– Отлеталась, фигня крылатая?! – зло сплюнув себе под ноги, спросил я.
Хотел было уже продолжить свой путь на вершину холма, как вдруг понял, что авангард голлумов настигнет меня быстрее, чем мне удастся добежать под прикрытие нашего самодельного бруствера. Мои силы были уже на исходе, и лучше было потратить их на драку, чем на бег. Хрена тут думать, ясно же, что мне не уйти от этих ушлепков. Вон их сколько сюда бежит. Догонят и разорвут на части.
Я огляделся вокруг, заметил в ближайшем завале тел торчащие рукояти клевцов. Ну что ж, если один раз прокатило превратиться в демона и напитаться чужой силой, став темным богом, то, думаю, и второй раз удастся. Мне нужны сила и мощь, чтобы победить всех врагов. Сейчас не до сантиментов. Ради благого дела можно побыть чуточку плохим. Сейчас главное – выиграть время, чтобы Леха с Пашкой успели убраться отсюда подальше.
– Мужики, уходите без меня, я прикрою! – громко крикнул я. – Это приказ! Немедленно уходите!!!
Потянув клевцы за рукояти, я принял боевую стойку. Но, к сожалению, никакая темная мощь в меня не перетекла, никаких сверхсил мне не прибавилось. Чудо не произошло! Значит, придется по старинке махаться врукопашную.
Мысленно я представил уровень своего внутреннего аккумулятора, соизмеряя его объем. Остались сущие крохи. Ладно, все равно и так и так умирать. Распределив остатки внутренней энергии поровну, я закачал ее в кисти обеих рук, удерживающих клевцы. Теперь каждый удар будет чуточку сильнее и враги не смогут вырвать топорики у меня из рук. Теперь им придется отрубить мне кисти, чтобы лишить меня оружия. Сейчас вы, твари худосочные, ушлепки сраные, голлумы драные, будьте вы трижды прокляты, познаете силу волка, загнанного в угол!
– А-а-а-а-а! – заорал я во все горло и кинулся навстречу наступающим вражеским шеренгам. – Ур-р-ра-а-а! Полундра!!!
Голлумы что-то затрещали на своем каркающем языке и кинулись на меня. Карканье и стрекот оглушали и давили, но мне было плевать, я шел убивать. Сшибка! Я врезался в передовые вражеские ряды, как шар в кегли! Страйк – сбил сразу десяток ушлепков! Я месил руками направо и налево, щедро раздавая удары клевцами во все стороны. Кости голлумов трещали и сыпались под ударами моих металлических топориков.
Того эффекта, что я наблюдал раньше, когда после каждого удара в меня перетекала жизненная сила поверженного врага, уже не было. Это, конечно, плохо, я так надеялся на появление дополнительных сил. Без суперсилы, пусть даже и темной, мне с этой оравой каркающих уродов никак не справиться. Но, с другой стороны, и прикосновение вражеских чеканов к моему телу не вызывало потери моей жизненной энергии. Я уравнялся с врагом в силе. Теперь все было по-честному: мышечная сила против мышечной силы, металл оружия против металла оружия.
Отрешенность и безразличие к смерти охватили мой разум. Где-то там, на задворках разума, я понимал, что еще пара минут – и, как только до меня доберется основной вражеский отряд, драка закончится моим поражением. Пусть я в разы сильнее любого из голлумов, но их больше сотни, а это значит, что без помощи магии они меня победят – задавят числом.
Передовой вражеский отряд числом в несколько дюжин оборванцев я перемолол за пару минут, убив всех. После короткой, но яростной сшибки остались лишь лежащие на земле тела поверженных врагов.
– А-а-а! Ура-а-а!
Вновь издав боевой возглас, я ринулся на врага. Передовые вражеские ряды расступились в стороны, и на меня выскочил жабобык, на спине которого сидел голлум, вооруженный длинным копьем. Не сбавляя темпа бега, я подскочил к уродливому монстру, пропустил выпад копья, увернувшись от него, выронил клевцы на землю, потом тут же схватился за древко и рванул копье на себя. Ездовой голлум вылетел из седла.
Крепко держа копье, я отскочил на пару метров назад, перехватил древко так, чтобы наконечник смотрел на врага, и тут же, коротко разбежавшись, вонзил копье прямиком в раскрытую пасть жабобыка. Монстр издал противный плаксивый визг, попытался отскочить подальше, но я не отпускал копье, продолжая давить на древко, вгоняя его все глубже и глубже. Мгновение – и жабобык, харкнув лужей темной крови, издох, завалившись на бок.
Я поднял с земли оброненные клевцы, сжал пальцами их теплые рукояти. Глянул на застывшие шеренги голлумов и медленно, устало произнес:
– Что, зассали? Сдавайтесь!
Вражеский отряд численностью в несколько сотен рыл стоял передо мной широким фронтом. Они не двигались, я тоже экономил силы. Голлумы тихо перешептывались между собой, щелкая и каркая. Я тоже стоял и не двигался, переводил дыхание. Развернуться и побежать назад не вариант, враг сразу почувствует мою слабость, рванет в погоню и затопчет. Прыгнуть на них и вступить в рукопашный бой – это мужественно и отважно, но, по сути, безумное самоубийство. Нет, я понимал, что скоро умру, но все-таки какие-то зачатки надежды на то, что все образуется и есть шанс выжить, теплились в душе.
