И в курсантов весь курс вбивалось только одно: У тебя не должно возникать никакого чувства преимущества перед этими людьми. Будь им благодарен за то, что они делают для тебя. У этих, большей частью пожилых мужчин и женщин, тоже есть бессонные ночи, и тяжелый труд для того, что бы ты мог хорошо воевать.
Может быть нам и удастся таким образом выучить и сформировать новую элиту Красной Армии? По крайней мере, мы на это надеемся. С завтрашнего дня у нас начинается новый набор, прибудут новые курсанты. На этот раз срок обучения два с половиной месяца, но и курсантов будет много, очень много. На этот раз работаем в интересах бригады Бережного, а если точнее в целях ее расширения в корпус.
Прибудет почти пять тысяч человек, причем танкистов, артиллеристов и прочих технарей будут учить где-то в другом месте. Придется вводить принцип "горячей койки". Кроме того, сегодня утром меня сильно "обрадовал" адмирал Ларионов. Оказывается, завтра утром в Севастополь прибудет пароход, на борту которого почти тысяча бывших белых эмигрантов. Приказано принять и обеспечить...
Во-первых, условия для работы особистов. Во-вторых, жесточайший режим тренировок. В-третьих, сохранение "Главной Тайны". Ее положено хранить и от курсантов из красноармейцев и краснофлотцев. Но те, обычно люди дисциплинированные. Скажешь им, что это тайна ОВ, и они тут же исчезают, будто их и не было. А белые эмигранты, я думаю, не такие, намаемся мы еще с ними.
Вот мы и в России. Северная Бухта, памятник затопленным кораблям. Крики чаек мечущихся над волнами, военные корабли на якорях. Даже издали видно, как сильно город пострадал от немецкой осады. Много разрушенных и сгоревших домов, повсюду видны следы бомбежек и обстрела.
Но, давайте обо всем по порядку. На рассвете, едва только на горизонте показался берег, все пассажиры нашего парохода высыпали на палубу. В Стамбуле эта старая лохань в третий раз сменила флаг, на этот раз на американский, и теперь стала "Чарльстоном". Прямо перед нами из зимнего утреннего тумана вырастал берег Красной России, загадочный и ужасный. Меня опять взяли сомнения, правильно ли я поступил, взяв с собой в это вояж сына. Но уже было поздно сожалеть о том, что свершилось. Мы были почти на месте.
На границе минных полей наш пароход застопорил ход и лег в дрейф. Ждать пришлось недолго. Из полосы тумана навстречу нам выскочил небольшой катер под советским военно-морским флагом. Сейчас я каждый раз старательно заменяю привычные слова "большевистский" и "красный", на "советский", и учу тому же моего мальчика. Как-то не хочется, чтобы каждый встречный по моему разговору понимал, что я "беляк"...
Двое советских военнопленных сумевших бежать из рабочего лагеря в Северной Франции на юг, и потом прибившиеся к нашему исходу, рассказали всем желающим много интересного про советские порядки. От них же мы более подробно узнали про порядки немецкие, особенно в лагерях для военнопленных. Мы поняли, что немцы стали куда хуже, чем в ту войну, хотя и тогда они не могли похвастаться человеколюбием. Выбросив какие-то сигналы, катер пошел впереди нашего парохода, показывая дорогу через минные поля. Мы медленно плелись следом за ним, приближаясь к Севастополю. Перед глазами будто запусти в обратном порядке кинопленку двадцатилетней давности. Вот, по правому борту осталась за кормой бухта Стрелецкая, где у причалов во множестве стоят такие же катера, как и наш провожатый. И вот главная база Черноморского флота, на якорях корабли, много кораблей.
Приглядевшись мы ахнули от удивления. Ближе всех к выходу в море на бочке стоял авианосец под андреевским флангом, огромный, как плавучий ипподром. Чуть дальше, прямо за ним на якорях стоял линкор, построенный еще в те времена, - "Севастополь"! - вздохнул один из нашей компании, бывший морской офицер. Справа от нас у причала один за другим, носом в сторону моря, стояли два крейсера. Один под боль..., простите, советским флагом назывался "Молотов", а над другим развевался андреевский стяг, и название кораблю было "Адмирал Ушаков". Правда от такого пасторального соседства красных и белых, простите, веяло такой нарочитостью, что невольно вызывало подозрения.
Кроме того, название корабля под андреевским флагом было написано по правилам новой орфографии. И кроме всего прочего, что это за восемь наклонных труб, стоят у него между рубкой и носовой башней. Я хотя и не моряк, но мне показалось странным то, что все "новые" корабли под андреевским флагом, и те, что стоят в Северной бухте Севастополя, и те, что мы встретили в Средиземном море, все они имеют эти странные "украшения". Причем, ни на одном корабле красной, простите, Черноморской эскадры, такого "украшения" нет. Загадка, над которой ломают головы не только такие сухопутные крысы как я, но и кадровые военные моряки.
Буксир ткнул нас под скулу, разворачивая поперек фарватера. Вон кусок причала, оцепленный солдатами, рядом рядами стоят крытые грузовики и даже автобусы. Нас явно ждут, слышен лай собак... Куда мы попали, господи!? Неужели слова - "мы предупредим кого надо", означали вот это?
