Это уж как кому на роду написано: одному удается, а другому…
Карло Гоцци. Принцесса Турандот
1
Ты сейчас где?
– Дома.
– И долго еще будешь дома? – Он внимательно разглядывал пустую кофейную чашку.
Нина немного помолчала, а потом ответила:
– Знаешь, Платон, я все же не девочка по вызову. Если ты вернулся – я рада. Если хочешь встретиться – встретимся, но у меня тоже есть срочные дела, поэтому дома я буду еще минут двадцать от силы.
Он понял, что своим отлетом без предупреждения все же ее задел.
– Как насчет обеда? – это был примирительный жест.
– Договорились, – ответила Нина. – Созвонимся ближе к часу дня.
И отключилась. Такой деловой голос, что Платон улыбнулся. Неуловимая Нина. Она ему нравилась, пожалуй, именно этим. Все еще очень хотелось ее поймать.
Он отодвинул чашку и встал. Завтрак закончен, дела не ждут, поэтому пора в офис.
Свиридов молчал, и это слегка настораживало. С момента совместной поездки прошло достаточно времени, чтобы что-то начать решать с отелем. Но он молчал, такое положение дел Платону не нравилось. Ладно, позвонит сам.
Летний туристический сезон подходил к завершению, но начиналась пора зимнего – грядущие новогодние праздники и горнолыжные курорты. Только доля самостоятельных прямых бронирований значительно возросла.
Вчера Платон принял решение о закрытии пяти офисов в Москве и десяти в регионах. Людей, конечно, придется уволить, но что делать. Бизнес – очень жестокая игра. Здесь каждый заботится о себе сам. Самое время немного перепрофилироваться – скинуть то, что стало балластом, а высвободившиеся средства использовать на новые направления. Платон хотел попробовать отельный бизнес, параллельно прощупать транспортные перевозки. Туроператорство стало в последние два года слишком хлопотным и ненадежным. Следовало оттуда потихоньку уходить.
Свиридов ответил почти сразу:
– Слушаю тебя, Платон.
– Мне кажется, нам уже пора встретиться.
– В этом нет необходимости.
– Ты так считаешь? – Платон почувствовал, как моментально напряглось его тело.
– Да. Телефонного разговора вполне достаточно. Я принял решение.
– И какое же оно?
– Думаю, тебе придется искать нового партнера.
Предчувствие не обмануло.
– Ты мне можешь объяснить, почему?
Ответ был краток:
– Фортуната.
2
День с самого утра стоял хмурый. Федор смотрел на небо и гадал: начнется дождь или нет. Туч пока видно не было, но это осень. Заморосить может в любой момент.
Арбат был немноголюден. Погода не располагала к прогулкам, и едва ли сегодня получится хорошая выручка. А у отца накануне поднялось давление, даже скорую вызывали. Так что по-хорошему надо бы пораньше вернуться домой. Если пойдет дождь, можно будет свернуть торговлю, не дожидаясь вечера.
Федор позвонил домой узнать, как дела. Папа ответил, что все в порядке, и даже порывался пойти в магазин за продуктами. Только этого еще не хватало.
– Лежи и смотри телевизор! Я сам все куплю после работы.
На этот вечер у Федора были другие планы, он снова хотел увидеться со Светой, но отец приболел, и встречу пришлось отменить. Света все поняла и предложила свою помощь.
После того раза, когда она приехала на Арбат, они виделись еще в воскресенье, ездили в парк, гуляли по дорожкам, кормили хлебом уток, а потом долго сидели за столиком в кафе.
Было интересно сравнивать ту Светлану, которую он себе представлял, общаясь в сети, со Светланой реальной. Слышать ее голос, наблюдать, как поправляет волосы и аккуратно опускает кусочки сахара в чашку. Сначала это были две немного разные Светы, а потом они соединились в одну – женщину, с которой хотелось продолжать встречаться, ухаживать за ней. В ухаживании есть своя забытая прелесть, некое распределение ролей. И эти роли заставляют мужчину чувствовать себя мужчиной, а женщину – женщиной.
– Привет. – Федор не заметил, как подошел Петя.
– Привет. – Они обменялись рукопожатиями. – Ты что здесь делаешь?
– Преподаватель заболел, и отпустили пораньше, так что, если хочешь, я подменю.
– Слушай, ты меня очень выручишь. Отец с давлением лежит, мне бы домой.
– Ну и езжай.
– Спасибо! – Федор похлопал Петю по плечу. – Я в аптеку заодно заскочу.
Он уже собрался было уходить, но в последний момент остановился.
– Слушай, хотел спросить одну вещь. Ты же разбираешься в этом. Я собираюсь пригласить в театр женщину, но боюсь промахнуться со спектаклем, сейчас много всякого-разного, легко попасть пальцем в небо. Что посоветуешь?
Оба посмотрели на стену Вахтанговского.
– А она вообще театр любит? – поинтересовался Петя.
– Думаю, да.
– Ты лучше уточни. Поверь, не все с удовольствием идут в театр. Заодно спроси, что предпочитает. Может, ей хочется на Чехова, а может, на модную авангардную постановку. Узнай, и мы потом что-нибудь сообразим.
