– Господин командующий, – решился я отвлечь адмирала Нельсона от управления сражением, – разрешите мне принять под командование легкие силы эскадры.
Нельсон удивленно обернулся ко мне. Чему-чему, а эсминцам и корветам адмирал не видел на этой стадии сражения никакого внятного применения.
– Зачем, контр-адмирал.
– С суперлинкорами противника следуют семь авианосцев нового типа. Эти корабли способны поставить такую противоторпедную завесу, что оставшихся у меня дрон-торпед не хватит для эффективного удара по сверхтяжелым кораблям, а последствия неудачи этого удара, я думаю, вам столь же очевидны, как и мне.
– Продолжайте.
– Я хочу обойти строй суперлинкоров сбоку и нанести удар торпедами по вектору, перпендикулярному траектории их движения, пока противник еще не вступил в бой с нашим флотом, но если я попытаюсь вывести Невидимок на ударную позицию, их обнаружат боковые дозоры и патрульные силы противника, а авианосцы тут же развернут противоторпедную завесу.
– Так и будет, – согласился Нельсон.
– Я хочу провести атаку легкими силами на авианосцы противника, вернее, имитацию атаки.
– Но это бесполезно. Линкоры перебьют наши эсминцы и корветы, как мишени в тире. Один снаряд – один корабль.
– Потери будут, причем потери большие, но цель не в том, чтобы уничтожить авианосцы. Я прекрасно понимаю, что атака легких сил обречена на провал. Мне нужно другое. В процессе атаки эсминцы и корветы развернутым строем профильтруют пространство со стороны выхода Невидимок на рубеж пуска торпед и выбьют все разведывательные и патрульные корабли врага, причем выглядеть это будет вполне логично и не должно вызвать подозрений у противника. В результате Невидимок просто некому будет обнаружить, а когда враг их заметит, будет уже поздно.
Нельсон ненадолго задумался.
– Вам виднее, контр-адмирал. Невидимки – ваше детище и ваш конек. Действуйте. Легким силам перейти в подчинение контр-адмирала Лаврова, – отдал приказ командующий и вновь погрузился в управление боем, перемоловшим уже половину нашего флота.
Яшш с мрачным удовлетворением смотрел на панораму разворачивающегося сражения. Людей наконец-то удалось втянуть в лобовое столкновение, и они начали нести потери, причем потери весьма ощутимые. Для их сравнительно небольшого флота эти погибающие корабли имели куда большее значение, чем для флота кваргов.
С каждой минутой строй его кораблей из растянутой колонны превращался во что-то все более осмысленное и оказывал наседающим линкорам и крейсерам людей постоянно нарастающее сопротивление. Некоторые эпизоды, конечно, омрачали картину общего движения к победе, но они не могли изменить итогового результата. Ядро флота Яшша, состоящее из двадцати линкоров класса Меч Справедливости и семи авианосцев с носителями зондов-сканеров через несколько минут должны были достичь места боя и поставить в нем точку. Яшш не видел здесь силы, способной помешать его победе. Да, конечно, торпеды людей уже нанесли его флоту большой ущерб, но командующий знал, что это оружие если и не одноразовое, то требующее длительного времени для приведения в готовность к повторному применению. Наверняка у противника еще остались готовые к бою носители этого оружия, но семи его авианосцев должно было с избытком хватить для защиты от этой угрозы. Яшш не верил, что люди способны на более мощный удар, чем они нанесли в начале сражения. В пользу этого вывода говорил и тот факт, что второй удар, последовавший, когда корабли сошлись на дистанцию артиллерийского боя, оказался куда менее мощным, чем первый. Может быть, у людей и имелись в наличии еще торпеды, но Яшш считал, что их не могло остаться много.
– Легкие силы противника на траверзе! – доложил офицер-тактик, – Они вступили в бой с нашим боковым дозором. Противник движется развернутым строем и быстро приближается. Боковой дозор уничтожен. Нас атакует не менее двух сотен эсминцев и корветов, глава Яшш!
Яшш снова поморщился. Люди никак не могли успокоиться, но действия противника выдавали его с головой. Эта атака выглядела жестом отчаяния. Люди любой ценой хотели уничтожить авианосцы, способные прикрыть огромные линкоры Яшша противоторпедной завесой. Видимо, противник понимал, что оставшихся у него торпед не хватит для преодоления этой защиты и хотел лишить Яшша авианосцев. Глупо. Линкорам эсминцы не противник, а добраться до авианосцев он им не позволит.
– Флоту совершить перестроение. Линкорам прикрыть авианосцы и приготовиться к отражению атаки легких сил противника.
Огромные орудия Мечей Справедливости открыли огонь по легким кораблям людей. Эсминцы и корветы отчаянно маневрировали, но плотность огня двадцати гигантских линкоров оставляла им мало шансов, особенно с учетом постоянно сокращающегося расстояния до целей.
– Тридцать процентов кораблей противника уничтожена, глава. Они больше не приближаются, их корабли погибают раньше, чем успевают сократить расстояние до нашего флота.
– Ну что ж, я не могу запретить людям красиво умирать, – оскалившись произнес Яшш.
