Например, если человек думает об Америке и его мысли направлены в сторону, где, по его представлению, находится Америка, то его мышцы, особенно так называемые «мелкие», вибрируют именно в ту сторону, т. е. всей совокупностью своей напряженности как бы давят в эту сторону.
Если, скажем, мысли человека направлены на второй этаж дома, а сам он находится в это время на первом этаже того же дома, то его мышцы напрягаются и как бы приподнимаются вверх – словом, направлению мыслей в определенную сторону соответствует в ту же сторону и напряжение мышц.
Это явление происходит даже у тех людей, которые знают об этом свойстве человека и стараются всеми доступными им средствами противиться этому.
Каждому, наверное, приходилось видеть в каком-нибудь театре или цирке или другом общественном месте, как разные так называемые «индийские-факиры», «маги», «чудотворцы» и другие замечательные «ученые-тайн-сверхъестественных-наук» поражают всех своими «магическими» явлениями, находят спрятанные вещи или производят с ними то или другое, заранее задуманное публикой действие.
Эти «маги-и-волшебники» при выполнении таких своих «чародействий», беря чью-нибудь руку из числа присутствующих во время «загадывания», просто-напросто выполняют задуманное через бессознательные указания или толчки того, чью руку они держат и который, конечно, знает задуманное.
Они это могут делать не потому, что знают какие-нибудь тайные науки, а только потому, что знают секрет о таком свойстве человека.
Зная этот секрет, всякий человек сумеет сделать то же самое, если будет в этом немного упражняться.
Здесь надо только уметь сосредоточить свое внимание на руке другого и улавливать ее легкие, почти незаметные движения. Упражнением и практикой можно всегда добиться того, что будешь, как «маг», узнавать задуманное по непроизвольным движениям руки человека, взятого для опыта, даже в том случае, если последний, зная этот трюк, будет нарочно во время опыта стараться думать о чем-нибудь совершенно другом.
Например, если человек задумает, чтобы «маг» взял лежащую на столе шапку, то как бы он ни старался во время опыта думать о лежащих на диване сапогах, он все же бессознательно будет думать именно о шапке, потому что мышцы, которые нужны «магу», подчинены больше подсознанию, чем сознанию.
Как я уже сказал, Эким Бей производил над своими знакомыми подобные опыты с целью лучше изучить людскую психику и через это выявить причину гипнотических воздействий.
В числе таких его опытов, больше, чем всякие приемы факиров, поражал профанов один в высшей степени оригинальный способ, применявшийся им в целях достижения поставленной им себе задачи.
Этот прием его заключался в следующем:
На листе бумаги, разделенном на клетки, им была в алфавитном порядке заранее написана вся азбука, а в самом нижнем ряду – все цифры, т. е. от единицы до девяти и нуль. Таких листов он заготовлял несколько, причем на каждом листе был написан алфавит другой национальности.
Садясь за стол, он клал такой лист с алфавитом немного влево перед собой, в правую руку брал карандаш, а левой своей рукой брал правую руку посаженного им с левой стороны, как раз напротив азбуки, человека, над которым он производил свой эксперимент, или того, кто сам просил «погадать» ему.
Усевшись таким образом, он и начинал говорить приблизительно следующее: «Раньше всего следует узнать, как вас зовут… – а затем как бы про себя медленно продолжал, – первая буква вашего имени…» – и в это время он водил руку желающего узнать свою судьбу над азбукой.
Благодаря упомянутому человеческому свойству, когда рука приходилась над той буквой, с которой начиналось имя, она делала непроизвольный толчок.
Эким Бей, зная значение этого толчка, улавливал его и продолжал: «Первая буква вашего имени…» – и он, назвав букву, над которой рука давала толчок, записывал ее на блокноте.
Продолжая дальше действовать таким же способом, он устанавливал несколько букв, которые определяли имя, и затем он уже догадывался о полном имени; например, получив буквы С, Т, Е, он уже знал, что это имя – Степан.
Тогда он говорил: «Вас зовут Степан. Теперь следует узнать, сколько вам лет», – и начинал водить рукой над цифрами.
Дальше он узнавал, женат ли он, сколько у него детей, кого как зовут, имя его жены, имя его самого большого врага, доброжелателя и т. д., и т. д.
После нескольких таких отгадываний его клиенты настолько поражались этим, что уже забывали все на свете и почти сами все, что было нужно Эким Бею, диктовали; ему оставалось только повторять сказанное ими; и какие бы фантастические вещи Эким Бей после, уже отпустив руку спрашивающего, ни говорил о их будущем – они всему верили и с благоговением улавливали каждый звук его голоса.
Впоследствии каждый, с кем Эким Бей проделывал этот опыт, везде и всюду, при всяком удобном случае вполне искренно рассказывал, уже, конечно, с фантастическими прибавлениями, такие ужасы о его могуществе, что у того, кому он это рассказывал, как говорится, «волосы-становились-дыбом».