– Понял, спасибо.
3
Обед в ресторане на набережной прошел довольно неплохо. Нина вела себя так, будто никакой размолвки не было. Платон это оценил. Оба заказали стейки лосося с овощами гриль и кофе, обменялись свежими сплетнями об общих знакомых, обсудили грядущие столичные мероприятия и поругали постоянные пробки на дорогах. Потом там же воспользовались комнатой для встреч, и после хорошего активного секса каждый остался наедине со своими мыслями.
Платон думал о сорвавшейся сделке. А ведь все так хорошо начиналось. Конечно, у него и в мыслях не было кинуть Свиридова – не та весовая категория, не состоятельный лопух из провинции, который смутно что понимал про офшоры. Свиридов должен был вложиться, поднять эту гостиницу, научить Платона вести дела в данной области, а потом они бы мирно разошлись. И, может быть, со временем выяснилось бы, что есть еще одна гостиница, принадлежащая Платону. Хотя не факт.
Однако с самого начала переговоры пошли не так: старый грек рассказал об инциденте, а Свиридов моментально ухватился за полученную информацию. Иначе как интуицией или деловым чутьем подобное не назовешь. Именно тогда Платон в полной мере прочувствовал цепкость Свиридова и понял, почему его бизнес стабилен: он умел быстро выделять главное и соединять разрозненные частицы в целое. После переговоров Платон не сомневался, что тот начнет копать, и под предлогом сбора информации уехал на материк улаживать внезапно возникшую проблему. Следовало заткнуть рты. Свиридов не должен был пронюхать, что две сделки, произошедшая и намечающаяся, связаны одним человеком – им, Платоном.
Предпринятая несколько дней назад поездка в Грецию тоже замышлялась с целью замести следы. Гостиницу быстро переоформили на подставного человека. Теперь она не имела ничего общего с фирмой, зарегистрированной в офшоре. А через год-полтора можно провести обратную сделку, только уже напрямую на Платона. Через год-полтора все утрясется, о скандале если и вспомнят, то как о делах давно минувших дней, и тогда самое время между прочим заявить: «Да, вот недавно решил вложить капитал в это дело».
И вроде все получилось быстро, оперативно, концы полностью подчищены, а Свиридов все равно узнал. Как? Откуда?
Сыграть на непонимании у Платона не получилось. На вопрос: «Какая Фортуната?» Свиридов ответил: «Зарегистрированная в офшоре. И это твоя фирма, Платон. Я видел документы».
Если он видел документы, то отпираться не имело смысла.
Только вопрос, откуда у Свиридова такая информация, оставался открытым. И как он ей воспользуется? И что еще он знает? Много знающий человек опасен. Из вчерашнего партнера он может превратиться в завтрашнего врага.
Разочарование после телефонного разговора было не просто сильным – кофейная чашка полетела в стену. Вместо офиса Платон поехал в спортзал – упражнялся с грушей, чтобы выплеснуть эмоции. Потом включилась голова, и стало ясно, что сорвавшаяся сделка – это не отмена планов, просто их отсрочка. Нужно искать нового партнера.
А вот с «я видел документы» надо что-то делать. И что с этим делать, он пока не знал. По-хорошему, так же взять на крючок Свиридова. Тогда они оба будут в равных положениях, и статус-кво восстановится.
– У тебя нет случайно никакого компромата на Свиридова? – поинтересовался Платон, слегка потягиваясь.
Нина, собравшаяся было в душ, замерла. Она обернулась через плечо и спросила:
– Почему у меня должен быть на него компромат?
– Ты журналист, а журналисты многое знают. – Платон протянул руку, провел по ее волосам.
Нина улыбнулась.
– Скажем так, я знаю, что однажды вечером, почти ночью, Свиридов посадил к себе в машину молодую девчонку с улицы, разносчицу еды, и укатил.
Рука замерла, Платон сел.
– Свиридов?
– Да.
– Откуда информация?
– Не поверишь, Ася сказала.
– А Ася откуда знает?
– Лично видела, на ее глазах все произошло. Сказала, чуть ли не приказывал, девчонка абсолютно незнакомая.
Платон ухмыльнулся:
– А со стороны такой правильный, даже противно. Представляешь, если это разместить, какой шум можно будет устроить?
– Нервы попортит, – согласилась Нина.
– Не хочешь у себя сенсацию разместить?
Нина полностью развернулась к Платону.
– Не получится, Новиков не даст. У него премия года через месяц в «Максимуме», и новогодний рекламный проект. Он не будет ссориться со Свиридовым.
– Какой новогодний проект?
Нина наклонилась к Платону и прошептала:
– Не знаю, мне не обо всем рассказывают. Я тебе дала информацию, думай. Но лучше не торопиться, а воспользоваться позже и с умом.
– Ты права.
Нина поцеловала своего любовника. Ей было с ним интересно, в чем-то они были похожи и, наверное, поэтому отлично понимали друг друга. Когда же Платон попытался притянуть ее к себе, Нина легко отстранилась, вскочила с кровати и пошла в душ.
