Встречи с замечательными людьми — страница 35 из 64

Наконец, через три дня, в печальное для меня утро, я сам помогал нагружать караван, который должен был навсегда увезти от меня этого доброго князя.

Он меня попросил не провожать его. Караван тронулся, и когда он заворачивал за гору, князь повернулся, посмотрел на меня и три раза благословил.

Покой твоей душе, святой человек, князь Юрий Любоведский!

* * *

Сейчас, в заключение этой главы, посвященной князю Юрию Любоведскому, хочу подробно описать трагическую смерть Соловьева, происшедшую в высшей степени оригинальной обстановке.

Смерть Соловьева

Соловьев вскоре после нашего путешествия в главный монастырь братьев «Сармунг», при моей помощи и требовавшемся известном поручительстве, примкнул к упомянутой уже мною группе людей «искатели-истины» и с тех пор, как равноправный член этой группы, благодаря своим настойчивым и добросовестным трудам, параллельно с работой над достижением своего личного самоусовершенствования принимал деятельное участие во всяких работах общего характера, а также в разного рода путешествиях, требовавшихся для специальных целей.

Во время одного такого путешествия, именно в 1898 году, он и умер от укуса дикого верблюда в пустыне Гоби.

Я опишу эти события, как уже обещал, возможно подробнее, потому что не только смерть Соловьева была исключительно оригинальной, но также и самый способ этого нашего передвижения по пустыне Гоби был небывалым и в высшей степени поучительным.

Я начну описание с того момента, когда после больших трудностей путешествия из Ташкента вверх по течению реки Шаракшан и нескольких небольших перевалов, мы попали в местечко Ф., откуда и начинаются пески пустыни Гоби.

Здесь мы решили, прежде чем начать этот предстоящий переход, несколько недель отдохнуть, и, живя в этом местечке в целях отдыха, мы все вместе и каждый в отдельности имели много встреч с разными местными жителями, которые при наших расспросах много нам рассказывали про разные поверья, связанные с пустыней Гоби.

При таких встречах и разговорах больше всего приходилось слышать о том, что песками этой теперешней пустыни засыпано много когда-то больших людских селений и даже целых городов, а также что под этими песками находится множество кладов и других богатств древних людей, населявших этот когда-то цветущий край. При этом они говорили, что сведения о месте нахождения этих богатств якобы известны некоторым современным жителям ближайших местностей, и они узнают об этом по наследственной передаче под большой тайной, нарушение которой, как уже многими замечено, непременно влечет за собой для виновников определенную расплату, в зависимости от степени тайны.

Многократное упоминание во время таких разговоров одного района пустыни Гоби, где якобы определенно известно многим, что там засыпан какой-то большой город, и множество мелких подозрительных, логически не противоречащих фактов многих из нас заинтересовало не на шутку, особенно профессора археологии Скрыдлова, который тоже был в числе членов нашей экспедиции.

Результатом всяких наших между собой разговоров и было то, что мы решили предстоящее пересечение пустыни Гоби произвести с таким расчетом, чтобы пройти по тому району, где, согласно множеству упомянутых, не противоречащих логическим сопоставлениям мелких фактов, должен был находиться сказанный засыпанный песками город и где мы намеревались, на всякий случай, произвести под руководством старого и очень наспециализировавшегося в этой отрасли профессора Скрыдлова некоторые выяснительные раскопки.

В соответствии с таким планом мы и составили наш маршрут.

Хотя этот район не прилегал ни к одному из более или менее известных путей по пустыне Гоби, но все мы, придерживаясь уже давно до этого установленного нами принципа, как говорится, «никогда-не-идти-по-протоптанным-дорогам», не только ничуть не задумались о всех предстоящих трудностях, но даже в первый момент в каждом из нас возникло чувство, похожее на чувство ликования.

Когда же возникшее в нас чувство улеглось и мы приступили к более детальной разработке нашего плана, то тут-то и вырисовалась вся непомерная трудность нашего проекта и в такой степени, что даже возник вопрос, возможно ли вообще выполнить его.

Дело в том, что по намеченному маршруту дорога выходила очень длинной и преодоление ее обычными способами было невозможно.

Самое важное затруднение состояло в необходимости обеспечить себя на все время нужным количеством воды и провизии, а это по самым даже скромным расчетам должно было представить такое количество, что нести на себе такую ношу было никак невозможно, и в то же время невозможно было для этого воспользоваться никакими вьючными животными, так как в пути не предвиделось для них никакой пищи и ни капли воды! Не ожидалось встретить даже маленького оазиса.

Несмотря на такое положение вещей, мы все-таки от своего плана не отказались, а, задумавшись над этим вопросом, по общему уговору решили временно ничего не предпринимать с тем, чтобы в течение одного месяца каждый из нас весь свой ум посвятил на обдумывание и размышления, как найти выход из этого безвыходного положения; при этом каждому была предоставлена возможность делать что угодно и поехать куда угодно.

