— Как быстро мы можем двигаться, чтобы у нас осталось достаточно энергии?
— Вопрос не в величине скорости, а в количестве разгонов и торможений — энергия уходит именно на них. Мы могли бы, пожалуй, несколько десятков раз набрать и погасить скорость в 0,99c без особого ущерба для наших энергетических ресурсов. А на такой скорости время замедляется примерно в семь раз.
Подумав, Уэйд сказал:
— Значит, полчаса на такой скорости туда, полчаса обратно, и мы возвращаемся в исходную точку. У нас проходит час, а у неподвижного наблюдателя — семь часов, так?
— Да, при условии, что мы по дороге не врежемся в другой корабль. — Говоря это, я огляделся. Тэйра по-прежнему сидела рядом со мной. С другой стороны от нее сидел Дэниел. Он скрестил на груди руки, вид у него был уверенный. Охрана сменилась. Уэйд явно старался давать охранникам как можно больше времени на отдых, чтобы они не теряли бдительности. Среди вновь заступивших на пост была и та суровая женщина, с которой мы ходили на камбуз. Она смотрела на меня с таким видом, как будто один из убитых мною «черных» был для нее не просто коллегой по работе.
— Все так любят поговорить о том, что Вселенная безгранична, а вы пытаетесь меня убедить, что мы можем врезаться в какой-то случайный корабль? — сказал Уэйд.
— Десятый слой гиперпространства куда меньше, чем нормальная Вселенная. Именно поэтому мы можем развить хорошую скорость, даже делая всего восемь-девять метров в секунду. Чем дальше от нормального пространства, тем меньше скорость света, но расстояния сокращаются еще быстрее, и это главное. Как раз потому-то и есть смысл путешествовать в гиперпространстве. Эффективность полета со скоростью света возрастает вдвое с переходом в каждый следующий слой. Здесь, — в десятом слое, коэффициент составляет 1024. Но и вероятность случайного столкновения возрастает во столько же раз. Конечно, изначально эта вероятность крайне мала, и такой коэффициент не играет большой роли, но…..
— Выберите направление, которое вы считаете самым безопасным, и отправимся в путь.
Я так и не смог изобрести более убедительных возражений, поэтому придвинул кресло к пульту управления и вставил его ножки в крепежные гнезда в полу. Вызвал на дисплей информацию обо всех маршрутах гиперкосмических кораблей. Уэйд смотрел через мое плечо на экран, и я объяснял ему свои действия. Жалея о том, что мы не можем использовать голограммы вместо плоских экранов, я начертил на дисплее сферу радиусом в три с половиной световых часа, с центром в точке нашего нынешнего местоположения.
Покрутив изображение в разных направлениях, чтобы получше сориентироваться, я сказал:
— По-моему, этот сектор — самый чистый.
— Отлично, — отозвался Уэйд. — Начинайте цикл: час двигаемся вперед, час возвращаемся назад и ждем сигнала. Будем повторять до тех пор, пока не услышим передатчик Мардж.
Я изобразил на экране вектор нашего маршрута и включил двигатель. На экране указателя скорости замелькали цифры, и очень скоро вместо нуля там засветилось «0,8». Потом цифры стали сменять друг друга медленнее, асимптотически подбираясь к заветным «0,99».
— Вышли на маршрут, — доложил я.
Уэйд сказал:
— Мне до сих пор трудно поверить, что мы набираем скорость, не испытывая ни малейших перегрузок. Я не ощущаю никакого ускорения.
— Ощущаете вы это или нет, но мы ускоряемся. Посмотрите на указатель скорости; Посмотрите на часы. — Я показал рукой поверх большого экрана с картой звездного неба, где главные бортовые часы шли в своем обычном темпе, лениво отсчитывая секунду за секундой нашего местного времени. Но на табло, показывавших время в портах на нашем прежнем маршруте, цифры мелькали раз в десять быстрее. Когда быстро едешь, время летит.
— Что произошло, когда я ушел из бассейна? — спросил я у Тэйры. — Это было, когда вы как раз начали просыпаться.
Нас с Тэйрой опять отвели в комнату отдыха. Вероятно, Уэйд решил заставить Рацци проверить правильность моих действий. Что ж, все, что я ему говорил, было правдой. Какой смысл врать, если из этого нельзя извлечь практическую пользу? Я считал, что пока лучше попробовать добиться хотя бы минимального доверия.
— Когда только кончатся ваши вопросы? — обронила Тэйра, но тут же со слабой улыбкой принялась отвечать без дальнейших уговоров. — Уэйд проснулся, когда я еще не вполне пришла в себя. Я показала ему нож, который вы мне дали, чтобы он не думал, что придется сражаться за свободу без оружия. И я рассказала ему все, что вы рассказали мне. Потом я встала и лишь тогда увидела того человека в бассейне. Наверно, моя реакция была слишком замедленной — до меня только начало доходить, что этот человек мертв. Уэйд уже взял у меня нож и пошел к панели связи. Тогда я подумала, что он быстрее меня сориентировался в ситуации, потому что у него раньше кончилось действие наркотика. Он позвонил, по-моему, на мостик и сказал что-то вроде: «Поскорее пришлите всех в бассейн, тут у нас возникли сложности».
