Вначале, в течение нескольких дней моих экспериментов, никто из перечисленных животных никаких разносоставных моих смесей не хотел есть; только спустя около недели, после обработки и приготовления этого песка новым способом, вдруг бараны и козы начали есть с большим удовольствием.
Тогда я все свое внимание сосредоточил на этих животных.
Спустя два дня я окончательно убедился, что бараны и козы эту смесь уже начали предпочитать всякой другой пище.
Эта смесь мною составлялась из семи с половиной частей песку, двух частей молотой баранины и полчасти обыкновенной соли.
С самого начала все подвергавшиеся моим экспериментам животные, также бараны и козы, ежедневно теряли от половины до двух с половиной процентов своего общего веса, а со дня, когда бараны и козы начали есть эту смесь, они не только перестали терять в весе, но ежедневно начали прибавлять от семи до двадцати двух золотников.
У меня лично, благодаря этим экспериментам, исчезли все сомнения в том, что этот песок может быть использован для питания коз и баранов при условии смешивания в соответствующем количестве с мясом их же породы. Поэтому я сегодня могу предложить вам следующее:
Для преодоления главного затруднения в нашем путешествии по этим пескам нам нужно купить несколько сот баранов и коз и постепенно, по мере надобности, резать их, пользуясь их мясом как для питания нас самих, так и для приготовления вышеуказанной смеси для кормления остающихся животных.
Недостатка в нужном для нас песке опасаться не приходится, так как все имеющиеся у меня данные показывают, что в известных местах он всегда будет находиться.
Что же касается воды, то для обеспечения себя ею надо приобрести бараньих и козьих «пузырей» или желудков в двойном количестве по сравнению с числом баранты и, приспособив их наподобие «хурджунов», налить в них воды и нагрузить на каждого барана или козу по два хурджуна.
Как я уже выяснил, баран это количество воды может нести на себе совершенно свободно, без всякого для себя ущерба, и в то же время опыт и расчет показали мне, что этого количества воды, как для наших личных потребностей, так и для баранты, будет уже с самого начала достаточно, при условии некоторой экономии ее употребления в первые дни, а через два-три дня водою, которую несли зарезанные бараны, можно удовлетворить себя и оставшуюся баранту в полной мере.
После горного инженера Карпенко второй доклад сделал доктор Сары-Оглы.
С этим доктором Сары-Оглы я встретился и подружился лет за пять до этого.
Он хотя по своему происхождению был перс и уроженец Восточной Персии, но образование получил во Франции.
Может быть, когда-нибудь я и о нем напишу подробно, так как он был человек из ряда вон выходящий и в высшей степени замечательный.
Доктор Сары-Оглы произнес тогда приблизительно следующее:
– После доклада инженера Карпенко я с первой половиной моего доклада «пасую», так как, выслушав его предложение, нахожу, что ничего лучшего найти нельзя. Что же касается второй части моего доклада, то в нем я имею в виду поделиться с вами теми моими мыслями и результатами моих экспериментов, которые я имел при поставленной себе и такой задаче, как найти способ преодоления трудностей передвижения по пескам пустыни во время буранов, и так как осуществление полученных мною выводов и экспериментальных данных может, на мой взгляд, служить дополнением к предложению инженера Карпенко, то я с этого и начну.
В этих пустынях большею частью приходится идти при ветрах и буранах, во время которых движение становится подчас совершенно немыслимым не только для людей, но и для животных, так как часть песков ветром подымается в воздух и, постоянно перемещаясь, наносит целые горы песку даже на те места, которые минуту тому назад представляли собой углубления.
И вот я подумал: ведь движение вперед тормозится тем песком, который в воздухе, и следующей моей мыслью было то соображение, что песок по своей тяжести не может подняться особо высоко и что, вероятно, есть граница, выше которой ветер никакую песчинку поднять не может.
Размышляя так, я решил узнать эту теоретически предполагаемую границу.
Для этого я здесь в местечке Ф. заказал особую складную высокую лестницу и с двумя верблюдами и одним провожатым отправился в пустыню.
Когда я прошел расстояние однодневного пути и собирался устроиться на ночлег, внезапно поднялся ветер, и через час буря разразилась в такой степени, что не только невозможно было стоять на месте, но даже от находящегося в воздухе песка нельзя было дышать.
Я с большими затруднениями начал раздвигать привезенную лестницу и кое-как, утилизируя даже для этого верблюдов, установил ее и поднялся по ней наверх.
Можете себе представить мое удивление, когда я обнаружил, что на высоте уже всего семи метров не было ни одной песчинки!
Моя лестница была рассчитана на двадцать метров; я не поднялся по ней и на треть ее высоты, как уже вышел из бывшего внизу ада и увидел прекрасную, звездную и лунную ночь, при тишине и спокойствии, какие редко бывают даже у нас в Восточной Персии; внизу же продолжало твориться нечто невообразимое: было впечатление, будто стоишь на высоком морском берегу во время самой страшной бури и морского волнения.
