Встречи с замечательными людьми — страница 62 из 64

Путешествие в Северную Америку, с его постоянными переездами по разным штатам, переменой обстановки, вдали от привычной обстановки и, следовательно, с новыми впечатлениями, создало бы желаемые условия, в согласии с моей установившейся субъективностью, для настоящего отдыха.

Тем более что, будучи далеко от места, где в настоящее время сосредоточены мои интересы, я буду свободен от определенной черты моего характера, знакомой мне слишком хорошо из часто повторяемого опыта во время моих путешествий по диким странам, которая побуждала меня, каждый раз, когда я был подвержен „доброжелательным-проявлениям“ божьих существ, как четвероногих, так и двуногих, как бы они меня ни дубасили, едва только почувствовав себя чуть-чуть лучше, встать опять на ноги и неудержимо втянуться в дело».

Чтобы бы вы могли себе представить, что я имею в виду под «не-ожидая-закончить-подготовку-к-путешествию», надо сказать, что с самого начала основания Института во Франции я начал приготовлять материалы, намеченные для серии лекций, которые должны были ознакомить людей с основными идеями Института и их применением в различных областях, а именно: в психологии, медицине, археологии, архитектуре и искусстве, а также к различным, как их называют, сверхъестественным явлениям.

К тому же я начал готовить учеников для серии демонстраций, которые я хотел дать во время турне по Европе и Америке с целью таким образом ввести в процесс повседневной жизни людей значение этих идей – до этого мной нераспространенных и основанных на материале, собранном в разных регионах Азии, недоступных обычным смертным, – и показать практические результаты, к которым они могли привести.

В конце этих размышлений на террасе «Гранд-Кафе» я решил отправиться немедленно, довольствуясь тем, что уже было подготовлено.

Я даже дал себе слово с момента выезда из Франции и до возвращения туда ничем серьезным не заниматься, как только хорошо есть, побольше спать да читать книги, которые по содержанию и стилю соответствуют духу и характеру историй Молла Наср-Эддина.

Я был готов отважиться на это рискованное предприятие, потому что я начинал надеяться, что мои ученики будут теперь способны организовать лекции и демонстрации в Америке без моего участия.

Одна из главных опасностей этого внезапного решения, сделанного мной с целью дать одновременно отдых мне и шансы на поправление положения Института – этого детища, зачатого и выношенного мною в невероятных трудностях, которое только начинало жить независимой жизнью, – вытекала из факта, что для успеха нужно было взять со собой не меньше сорока шести человек, которые в Америке, как во Франции, были бы, конечно, всецело на моей ответственности. Это был единственный способ решить этот болезненный материальный вопрос, но невозможно было не сознавать, что в случае если бы поездка не оправдала себя, то общее положение дел могло бы еще ухудшиться и даже привести к полной катастрофе.

Что значило в финансовым плане путешествие в Америку с сорока шестью людьми, вы, с вашей страстью совершать частые поездки в Европу, легко поймете даже без ваших рассуждений, и вы можете лучше взвесить серьезность этого сумасшедшего шага, если примете во внимание простой факт, что вы для путешествий меняете ваши доллары на франки, я же, наоборот, должен был менять мои франки на доллары.

В момент, когда я решил уехать, у меня имелись в запасе 300 000 франков, которые мною были приготовлены для предстоявшего 15 февраля взноса при окончательном подписании купчей на Приорэ, и тем не менее я решил эти деньги потратить на поездку и поспешно начал приготовления к отъезду.

Пока я занимался необходимыми приготовлениями, а именно: покупкой соответствующей одежды, визами, билетами на проезд, пошивом костюмов для танцев и т. д., – я сосредоточил все мое внимание на классах движений и увеличил число репетиций, которые проходили в уже законченном Study House.

Заметив опять, как были смущены участники в присутствии посторонних, я решил перед плаванием дать несколько демонстраций в Париже в Théâtre des Champs-Élysées.

Хотя я знал, что такая организованная в последнюю минуту затея должна была мне стоить порядочную сумму денег, я никак не ожидал, в какую пропасть она меня вовлечет.

Короче говоря, парижские демонстрации, билеты на пароход, оплата самых срочных счетов, обеспечение оставшихся при Институте в Европе и много оказавшихся непредвиденных расходов поглотили всю эту сумму, 300 000 франков, еще до моего отъезда.

Таким образом я оказался в последнюю минуту в сверхоригинальном трагикомическом положении: все было готово для отъезда, но плыть я не мог; уехать же в такой дальний путь с таким количеством людей и не иметь на всякий случай запасных денег было, конечно, легкомысленно.

Эта ситуация проявилась во всем своем блеске как раз за три дня до назначенного отъезда.

И тогда, как случалось со мной уже не раз в критические моменты моей жизни, произошло совершенно непредвиденное.

То, что произошло, было одним из тех вмешательств, которые люди, способные мыслить сознательно – в наше время и особенно в прошедшие эпохи, – всегда считали знаком справедливого промысла Высших Сил, а что касается меня, я бы сказал, что это был закономерный результат упорной настойчивости человека в сведении всех его проявлений в соответствии с принципами, сознательно принятыми на себя в жизни, для осуществления определенной цели.