Мне это показалось странным, но я все еще плохо соображала и не могла толком вникнуть в его слова. В этот момент стали просыпаться некоторые пассажиры, и я принялась помогать им.
Уэйд ждал у входа в бассейн. Подошли остальные, и некоторые из них сразу направились к задней двери. Вы помните, что произошло, когда вы открыли дверь?
— Да. Думаю, он послал нескольких охранников отрезать мне путь к отступлению, но этого не потребовалось.
— Во всяком случае, как только они оглушили вас, все, кроме Уэйда, вышли через заднюю дверь. Когда несколько пассажиров наконец-то решили попытаться ее открыть, она не поддалась. Но пока они там возились, Уэйд уже тащил меня к главной двери.
Наверно, в тот момент я и поняла, что он замешан в захвате корабля. Но я не хотела себе в этом признаваться. И я последовала за ним, надеясь, что все это рассеется, как кошмарный сон. Когда мы подошли к выходу в коридор, и незнакомый человек в черном выпустил нас, а потом запер дверь, за которой остались все пассажиры, я не могла больше себя обманывать. Но бежать было невозможно. Я, конечно, попыталась вырваться, но Уэйд и двое его помощников были слишком сильны… Наверно, я была все еще, немного оглушена наркотиком.
— Как вы думаете, почему Уэйд был в бассейне? Почему его сразу не забрали на мостик?
— Для того чтобы застраховаться от непредвиденных обстоятельств, которые могли возникнуть, когда пассажиры начнут просыпаться. Им надо было иметь в бассейне своего человека, и это мог быть только один из пассажиров, а значит — Уэйд или Дэниел. Видимо, Уэйд предпочел взять эту роль на себя. Наверняка он заранее собирался выбраться вместе со мной из бассейна, ваши действия только заставили его поспешить.
— Как и теперь.
— Вы имеете в виду ускорение корабля?
Я кивнул.
— Почему вы сразу выполнили все, что он хотел? Не лучше ли было как можно дольше тянуть время?
— Дело в том, что Уэйд кое-чего не учел. При той схеме полета, которую он выбрал, мы не можем принимать сигнал Мардж Ленделсон в течение семи часов из каждых восьми, которые проходят для неподвижного наблюдателя. А если команда корабля, на котором она летит, после выхода из гиперпространства обнаружит передатчик и уничтожит его, может оказаться, что нам вообще не придется больше слышать эти сигналы. Если же Уэйд решит прочесать сферу радиусом… одну минутку, скажем, два световых дня умножить на 1024… — то есть более пяти световых лет, то в районе с такой плотностью расположения звезд это займет столько времени, что гораздо раньше нас найдут.
— Должно быть, вы много играли в азартные игры и хорошо научились блефовать. Когда он спросил, реальна ли его идея, и вы ответили, что да, у вас было такое выражение лица, будто последняя наша надежда, рухнула, но вы стараетесь скрыть свое отчаяние.
— Это совсем неплохо.
— Что именно? Что Уэйд ничего не понял?
— Главное, что даже вы не догадались. Ведь никто до вас так глубоко не заглядывал мне в душу, — усмехнулся я. — Что ж, должны ведь и у меня быть маленькие секреты.
Тэйра несколько секунд пристально смотрела на меня, и я заметил, что в ее глазах блеснуло знакомое озорство. Губы медленно растянулись в улыбке, и в другой обстановке я бы подумал, что она собирается меня разыграть или поддразнить. Ее жизнестойкость заслуживала восхищения. Я почувствовал, что с каждой минутой она нравится мне все больше и больше. Наверно, я непроизвольно улыбнулся, потому что она, склонив голову набок, спросила:
— Что?
— Ничего.
Она слегка покачала головой, как бы говоря: «Не верю!».
— У вас много друзей на Занагалле? — спросил я.
Она поколебалась, явно не желая менять тему, но все-таки ответила:
— Есть несколько. Одна подруга, которую я ожидала встретить там, уехала еще до моего прибытия.
— Близкая подруга?
— Не особенно. Мы росли вместе, потом она отправилась на Занагаллу. Я очень хотела встретиться с ней, но она, вероятно, пришла к тому же выводу, к которому позже пришла я сама: лучше жить в реальном мире.
— Вот как? А мне казалось, что вам хотелось бы вернуться туда.
— Время от времени я подумывала об этом, особенно когда наши отношения с Уэйдом становились совсем уж тягостными. Да и вообще иногда так заманчиво все бросить, уйти от всех проблем… Так что вы, наверное, правы.
— Что-то вроде самоубийства? — Я все еще переживал из-за того, что не сумел разобраться в истории с Дженни Сондерс.
— Отчасти. Во всяком случае, я могу понять человека, который выбирает такой выход. В жизни иногда наступают минуты, когда кажется, что ничего хорошего уже никогда не будет. Весь мир становится враждебным, пугающим. А вот у вас никогда не возникало искушения — сдаться? Вы ведь всегда боролись до конца, правда? Даже в таких условиях, когда любой на вашем месте отступил бы и продолжал падать в эту бездонную яму, из которой вы сумели выкарабкаться…
— Вот-вот. Сами видите, какой я теперь счастливый…
— По крайней мере вы находите удовлетворение в своей работе. И наверняка надеетесь рано или поздно найти свое счастье.