Как всегда, говорлива Москва. Улицы чисто убраны. Бурно протекает жизнь города.
Вечером мы попали в наркомат. Секретарь товарища Серого встретил нас приветливой улыбкой.
— Сейчас будут машины, и вы поедете в Кремль, — сообщил он.
Длинными показались минуты. Но вот мы, наконец, в Кремле. Здесь все кажется интересным. Я с удивлением оглядывался по сторонам, любовался изяществом архитектуры здания — всем окружающим.
Собралось много знатных металлургов страны, начали разговаривать о производственных вопросах, о работе заводов металлургической промышленности. Рядом со мной сидел мой старший сын Павел.
В начале седьмого в зал вошли товарищи Сталин, Орджоникидзе, Молотов и другие руководители партии и правительства. Нельзя описать ту радость и ликование, которые охватили присутствующих. Зал долго аплодировал. Раздались крики «ура» в честь коммунистической партии, в честь великого Сталина.
Наконец, совещание металлургов началось. Первое слово было предоставлено товарищу Бардину. Он говорил о развитии металлургии в Советском Союзе и, в частности, о Ку: знецком заводе, рассказал, как перед началом строительства Кузнецкого завода никто не верил в осуществление намеченною плана.
— С нами за одним столом сидели, разрабатывали чертежи, и то не верили в построение завода за такой короткий срок, — прервал Бардина товарищ Сталин.
Но вот на трибуне появляется товарищ Сталин. Надо было присутствовать в зале, чтобы ощутить ту радость и счастье, которые мы переживали, когда слышали слова гения человечества.
Товарищ Сталин говорил долго. Его слова глубоко воспринимались каждым. А говорил он о развитии металлургии, о том, что раньше мы получали машины из-за границы и на них учились работать. Эта линия была разработана коммунистической партией правильно. Мы одновременно учились и строили промышленность, а не наоборот, как предлагали некоторые вредители, утверждавшие, что сначала нужно научиться работать, а потом покупать машины. Товарищ Сталин особенно подчеркивал значение заботы о кадрах, которые надо выращивать, как садовник выращивает деревья.
После речи товарища Сталина каждый хотел выступить, поделиться с родным отцом и рассказать обо всем наболевшем.
Когда уже начали расходиться, Серго подозвал меня к себе, подвел к вождю народов и сказал:
— Товарищ Сталин, вот Коробов. Он сам доменщик и воспитал трех сыновей-доменщиков.
Товарищ Сталин пожал мне руку и говорит:
— Молодец, товарищ Коробов, что воспитал таких сынов.
В это время подошел Павел. Товарищ Серго представил и его товарищу Сталину, говоря, что это мой сын, которого приняли в ряды ВКП(б) через ЦК.
Пребывание в Кремле оставило во мне неизгладимое впечатление.
29 октября 1937 года я вторично встретился с товарищем Сталиным. Дело было так. 9 октября Лазарь Моисеевич Каганович посетил Макеевский завод имени Кирова. В доменном цехе я встретился с ним.
— Как ваше здоровье? — спросил товарищ Каганович.
— Ничего, спасибо, — ответил я и в свою очередь осведомился о здоровье Лазаря Моисеевича.
— А скажите, товарищ Коробов, сколько вам лет, что вы вырастили таких сынов? — заинтересовался Лазарь Каганович.
Я ответил. Лазарь Моисеевич сразу же начал расспрашивать о работе цеха, завода, интересовался, как живут рабочие, сколько зарабатывают.
19 октября я выехал в Москву на совещание металлургов в Кремле. В девятнадцать часов 29 октября я проехал Боровицкие ворота, въехал в Кремль. Совещание проходило в Грановитой палате. На этом совещании присутствовали мои сыновья — Павел и Николай.
Сначала говорил Лазарь Моисеевич, открывший совещание. Но вот он предоставил слово великому Сталину, и зале поднялась прямо-таки буря. Долго не смолкающие аплодисменты то затихали, то переходили в овацию, А на трибуне стоял простой и величественный Сталин. Он несколько раз поднимал руку, но этот жест вызывал все большую овацию. Наконец, в зале воцарилась тишина, и Сталин начал говорить.
Иосиф Виссарионович говорил просто, понятно, стараясь, чтобы каждое слово дошло до слушателя. Когда он кончил говорить, Лазарь Моисеевич подозвал меня и хотел было познакомить с товарищем Сталиным.
— Мы уже давно знакомы, — сказал товарищ Сталин и тут же начал расспрашивать о моем здоровье. В конце разговора он также заинтересовался:
— Сколько вам лет, товарищ Коробов?
— Пятьдесят шесть, — ответил я.
— Я старше вас, — улыбнулся товарищ Сталин, а потом сказал: — Позовите сыновей.
Когда Павел и Николай подошли и один встал по правую, другой по левую руку, товарищ Сталин поднял бокал и провозгласил тост:
— …За здоровье новых и старых бойцов доменного дела в металлургии, и прежде всего, за здоровье доменщика тов. Коробова, за Коробова-отца, за сына его, за нею семью доменщиков Коробовых, за то, чтобы семья Коробовых не отстала от новых методов работы.
Нас охватило невиданное волнение и радость. Волнуясь, под бурные аплодисменты зала, я пожал товарищу Сталину руку и заявил:
— Нет, товарищ Сталин, мы не отстанем от новых методов работы. Мы будем честно трудиться на благо родины, бороться за дело коммунистической партии. Я уже старик, но положу все свои силы, чтобы выполнить ваше пожелание и быть впереди других металлургов.