Еще с минуту глава флота наслаждался небывалым зрелищем самоубийства легких сил противника, испытывая ощущение хорошо сделанной работы, но внезапный вой сигнала тревоги заставил Яшша выбросить из головы позитивные мысли.
– Торпедная атака! – в голосе офицера тактика сквозил откровенный испуг, – Тридцать секунд до удара!
Яшш пришел в себя.
– Что с флотом? – прохрипел глава кваргов.
Над командующим склонился офицер-тактик с забинтованной головой безвольно висящей рукой.
– Боеспособных Мечей Справедливости не осталось, глава Яшш, – слабым голосом доложил он, – В строю около тридцати линкоров и семнадцать крейсеров, все имеют повреждения. Пять авианосцев еще в состоянии выставить противоторпедную сеть, но если ее уничтожат, восполнить потери будет уже нечем.
– Что противник? – Яшш закашлялся и почувствовал боль в груди.
– Корабли людей разорвали дистанцию, но не ушли. У них осталось чуть более пятидесяти тяжелых вымпелов, в том числе один класса Меч Справедливости, правда, со значительными повреждениями, и десять авианосцев. Скорее всего, они ждут, когда перезарядятся их носители торпедного оружия, чтобы покончить с нами одним ударом. Вряд ли мы сможем им в этом помешать. И… они продолжают транслировать на наши корабли свое обращение.
– И что они хотят нам сказать? – мрачно спросил Яшш, – ящеры научили их снимать нам блок? И чем это нам поможет, мгновенной смертью?
– Не совсем так, глава Яшш. Кварг, который зачитывает обращение, утверждает, что люди научились предотвращать нашу гибель в плену, когда подходит срок обновления блока. Про то, что при этом блок снимают, он не говорит. Здесь не все ясно, но, видимо, блок остается, просто по каким-то причинам не срабатывает внутренний таймер. Еще он говорит, что люди выделили пленным кваргам адаптированную планету с искусственным солнцем и нормализованной атмосферой. Они живут там сами, без охраны, добывают америций и торгуют им с людьми. В обращении все это показано…
– Вранье. Они хотят, чтобы мы позорно сдались в плен. Обычная пропаганда. То, что он говорит просто невозможно.
– Я тоже так подумал, глава, но… этот кварг, он есть в нашей базе данных. Я проверил его досье. Он попал в плен больше десяти лет назад. Есть небольшой разброс по времени срабатывания таймера, но… блок в любом случае должен был убить его уже пару месяцев назад.
– Значит это запись, а тот кварг уже мертв.
– Нет, глава, это не так. Вернее, это запись, но он там не один, рядом с ним появляются другие кварги, в том числе и те, кто попал в плен буквально пару недель назад.
– Подделка?
– Не похоже. По крайней мере, наш вычислитель признаков фальсификации не обнаружил.
Яшш задумался. Он проиграл, и это не подлежало сомнению. Флот разбит, уйти в прыжок невозможно, люди просто не дадут им выйти из зоны гравитационного ограничения. У них есть несколько часов, потом прилетят перезаряженные носители торпедного оружия, и все закончится очень быстро. Можно с честью погибнуть, вот только что это изменит? Кто-то из малых кораблей наверняка ускользнет, и подробности сражения станут известны в столице. Сам он умрет здесь, но блок его женам, скорее всего, не обновят. Насчет детей неясно, может и повезет. А вот если о том, что здесь случилось, не узнает никто, жен не тронут, до выяснения, по крайней мере. А выяснить что-либо будет невозможно. Здесь и сейчас он все еще глава флота, и никто, ни один командир корабля его приказа не ослушается, это просто невозможно. Его самого люди, конечно, не пощадят. После орбитального удара по их городам рассчитывать на снисхождение было бы глупо, но его подчиненные только выполняли приказы и отношение людей к ним может оказаться менее жестким. Если то, что говорит этот пленный кварг правда…
– Покажите мне запись, – прохрипел Яшш, с трудом принимая сидячее положение.
– Господин адмирал флота, Невидимки перезаряжены. Готовность к атаке тридцать минут, – доложил я Нельсону.
– Хорошо, контр-адмирал, через тридцать минут начинем. Я вижу на вашем лице сомнения. Что-то не так?
– Может быть, выдвинем им ультиматум? Дадим на раздумье пару часов. Все равно ведь никуда отсюда не денутся. Я уже несколько часов транслирую им наше послание. Может, хоть кто-то засомневается.
– Да бесполезно это, Игорь, – устало ответил Нельсон, – не будут они сдаваться. Никогда они этого в космосе не делали.
– Сейчас кое-что изменилось, господин Нельсон, – принял я обращение без званий, – я подкинул кваргам пищу для размышлений и хотел бы дать им какое-то время на ее переваривание.
– Ну хорошо, пусть будет пара часов. Выдвигайте ультиматум.
– На связи линкор противника! – в голосе оператора звучало неподдельное удивление.
– Включайте, – мы с Нельсоном развернулись к экрану.
Перед нами сформировалось изображение помещения командного поста чужого корабля, знакомое по трофейному линкору Титан. Там царил разгром, и висела легкая дымка. С экрана на нас смотрел уже немолодой кварг. Он с явным трудом сохранял вертикальное положение, и держался, похоже, только на морально-волевых. Кварг заговорил, и автоматический переводчик начал дублировать его слова.