Это произошло следующим образом:

Сижу я у себя в комнате в Приорэ и думаю, какую бы комбинацию придумать. В этот момент открывается дверь и заходит ко мне моя мать, которая несколько дней тому назад приехала с несколькими моими близкими с Кавказа, где они застряли там после моего отъезда из России, и теперь только мне удалось после многих хлопот вывезти их оттуда.

И вот она, войдя ко мне в комнату, протягивает мне какой-то небольшой сверток, говоря: «Избавь меня, пожалуйста, от этой вещи, которую мне надоело хранить».

Я сначала не понял, о чем она говорит, и автоматически развернул сверток, но, когда я увидел, что в нем было, я чуть не подпрыгнул от счастья.

Чтобы объяснить вам, что это была за вещь, могущая вызвать во мне в этот отчаянный момент такую радость, я должен вам сначала сказать, что, когда я обосновался в Ессентуках, волнение умов, распространившееся повсюду в России, вызвало в сознании каждого более иле менее сознательного человека предчувствие неизбежных событий, и потому я послал за моей матерью в Александрополь, чтобы привезти ее ко мне, и позже, когда я отправился в экспедицию, о которой уже рассказывал, я доверил ее оставшимся в Ессентуках.

Затем я должен еще сказать, что в тот год, 1918-й, на Кавказе, как и во всей России, курс рубля падал ежедневно, и всякий имевший деньги превращал их в какие-нибудь ценности, как то: драгоценные камни и металлы, антикварные вещи и т. д.; так и я свой наличный капитал держал в таких ценностях, которые я всегда носил при себе.

Уезжая на экспедицию, ввиду рискованности, особенно в пути, хранить при себе большие ценности (как раз в это время был самый разгар обысков, реквизиции и грабежей на каждом шагу), я роздал имевшееся у меня моим спутникам, в надежде, что даже в случае отобрания хоть у кого-нибудь что-нибудь уцелеет. При этом часть моих драгоценностей я роздал оставшимся в Ессентуках и Пятигорске, также несколько вещей я отдал матери; среди последних была одна брошка, незадолго до того купленная мною у великой княжны Марии Павловны, нуждавшейся в деньгах. Отдавая матери вещи, я между прочим указал ей на эту брошку, сказав, чтобы она ее особенно берегла, как представляющую особую ценность.

С тех пор я был уверен, что эта брошка или давно продана при нужде, или отобрана во время бесконечных переездов моей семьи, так как каждый город в то время был на милости шайки разбойников, ни к кому и ни к чему не имеющих уважения, и в конце концов 20 раз могла быть потеряна.

Короче говоря, я об этой брошке совсем забыл, и мысль включить ее в мои расчеты никогда бы не появилась ни в каком уголке моего мозга.

Оказывается, когда я давал ее матери и сказал беречь эту брошку особенно, она поняла, что эта вещь мне почему-то очень нужна и памятна, и ее надо беречь до возврата мне.

И все эти долгие годы она берегла ее как зеницу ока, даже не показывая никому из своих и постоянно нося ее на себе, зашитой в мешочке, как талисман, а теперь, приехав, она была рада наконец возвратить ее мне и избавиться от этой обузы.

Можете себе представить мое облегчение, когда я узнал эту брошку и немедленно понял, как я мог ее использовать?

Таким оригинальным способом и на этот раз обстоятельства урегулировались. На следующий день, имея в кармане такую вещь, я уже смело занял две тысячи долларов у своего знакомого, а эту вещь взял с собой в Америку, так как в Париже за нее предлагали только 125 000 франков, по-моему же, она должна была стоить гораздо дороже, в чем я и не ошибся, когда продал ее здесь в Нью-Йорке.


В этом месте своего рассказа Г-н Гюрджиев замолчал и, улыбаясь своей особой улыбкой, закурил сигарету. В тишине, которая воцарилась в комнате, Г-н Х. поднялся со своего места, подошел к Г-ну Гюрджиеву и сказал:

– Г-н Гюрджиев, после всех шутливых замечаний, что Вы посчитали уместным сделать касательно материального вопроса, я уже не знаю, если это из-за особого порядка, в котором Вами сегодня была изложена Ваша история, из-за моей наивности или внушаемости, но, вне всякого сомнения, в этот момент я готов всем своим существом сделать что угодно, чтобы облегчить тяжелую ношу, которую Вы добровольно взвалили на себя.

И возможно, я буду даже ближе к правде, если скажу, что этот импульс возник во мне благодаря яркому впечатлению, которое я получил от всего Вашего рассказа: что, беря на себя эту высокую задачу, задачу, которая превосходит пределы сил обыкновенного человека, Вы были до сегодняшнего дня совершенно одиноки.

Позвольте вручить Вам этот чек, который составляет все, чем я располагаю на данный момент. Одновременно перед всеми здесь присутствующими я обязуюсь передавать Вам такую же сумму ежегодно до конца моей жизни, где бы Вы ни были и каковы бы ни были Ваши обстоятельства!