Главное руководство этим делом было возложено на профессора Скрыдлова, который, как самый старый и почтенный из нас, состоял нашим старшиной, в ведении которого находилась, между прочим, также и наша общая казна.

По получении от него каждым из нас известной суммы денег, на другой же день некоторые уехали, а некоторые, оставшись на месте, устроились, как кому было надо.

Сборным пунктом было назначено небольшое поселение, расположенное почти на самых песках, откуда мы должны были начать свой переход.

Через месяц мы собрались в условленном месте и под предводительством профессора Скрыдлова устроились лагерем, после чего сейчас же начались доклады о том, кто до чего додумался, причем доклады шли по жребию.

Первыми тремя докладчиками были: 1) горный инженер Карпенко, 2) доктор Сары-Оглы и 3) филолог Елов.

Эти доклады были так полны захватывающего интереса по своим новым и оригинальным мыслям и даже по форме выражения, что они врезались в мою память и я даже теперь могу их воспроизводить почти дословно.

Карпенко начал так:

– Хотя я хорошо знаю, что никто из вас не любит манеры европейских ученых, которые, вместо того чтобы сразу сказать, в чем дело, разводят обычно длиннейшую, чуть ли не от Адама, ахинею – тем не менее в данном случае, ввиду серьезности вопроса, я считаю нужным, прежде чем сказать, к какому выводу я пришел, ознакомить вас с размышлениями и доводами, которые привели меня к тому, что сегодня я вам предложу.

И дальше он продолжал:

– Гоби – это пустыня, пески которой по утверждению науки всех времен являются позднейшими образованиями, и относительно их происхождения существуют два предположения.

Или эти пески – бывшее морское дно, или они нанесены ветрами со скалистых верхушек гор Тянь-Шаня, Гиндукуша и Гималаев и с гор, существовавших когда-то с северной стороны этой пустыни и ныне уже не существующих, так как они веками выветривались и обратились уже в пески.

И вот, имея в виду, что нам прежде всего нужно озаботиться о том, чтобы на все время, пока мы будем находиться в этой пустыне, у нас имелась пища как для нас самих, так и для животных, если мы найдем нужным иметь их, я принял во внимание оба эти предположения и стал думать: нельзя ли как-нибудь, как в том, так и в другом случае, использовать эти пески для наших целей?

Я рассуждал так: если эти пески – бывшее морское дно, то в них обязательно должны быть слои или полосы, состоящие из разных раковин, а так как раковины образовываются организмами, следовательно, они должны быть веществами органическими, и потому только надо найти средство и способ, как превратить эти вещества в такие, чтобы их можно было бы переваривать и таким образом получать из них требуемую для жизни энергию.

Если же пески этой пустыни наносные, т. е. происхождение имеют каменистое, то опять-таки уже доказано и не подлежит никакому сомнению, что почва большинства благородных оазисов Туркестана, а также местностей, прилегающих к этой пустыне, имеет свое происхождение чисто растительное, т. е. почва их состоит из органических веществ, занесенных сюда из более возвышенных мест.

Если так, то за время существования этой пустыни в общую ее массу веками должны были заноситься также и такие органические вещества и смешиваться здесь с песками.

Дальше я подумал: ведь закон тяжести устанавливает, что все вещества и элементы всегда группируются по их весомости, потому и здесь, в песках, наносные органические вещества, будучи намного легче песков каменистого происхождения, должны были также постепенно сгруппировываться и ложиться особыми полосами или пластами.

Придя к такому теоретическому выводу, я, в целях проверки на практике, организовал небольшую экспедицию в глубь пустыни и, пройдя расстояние трехдневного пути, начал производить мои изыскания.

Вскоре я нашел в некоторых местах слои, которые, хотя мало отличались от общей массы песков, все же уже по виду и при поверхностных исследованиях были ясно другого происхождения.

При ближайшем рассмотрении отдельных частей этой обнаруженной мною смеси, при микроскопическом и химическом анализе их оказалось, что они состоят из трупов мелких организмов и частиц растительного мира.

Нагрузив все семь имеющихся в моем распоряжении верблюдов этим своеобразным песком, я вернулся сюда и, приобретя с разрешения профессора Скрыдлова несколько годных для вьюка животных, приступил к своим опытам над ними.

Я купил двух верблюдов, двух яков, двух лошадей, двух мулов, двух ослов, десять баранов, десять коз, десять собак и десять керийских кошек и, держа их впроголодь, т. е. давая им пищу в очень ограниченном количестве, только для непрекращения их жизни, стал понемногу вводить в их пищу этот песок, приготовлявшийся мною разными способами.