– Извините, батьку, – промямлил Леха. – Да ничего необычного. Я зашел в портал, там темнота. Гляжу, вас тащат куда-то, ну, я следом за вами и побежал. А потом увидел Нину, она как-то странно дергалась и кричала. Я к ней подбежал, хотел помочь, начал ее трясти, пытался привести в чувство. Когда к ней прикоснулся, меня будто током ударило, а Нина, наоборот, обмякла и успокоилась, только глаза черными стали. А потом она начала со мной разговаривать, призналась, что была неправа, когда отвергла мои чувства, просила прощения и сказала, что готова стать моей. Дальше я не особо помню, потом все как в тумане, а потом уже… уже…
Федоров замолчал, нервно сглотнул и украдкой вытер кулаком накатившие слезы.
– Леха, если хочешь плакать, то плачь, но тихо и на ходу. В слезах нет ничего постыдного. В общем, если тебе будет легче, то уже в тот момент, когда ты ее встретил, она была мертва. Демон захватил ее душу, потом прочитал твои мысли и управлял тобой. Это не сам ты хотел нас с Пашкой зарубить, это демон тебе приказывал.
– Товарищ командир, а вы ведь тогда что-то из Библии прочитали, – догадался Пашка, – верно? И слова из Святого писания как бы развеяли демонские чары.
– Почти, но не совсем так, – скривился я. – На самом деле я просто перерезал канал, с помощью которого демон управлял Лехой. Мне тут другой момент непонятен, а точнее, целых два момента.
– Какие моменты? – в два голоса заинтересованно спросили подчиненные.
– Ну, во-первых, слишком легко Леха проник в этот мир. У него ведь никакой подготовки не было, его должно было так скрутить, что он в обморок должен был шарахнуться сразу же после перехода, а он, вон погляди, расхаживает себе по иномирью как ни в чем не бывало. Это странно! А во-вторых, почему демон управлял Лехой, а не захватил душу, как с Уманской? В иномирье у демонов просто безграничная власть, они здесь альфа и омега. Неподготовленный человек становится легкой добычей для исчадий ада в их мире. А ну-ка, Леха, отвечай как на духу! В прошлом году у вас должен был быть в гостях Владимир Дубровский, он выявлял кандидатов в мракоборцы. Тебя он проверял?
– Проверял, – ответил казак.
– И каков результат?
– Не знаю, – пожал плечами Федоров. – Мне не сказали. Да там и проверка была какая-то глупая: мне всего-то дали шар в руки подержать и задали пару вопросов. И все.
– И как? – влез в разговор Пашка.
– Что «как»? – не понял Леха.
– Сколько шар в руках продержал?
– Шар? – удивился молодой казак. – Дык пока разговаривали, все время и держал его в руках. Ну, не знаю, минут десять, может, пятнадцать. Я не помню. А что?
– Сколько?! – удивленно выпучил глаза Павло. – Гонишь! Быть такого не может.
– Да что в этом такого? – не понял Леха. – Ну шар и шар. Слегка холодный, не очень-то и тяжелый.
– Дело в том, что это не просто шар, – объяснил я казаку. – Этот шар – специально созданный артефакт, который показывает, как человек реагирует на Тьму. Очень многие даже не могут взять его в руки: достаточно при них открыть крышку шкатулки, в которой лежит шар, и человек падает в обморок. Только каждый десятый, а может, один из сотни может взять его в руки. Пашка, ты сколько продержал шар в руках? – спросил я у пулеметчика.
– Не знаю, не помню. Только коснулся его пальцами, сразу же вырубился, а когда шкатулку открыли, помню, что мне стало пипец как страшно, буквально волосы дыбом на голове встали, – признался пулеметчик. – Даже во время второго прыжка с парашютом так страшно не было.
– Ничего себе, – удивился Федоров. – А почему мне об этом ничего не сказали?
– Вот это и непонятно, – задумчиво хмыкнул я. – А после проверки что было?
– Да как всегда. Батя вашего Дубровского в хату увел, и они там квасили до утра, а потом на рыбалку пошли и дальше квасили.
– Ясно. Значит, твой отец уговорил Дубровского изменить отчет и скрыть результаты проверки, – догадался я. – Ну еще бы, ты ведь единственный сын, да еще и без матери рос. А случаем, не после этой проверки отец тебя в экономисты решил засунуть и отправил на учебу в наш институт?
– Точно! Точно, товарищ командир. После нее самой, после этой проверки батя как-то изменился и… – Федоров на секунду остановился, ошарашенный внезапной догадкой. – А я-то, дурак такой, подумал, что батя во мне, наоборот, разочаровался, после того как я не смог правильно ответить на вопросы Дубровского, а оно вона как вышло. Едрить-колотить! Дык а че было бы? Ну, если бы все пошло так, как надо?
– Тебя тут же зачислили бы в мракоборцы, и за год ты, скорее всего, уже дорос бы до командира группы. А может, работал бы в отделе по производству артефактов. Ты как к рукоделию относишься? Нравится тебе что-нибудь руками мастерить?
– Нравится, очень нравится, – с жаром затараторил Федоров. – Я и с деревом люблю возиться, и с камнем, и из прутьев плести всякие фиговины. А мамка, пока была жива, научила меня вышивать и вязать.
– О, я тоже люблю вязать, – неожиданно признался пулеметчик. – А ты чем вяжешь: спицами или крючком?