Таким образом, только потому, что Эким Бей изучал это человеческое свойство, его личность постепенно приобрела среди знающих его и слышавших о нем ореол какого-то волшебника, и даже имя его стали произносить шепотом, с каким-то «трепетом».
Многие, не только турки, но и люди других национальностей, даже из других стран, преимущественно европейских, начали ему писать и надоедать всевозможными просьбами. Одни его просили по почерку определить их будущность, другие – помочь любви без взаимности, третьи – вылечить заочно от какой-то застарелой болезни. Он получал всевозможные письма от пашей, генералов, офицеров, мулл, учителей, священников, купцов, женщин всякого возраста, но больше всего от барышень всех национальностей.
Словом, этих писем с различного рода запросами получалось такое количество, что, если бы Эким Бей захотел удовлетворять запрашивающих одними только хотя бы пустыми письменными ответами, ему пришлось бы иметь не менее пятидесяти секретарей.
Я помню, как один раз, когда я приехал к нему в имение его отца, находившееся на берегу Босфора, недалеко от Скутари, он мне показывал много таких писем, и помню, как мы до упаду хохотали над наивностью и дуростью людей.
В конце концов ему так стали надоедать со всякого рода обращениями, что он совсем бросил даже свое любимое дело врача и уехал из тех мест, где его хорошо знали.
Основательное знакомство Эким Бея с гипнотизмом и его знание всяких автоматических свойств психики рядовых людей оказались во время одного нашего путешествия очень полезными; благодаря им нам удалось выбраться из очень затруднительного положения, в которое мы с ним попали.
Однажды, когда во время этого путешествия мы, т. е. я, Эким Бей и еще несколько других наших товарищей, предавались нашему обычному большому отдыху, на этот раз в городе Янгишаре в Кашгарии, и намеревались уже отправиться дальше в долины гор Гиндукуша, Эким Бей получил из Турции от своего дяди сообщение о том, что отец Эким Бея сильно стареет и что, по мнению дяди, он долго не проживет.
Это известие так расстроило Эким Бея, что он решил прервать путешествие и как можно скорее вернуться в Турцию, чтобы хотя немного пожить еще со своим любимым отцом.
Так как мне за последнее время начали уже надоедать эти беспрестанные, с постоянным напряжением нервов скитания с места на место и так как я также соскучился по своим и тоже хотел повидать стариков, то и я решил прервать путешествие, присоединиться к Эким Бею и поехать в Россию.
Расставшись с нашими товарищами, мы направились через Иркештам по направлению к России.
После многих приключений и преодоления ряда больших трудностей мы, несмотря на то что все пути из Кашгарии ведут в город Ош, попали в Ферганскую область, в город Андижан.
Произошло это потому, что мы под конец нашего пути в Россию решили воспользоваться случаем и осмотреть по дороге некоторые развалины, о которых мы уже раньше слышали, старинных городов этой когда-то великой на земле местности, и разыскивали их, главным образом, на основании логических предположений, вытекающих из разных исторических данных.
Мы таким образом сильно удлинили наш путь и в конце концов вышли на дорогу около города Андижана.
И вот, когда мы в Маргилане купили билет для проезда по железной дороге до Красноводска и сели в вагон, то с большим прискорбием выяснили, что у нас уже нет денег не только для дальнейшей поездки, но даже со следующего дня не будет достаточно для пропитания. Кроме того, мы за время путешествия по Кашгарии так обносились одеждой, что становилось уже невозможно показываться в таком виде, как говорится, «на-людях», следовательно деньги были нам нужны также для покупки какой-либо одежды.
Вследствие этого мы решили не ехать в Красноводск, а в городе Черняеве пересесть на поезд, идущий в Ташкент, и оттуда – как это большой центр – мы сможем запросить по телеграфу денег и до получения их как-нибудь дожить.
Мы так и сделали. Приехав туда и взяв в одной дешевой гостинице комнату неподалеку от вокзала, первым долгом мы пошли отправить телеграммы, и после, так как почти последние деньги истратили на телеграммы, пошли на толкучку продавать уцелевшие наши вещи: ружья, часы, шагомер, компас, географические карты – словом, все то, за что можно было хоть сколько-нибудь выручить денег.
Вечером, идя по улице и рассуждая о нашем положении и о том, могут ли оказаться в данное время дома, кому послали телеграммы, и догадаются ли сразу перевести, мы незаметно дошли до Старого Ташкента.
Там, усевшись в одной сартовской чайхане и продолжая обдумывать, как нам быть дальше в случае опоздания денег, мы после долгих рассуждений и рассмотрения ряда комбинаций наконец решили, что здесь, в Ташкенте, Эким Бей выдаст себя за индийского факира, а я – за глотателя шпаг и человека, могущего вводить в себя любое количество ядовитых веществ.
Порешив так, мы начали шутить.