Меня отделяла от врага пара десятков метров. Кровь из ран на голове кровавой маской залила лицо, мешая смотреть по сторонам. Боль сковывала все тело, но адреналин еще бурлил в крови, придавая сил. Горячка драки еще не схлынула, а значит, есть еще силы держать оружие в руках и драться.
– Слышь, уроды, вы или нападайте, или сдавайтесь! – громко крикнул я. – А то мне уже надоело так стоять! Еще минута – и если вы не сдадитесь, то вам всем хандец!
Голлумы затрещали, закаркали и начали опасливо пятиться назад. Передние шеренги повернули, начали напирать на задние ряды. Образовалась свалка. Левый и правый фланги под громкое карканье командиров дружно пятились назад, а вот центральный отряд, стоящий напротив меня, вел себя как-то странно: они боязливо зыркали мне за спину и явно нервничали.
Что происходит?! Неужели они меня испугались? Или это такая уловка: я оглянусь посмотреть себе за спину, а в этот момент в меня прилетит что-то острое и смертоносное? Хрена лысого угадали, тощие, я не поведусь на такой дешевый трюк!
Под каркающие крики командиров передовые ряды голлумов расступились, и на меня выползли сразу три жабобыка, на спинах которых сидели копьеносцы. Огромные монстры, утробно рыча, медленно двинулись на меня, копья голлумов смотрели прямо мне в лицо. Видимо, почувствовав свое превосходство и преодолев страх, рядовые вражеские воины тоже двинулись вслед за жабобыками.
Я несколько раз крутанул клевец в левой руке, приноравливаясь, как бы половчее одолеть сразу трех бойцов на жабобыках. Может, ударить в крайнего? Нет, не получится: жабобыков с флангов прикрывает пехота. Сука! Похоже, мне сейчас поставят мат и «задвухсотят»!
Я принялся медленно пятиться назад, спешно прокачивая варианты развития события, выискивая хоть малейший шанс на спасение. Но ничего не получалось. Шансов не было.
Неожиданно над головой промелькнула тень, и что-то большое пронеслось надо мной. От неожиданности я присел, а потом и вовсе плюхнулся на задницу. Между мной и тройкой вражеских жабобыков стоял большой волк серебристого окраса.
Волк! Мой волчок! Вовчик, как называл его мой сын. Откуда?! Пришел на выручку!
Огромный, размером с алабая серебристый волк угрожающе скалился и рычал на врага, прикрывая меня своим телом. Оглянувшись, я чуть было не прослезился от нахлынувших на меня теплых чувств. С вершины холма ко мне бежали вооруженные люди, а впереди всех, с автоматом наперевес, мчалась моя жена, моя Вера, самая лучшая и замечательная женщина во всем мире. За мной пришли! Сиротинские своих не бросают!
– Ну все, пацаны, хандец вам! А ведь я предлагал вам сдаться! – угрожающе произнес я, замахиваясь чеканом.
Короткий замах – и небольшой топорик летит точно в голову сидящему на правом жабобыке ушлепку. Тресь! Клевец пробил лобную кость, и всадник, всплеснув руками, свалился со своего скакуна.
Волк издал утробный рык и тут же прыгнул на центрального жабобыка. Вовчик прыгнул вправо и, едва его лапы коснулись земли, тут же изменил траекторию прыжка, сбивая противника с толку. Стремительный наскок – и волк на короткое мгновение повис на шее жабобыка, ухватившись зубами за шкуру монстра. Потом он отцепился и отпрыгнул в сторону, а шкура жабобыка стала стремительно темнеть. Темные капли крови брызнули на землю, жабобык пошатнулся, сделал пару неуверенных движений и упал на бок, подминая под себя своего всадника. Волк перекусил важную артерию на шее своего противника.
А потом по рядам голлумов прошлась стальная коса длинной пулеметной очереди, а потом еще одна, и еще одна. Это стало последней каплей, переполнившей терпение противника. Голлумы, суматошно сбивая друг друга с ног и затаптывая своих нерасторопных сородичей, бросились в разные стороны, хотя в основном бежали назад. Командиры пытались их образумить и направить в атаку, но ушлепки обезумели от страха.
А тут еще и АГС зарявкал отрывистыми очередями. Серия взрывов накрыла правый фланг, и вражеское паническое отступление превратилось в настоящий бедлам. Громкое карканье, рев жабобыков, треск, визги – страшная какофония накрыла поле боя. Над бегущей толпой голлумов показалась взлетевшая в небо виверна, но ее тут же взяли в клещи пулеметные очереди, и хвостатая тварь рухнула разорванной тушкой на землю.
А через минуту ко мне подбежала жена, и я попал в плен ее губ и объятий.
– Женя! Женечка! Родненький! – сквозь слезы радости кричала жена, обнимая меня, ощупывая лицо и покрывая поцелуями мои щеки, шею, губы. – Живой! Живой! Как же я рада! Живой! Слава богу!
Вера плакала, кричала от радости, обнимала меня и целовала, целовала, целовала. Теплая волна любви, нежности и нескрываемой радости шла от жены. Все эти эмоции наполняли мой пересохший внутренний аккумулятор положительной и такой нужной мне в этот момент энергией.
Я не сопротивлялся, не задавал вопросов, только обнимал, целовал в ответ и шептал ей слова благодарности и поддержки.
– Все хорошо, я жив, жив. Не переживай, сейчас вернемся домой. Все в порядке, – шептал я. – Ты у меня самая хорошая, самая замечательная. Опять спасла своего несуразного мужа.