– Стоп! – прервал я начинающееся обсуждение рукоделия. – Потом обсудите, кто чем вяжет. Внимательно смотрите под ноги и прибавьте ходу.
– Батьку, а вы сколько этот шар в руках продержали? – спросил через какое-то время Леха.
– Я его создал, – ответил я. – Не сам, конечно: заготовку для шара притащил Дубровский, а доработал уже я. И я, и Владимир Дубровский можем держать этот шар в руках бесконечно долго, но, чтоб ты понимал, до тебя рекорд принадлежал полковнику Смехову, который продержал шар в руках пять минут сорок три секунды. Так что у тебя есть все шансы со временем занять его место. Видимо, твой отец очень не хотел, чтобы ты стал мракоборцем, вот и пошел на подлог.
– И что ему теперь за это будет? – с тревогой в голосе спросил Федоров.
– Ничего, – пожал я плечами. – Просто при каждой встрече буду над ним подтрунивать и припоминать это, но недолго… максимум пару лет, – пошутил я. – Кстати, теперь понятно, почему ты так комфортно чувствуешь себя в иномирье. Павло, а ты как, нормально? – спросил я у пулеметчика.
– Держусь, товарищ командир. Правая нога только чутка ноет: когда бежали, острый камешек попал в ботинок и какое-то время колол. Но сейчас все нормально.
– Ладно, парни, отставить разговоры, надо ускориться. Не нравится мне эта свистопляска в небе.
Над головой и без того было темно от черных косматых туч и густого вонючего дыма, а сейчас в небе над тем самым скальным осколком, что служил центром хоровода, началось точно такое же представление, как и на земле. Там закручивалась двенадцатиконечная карусель из черного дыма, в котором периодически пульсировали и мерцали ярко-голубые молнии. Выглядело все это зловеще и пугающе. Ох, чую, щас такая мерзопакость появится на скале, что мы все разом охренеем.
– Павло, у тебя фонарик на автомате работает, не сел еще заряд? – спросил я у пулеметчика.
– Так точно, товарищ командир, – отозвался Пашка, несколько раз щелкнув кнопкой подствольного фонарика.
– Отбей морзянкой на два часа, что Первый ведет группу им навстречу. Справишься?
– Сделаю, товарищ командир.
Пашка, зажав автомат под мышкой, принялся щелкать выключателем фонарика, посылая световые точки-тире в указанном мной направлении. Через пару минут мы заметили, что с той стороны бликует такой же фонарик.
– «Сигнал принят, идем навстречу»! – перевел Пашка с морзянки ответ мракоборцев.
– Отбей им, чтобы никуда не двигались, окопались и ждали нас, – приказал я.
– Хорошо.
Только Пашка закончил возиться с фонариком, как позади нас раздался вибрирующий трубный рев, перешедший в визг. Яркая вспышка насыщенного синего цвета – и на скальном обломке появилась диковинная человеческая фигура. Две ноги, мощный торс, из которого растут шесть рук, большая голова, принадлежащая то ли хищному зверю, то ли насекомому, с шипами и короной из рогов. Когда новоприбывшая тварь повернулась в профиль, то выяснилось, что у нее есть еще и длинный хвост. Красавчик!
Тварь воздела к небу все свои шесть рук, задрала голову и издала длинный, протяжный вой, от которого в буквальном смысле пошел мороз по коже, а температура окружающей среды заметно понизилась.
– Это что еще за чупакабра? – спросил Пашка.
– Ракшас, – ответил я, – один из многоруких демонов. Есть еще многоголовые, есть с множеством глаз и ртов. Короче, это очередной демон, который пришел сюда, чтобы проникнуть в наш мир со своей армией и слопать там всех людей. Сука, гребаные вызывальщики! Призвали такую хрень, а нам теперь разгребать! – зло сплюнул я под ноги. – Давай, парни, переходим на бег, нам надо как можно быстрее добраться до своих и рвать отсюда когти. Чем раньше рванем «толстяка», тем всем будет лучше.
Ракшас, вдоволь накричавшись, указал одной из своих лап направление движения своей армии, и вся эта хитиновая орава, визжа и грохая клешнями, рванула в заданном направлении.
Путь темных тварей пролегал точно там, где был выход портала в наш мир и где сейчас торчала группа мракоборцев с «толстяком». Река из монстров бурным потоком преградила нам путь. Перебраться через них не было никакой возможности. Живыми эту реку смерти не пересечь.
– Что делать?! – испуганно взвизгнул Пашка. – Товарищ командир, враг движется нам наперерез. Мы не успеем!
– Вижу, – хмуро буркнул я. – Отбей нашим: «Ставьте таймер на “Толстяке” на десять минут и немедленно уходите. Мы уйдем другим путем. Код „восемь“». Запомнил? Код «восемь»!
– Да.
– Батьку, а як мы уйдем? – спросил Леха, пока Пашка возился с фонариком. – Где здесь другой выход?
– Выход есть всегда, – тихо ответил я. – Сейчас важнее рвануть бомбу и перекрыть нечисти дорогу, чем нас отсюда вытаскивать.
– Ясно, товарищ командир. Я рад, что мне удалось послужить под вашим началом, – каким-то отстраненным голосом произнес Федоров.
– Рано нас хоронишь, казачок, рано. Пашка, ты закончил?
– Так точно.