Пока я с полчаса находился наверху и любовался чудной ночью, начало становиться заметным, что внизу буря утихает, и я спустился вниз; там меня ожидало несчастье.
Я видел, что сопровождавший меня человек, хотя буран уже был наполовину слабее, продолжал еще, как это принято во время таких буранов, двигаться по верхушкам дюн по ветру, водя за собою только одного верблюда; другой, по его словам, вскоре после моего подъема развязался и ушел неизвестно куда.
Когда начало светать и мы приступили к розыску этого второго верблюда, очень скоро, невдалеке от того места, где стояла лестница, мы заметили в одной дюне торчащую часть мягкой подошвы верблюда.
Мы не стали раскапывать его, так как видно было, что он уже мертв и засыпан песком довольно глубоко, а сейчас же отправились в обратный путь, не тратя время даже на закусывание, делая это на ходу, и к вечеру были уже в нашем местечке.
На другой же день я заказал в разных местах, во избежание подозрений, несколько пар ходуль различной величины и, взяв с собой одного верблюда с провизией и некоторыми необходимыми вещами, отправился опять в пустыню, где начал упражняться в хождении на ходулях – сначала на низких, а затем постепенно на все более и более высоких.
Оказалось, передвигаться по пескам на ходулях было уже не так трудно, после того как я приделал к ним придуманные мною и заказанные, опять-таки из предосторожности, не в тех местах, где ходули, железные подошвы.
И вот, за мое пребывание в целях упражнений в пустыне я пережил еще два бурана; один из них был, правда, слабый, но все же обычным способом идти и ориентироваться и при нем было немыслимо, и я при помощи моих ходулей разгуливал во время обоих этих буранов по пескам в любом направлении, как у себя в комнате. Немного трудно только было привыкать уметь не оступаться, так как очень часто, особенно, как я сказал, во время буранов, попадаются возвышенности и низины. Но, к счастью, как я это обнаружил, линия границы песчаной атмосферы имеет неровности, соответствующие неровностям самих песков, и потому хождение на ходулях значительно облегчалось тем, что можно было по этой линии границы песчаной атмосферы почти ясно видеть, где кончается одна и начинается другая дюна.
Во всяком случае, – закончил доктор Сары-Оглы, – использование этого открытия, т. е. что высота поднимаемого ветром в пустыне песка имеет свой определенный и не очень высокий предел и что поверхность границы этой, так сказать, «песчаной-атмосферы» всегда воспроизводит рельеф поверхности песков пустыни, в предстоящем нам путешествии можно было бы признать безусловно необходимым.
На табуретку докладчиков третьим сел филолог Елов и со свойственной ему своеобразной экспрессивной манерой выражаться сказал следующее:
– Если вы позволите, господа, я скажу то же самое, как относительно первой половины своего проекта заявил наш почтенный эскулап, именно – «пас». Но я «пас» и вообще относительно всего того, о чем я думал и мудрствовал за все дни этого месяца.
До чего я додумался и что я хотел вам сегодня сообщить, в сравнении с теми идеями, которые нам сегодня дали инженер Карпенко и мой незаменимый, как в смысле происхождения, так и обладания диплома, друг доктор – просто «детская-игра».
А вот сегодня, за то время, пока говорили оба предыдущих докладчика, у меня благодаря их предложениям возникли новые соображения, которые, может быть, и вы найдете приемлемыми и полезными для использования в нашем путешествии.
Дело вот в чем: по предложению доктора мы все, наверное, будем упражняться ходить на ходулях разной высоты, но ходули для пользования во время самого путешествия, одну пару которых каждый должен иметь при себе, будут не меньше шести метров.
По предложению же Карпенко у нас, наверное, будет множество баранов и коз.
И вот я думаю, что наши ходули, на то время, когда они не будут в употреблении, очень легко приспособить так, чтобы вместо того, чтобы нам носить их на себе, их таскали наши бараны и козы.
Каждому из нас известно, что баранта имеет привычку идти туда, куда идет первый баран, так называемый «вожак», и поэтому нужно будет направлять путь только тех баранов, которые запряжены в первые ходули, а остальные уже сами пройдут длинною цепью, один за другим.
Помимо того, что при такой постановке дела мы освободимся от необходимости таскать ходули на себе, мы можем устроить так, чтобы наша баранта несла и нас самих. Ведь между поставленными параллельно ходулями в шесть метров длины, можно свободно поместить семь рядов баранов, по три в ряд, т. е. в общей сложности двадцать одного барана, для которых вес одного человека явится плевым делом.
Для этого надо только впряженных в ходули баранов разместить так, чтобы в середине оставалось свободное место, метра в полтора длины и около метра ширины, которое и можно будет употребить для устройства очень удобного ложа.