывалого морехода.
Дежнев же к моменту организации экспедиции Федота Алексеева как вожак и мореплаватель проявить себя не успел, и со стороны руководителя было бы чистейшей нелепостью передать ему бразды правления. Не согласились бы на это и другие промышленники, которые, безусловно, уважали пожилого, многоопытного приказчика Федота Алексеева и ни в коем случае не предпочли бы ему безвестного казака, хоть и наделенного мужественной и честной душой.