Команда вывалила кранцы, еще минута, и на берег брошены швартовы. Брошен якорь, и пароход замер, возможно, на своей последней стоянке. Мы все совершенно пали духом - неужели наше стремление положить живот на алтарь отечества оказалось глупым смешным и совершенно не нужным поступком? Зачем так с нами?!
К нашему удивлению, к нам наверх по трапу быстро поднялся очень подвижный, несмотря на солидный возраст, красный офицер. Седоватая бородка, прищуренные умные глаза. Кого-то он мне напоминает, никак не могу вспомнить. Сопровождавший его советский пограничный чин, как то уж слишком привычно поздоровавшись с капитаном Трикуписом, ушел вместе с тем в рубку. Неужели старый лис и до войны ходил в СССР, обделывая свои темные делишки. Неудивительно, что здесь его знает каждая пограничная собака.
Пожилой господин некоторое время оглядывал нашу компанию, покачиваясь с носка на каблук. Потом это занятие ему видно надоело, и он заговорил, - Доброе утро господа соотечественники, и добро пожаловать в СССР. Я, гвардии майор Тамбовцев Александр Васильевич, начальник учебного центра Особого назначения Резерва Главного командования. На ближайшие три месяца я для вас и царь, и бог, и воинский начальник, а также и проводник по так называемому "большевистскому аду".
- Учебного центра?! - присвистнул кто-то в толпе, - А что это такое?
Майор Тамбовцев усмехнулся, - А вы думали, господа, вам с ходу вручат винтовку и бросят в бой? Говоря словами одного известного персонажа, - не дождетесь! - он обвел нас прищуренным взглядом, - Нет, господа бывшие офицеры, вас будут учить современному военному делу самым настоящим образом. По-суворовски, до седьмого пота и кровавых слез. Вы будете падать на койку совершенно без сил, чтобы через пару часов снова вскочить с нее по команде сержанта, потому, что поступила новая вводная. Вы проклянете все, но дороги обратно не будет, и вам останется только умереть или победить. Зато те из вас, что все-таки закончат обучение, и попадут на фронт, поймут, что у них есть вполне реальный шанс дожить до конца войны. - Глядя на наши приунывшие лица, майор добавил, - Да, господа, я забыл сказать. Те, что заранее убоятся трудностей, могут остаться на борту, и вместе с кораблем вернуться в Турцию, Алжир, Францию, хоть к черту на кулички. Настоящие же мужчины, после трех месяцев изнурительнейшей учебы, составят собою гренадерскую бригаду особого назначения... - майор Тамбовцев наугад ткнул пальцем куда-то в толпу, - Или, вы надеялись, что вас поставят охранять склад с портянками? - В ответ на эту немудреную шутку многие засмеялись.
Через плотную людскую массу к трапу протолкался наш "дядька", полковник Игнатенко, - Господин майор, позвольте представиться, Генерального Штаба полковник Игнатенко Виктор Петрович, до вашего появления исполнял обязанности старшего офицера среди собратьев по несчастью. Слагаю, так сказать, свои полномочия...
Майор неожиданно горячо пожал руку нашему "дядьке", - Виктор Петрович, уважаемый, вас мне сам Бог послал. Позвольте с этой самой минуты назначить вас временно исполняющим обязанности командира учебного батальона.
Полковник Игнатенко протестующе вскинул руки, - Господин майор, может не надо, я ведь надеялся...
Майор Тамбовцев наставительно заметил, - во-первых, господин полковник, у нас здесь не принято обсуждать приказы... - Дождавшись, когда Виктор Петрович покраснеет, словно юнкер, получивший замечание от ротного фельдфебеля, наш новый "царь, бог и воинский начальник" добавил, - а умереть за Россию, подобно рядовому с винтовкой в руках, почетно, но это не для вас. В вашем-то возрасте и с вашим опытом можно гораздо больше принести пользу Отечеству. И не смейте отказываться. Орудийным прицелом тоже гвозди заколачивать можно, но умным такого человека никто не назовет. Если ваши люди, которые добровольно пошли на эту войну, сами выбрали вас своим командиром, то и мы тоже пока не будем с ними спорить. Разберемся сперва в ваших делах, а потом посмотрим. И, кроме вашего, у меня будет еще пять таких же как ваш учебных батальонов. У меня итак забот полон рот, так что не осложняйте мне работу своим отказом.
Генерального штаба полковник Игнатенко гордо вскинул подбородок, - Благодарю за доверие, господин майор, разрешите приступить к исполнению обязанностей?
- Приступайте, Виктор Петрович, - кивнул господин Тамбовцев, - и позвольте поставить перед вами первую задачу, - полковник Игнатенко кивнул и майор продолжил, - Во-первых, отделите убывающих в расположение части от остающихся на борту, если конечно таковые найдутся. Во-вторых, обеспечьте погрузку людей вон в те крытые грузовики. Оцепления не бойтесь, только во внешнем кольце стоят бойцы НКВД, с внутренней стороны находятся ваши будущие инструктора по боевой подготовке. В-третьих, по нашим сведениям на вашем корабле находится группа французских летчиков