Мне и сыновьям казалось, что не только нас охватила радость, а всех присутствовавших в зале. Да это так и было. Все, кто видел и слышал великого человека — товарища Сталина, испытывают большую радость и счастье.
Домой мы возвращались, как никогда, счастливые. Еще бы! Вождь мирового пролетариата произнес тост за нашу семью. Шли мы и разговаривали:
— Вот смотрите, какое у нас правительство, — сказал Павел, — подлинно народное, рабочее. Приняло металлургов и угольщиков в Кремле, сам Сталин беседует с рабочими, расспрашивает, как дела.
— Да, — задумчиво произнес Николай, — запомните, что нынешний день будет праздником для нашей семьи Коробовых.
Третий раз я виделся с товарищем Сталиным на первой сессии Верховного Совета СССР. От имени коллектива кировцев я ездил приветствовать открытие сессии. Приветствовать сессию приехали со всех концов нашей необъятной родины представители всех национальностей. Во время приветствия я держал знамя, а когда стал уходить, меня попросили в президиум. Товарищ, Сталин поднялся навстречу, подошел и крепко пожал руку.
Зал бурно аплодировал. Я горячо поблагодарил товарища Сталина за Конституцию, передал привет от трудящихся Донбасса.
— Спасибо, товарищ Коробов, — произнес Иосиф Виссарионович.
И. Соколов-MuкитовПисательЧУТКОСТЬ
Несколько лет назад у берегов далекой и холодной арктической земли потерпел аварию советский ледокол «Малыгин», название которого теперь известно многим миллионам людей нашей страны. На ледоколе находились семьи рабочих и служащих советских рудников на Шпицбергене. Катастрофа произошла в темноте полярной ночи (на Шпицбергене в те времена еще не было маяков), в зимнее, глухое время, когда в полярных странах прекращается обычная навигация.
Первая спасательная экспедиция, спешно отправившаяся из Архангельска к месту катастрофы, не смогла справиться с задачей: у водолазов не хватило спасательных средств, мощного оборудования. Лежавшему на подводных камнях, окруженному льдами кораблю грозила неизбежная гибель.
Судьбою корабля заинтересовался товарищ Сталин. По его инициативе Эпрону было поручено послать новую спасательную экспедицию. В эту экспедицию, снабженную мощными спасательными средствами, были приглашены лучшие водолазы Эпрона.
Прибыв на место, эпроновцы тотчас приступили к работе. Не покладая рук трудились они на обледенелом корабле. При жестоких морозах спускались водолазы под лед. Сполохи северного сияния — на Шпицбергене еще продолжалась полярная ночь — освещали затерянный в ледяной пустыне мертвый корабль и работавших на его палубе отважных людей.
Крепкая вера в победу, надежда на сталинскую заботу помогли этим людям совершить чудо — корабль был спасен.
В неслыханной, небывалой работе водолазам оказывало огромную помощь маленькое спасательное судно «Руслан». Не страшась тяжелых льдов и подводных камней, вплотную пробивался «Руслан» к мертвому, недвижимому кораблю. На «Руслане» доставлялась провизия водолазам, «Руслан» снабжал спасательную экспедицию паром и электричеством от своих машин.
В опасной, самоотверженной работе закалялась дружба людей, крепче завязывалась братская связь между экипажами «Малыгина» и «Руслана».
Тем тяжелее пережили моряки катастрофу, происшедшую в океане, когда корабли уже возвращались к берегам родной земли. Заливаемый огромными океанскими волнами, обледеневший «Руслан» начал тонуть. Команда «Руслана» не покладая рук скалывала с палубы корабля глыбы нараставшего льда. Почти целые сутки, потеряв управление, носился по волнам погибавший «Руслан».
На помощь бедствовавшему кораблю от берегов Шпицбергена вышел ледокол «Красин». Долго искал «Красин» скрытого пургою маленького «Руслана». Дежурившие у приемников радисты получали от руслановцев прощальные телеграммы. Потеряв надежду на спасение, мужественно и спокойно прощались моряки со своими товарищами по работе. Последняя полученная с «Руслана» телеграмма состояла всего из двух слов: «Спускаем шлюпки…» Связь между кораблями прервалась.
О подробностях потрясающей трагедии узнали от трех спасшихся руслановцев-моряков, шлюпка с которыми через шесть дней была подобрана норвежским судном.
Гибель «Руслана» омрачила последние дни экспедиции, возвращавшейся на спасенном «Малыгине» к берегам своей земли. Последние телеграммы руслановцев навсегда остались в памяти участников экспедиции.
Спустя несколько недель после гибели «Руслана» писателю, принимавшему участие в эпроновской экспедиции и в поисках погибавшего корабля, довелось рассказывать товарищу Сталину о виденном и пережитом.
С глубоким вниманием товарищ Сталин расспрашивал писателя о работе эпроновцев-водолазов, о трагическом конце «Руслана», о судьбе отдельных людей. Он интересовался причинами катастрофы, состоянием здоровья трех спасшихся руслановцев. От Сталина не ускользнула ни одна подробность. Узнав о героической смерти отважных моряков, до последней минуты боровшихся с бушующим океаном, с глубоким человеческим сочувствием Сталин заметил!