Воду сделала слегка прохладной, чтобы струйки освежили и взбодрили.
План новогодней рекламной кампании для гостиницы «Максимум» был почти готов, но мужчине за стенкой знать об этом было не обязательно. Она, как и Новиков, не хотела портить отношения со Свиридовым. Даже если он в чем-то перешел дорогу Платону, Нину это не касалось. В жизни каждый за себя. Умаслить, подкинув интересную информацию, – это одно, а предпринять конкретные шаги или раскрыть данные ограниченного доступа – совсем другое. Про поцелуй Нина не рассказала, потому что не до конца поверила Асе и до сих пор думала, что подруга выдала желаемое за действительное.
К тому же на кону будущее. И какое! Через несколько дней подписывать журнал в печать. Номер получался неплохой, однако не хватало изюминки. Жаль, что Свиридов отказался от интервью. После фото с Асей и слухов о разладе в семье… Стоп! Лара. Если отказался муж, то это вовсе не значит, что откажется жена.
Лара вообще почти нигде никогда не светилась. Если суметь выманить ее… и у Нины в запасе есть несколько дней. Лару задели публикации о разладе, иначе она не позвонила бы тогда. Значит, самое время загладить вину и сделать такое предложение, от которого трудно будет отказаться.
Перед Ларой Нина не испытывала ни чувства вины, ни неудобства. Когда дело касается эксклюзивного материала, стираются границы между белым и черным. Есть цель, и ты должен ее достичь. Цель почти всегда одна – высокий рейтинг. Ради этого рейтинга любое событие или новость становится просто средством. Журналистика в большинстве своем циничное занятие. Если, конечно, ты хочешь добиться в ней успеха.
Нина знала, что должна сделать три вещи: выпустить успешный номер журнала, безупречно подготовить «Персону столицы» и найти деньги для выкупа доли в «Светской Москве».
Можно, конечно, попросить в долг у бывшего мужа, но он давал неплохое ежемесячное содержание, и просить большего – переступать невидимую, но четко очерченную границу. Переступать ее Нина не хотела, поэтому понимала, что средства надо искать на стороне. И лучше заранее.
Она вышла из душа, замотанная в полотенце, и села на край кровати.
– Знаешь, я хочу попросить у тебя денег.
Платон, который еще не вставал и что-то читал в телефоне, засмеялся:
– Нина, не могу поверить. И ты туда же. Я надеялся, ты более непредсказуемая. Что там срочно надо? Туфли? Сумка? Бриллианты?
Она невозмутимо развязала полотенце, отбросила его на простыню и потянулась за бюстгальтером, демонстрируя маленькие аккуратные груди.
– Ни то, ни другое, ни третье. Есть вероятность, что скоро мне предложат выкупить небольшую долю в «Светской Москве».
Платон отложил в сторону телефон. Нина взяла со стула блузку.
– Сколько?
– Пока не знаю. Новиков только намекнул. Я не могу упустить такой шанс.
– Да, – сказал он после некоторого молчания. – Такой шанс упускать глупо.
Платон встал и пошел в душ. Все же она его удивила. Тут было над чем подумать. Если Нина войдет в состав собственников «Светской Москвы», то через нее можно управлять процессом… А может, не только через нее, но и напрямую… Новые вложения, новая сфера… Игра продолжается.
Когда Платон вернулся в комнату, Нина была полностью одета. Она держала в руках маленький флакончик духов и наносила капли парфюма на запястья и шею. Обволакивающий тягучий аромат начал наполнять комнату.
Платон подошел со спины, отодвинул от ее шеи волосы и коснулся кожи губами, чувствуя спиртовой привкус от духов.
– Я дам тебе денег ровно на половину предложенной доли. Вторую половину хочу внести от своего имени. Я тоже желаю стать одним из собственников «Светской Москвы».
– Новиков не так прост. – Она закрыла флакон. – Я сильно удивилась, когда он обмолвился, что готов продать долю. Виктора Викторовича нелегко будет убедить поделиться с человеком, которого он плохо знает и никогда не рассматривал как потенциального покупателя и соучастника.
– Постарайся убедить. Время есть. – Платон снова поцеловал ее в шею. – Тебе очень идут эти духи.
4
– Мы находимся с вами в самом начале Арбата. Здание под номером два – легендарный ресторан «Прага». Первое строение здесь в качестве питейного заведения появилось еще в XVII веке и много раз перестраивалось. Затем был доходный дом, где в 1872 году открылся трактир «Прага», цены в трактире были невысокие, поэтому сюда часто приходили московские извозчики, чья стоянка была на Арбатской площади. В 1896 году купец Семен Петрович Тарарыкин выиграл трактир в бильярд и превратил его в первоклассный ресторан. Здание было перестроено, обновлено и внутри разделено на несколько зон, что позволяло одновременно проводить разные мероприятия. Именно здесь Чехов праздновал премьеру «Чайки» во МХАТе, а Толстой устраивал публичные чтения романа «Воскресение». После революции «Прагу» национализировали, и в шестидесятых годах двадцатого века начальник кондитерского цеха ресторана Гуральник придумал торт, который назвал именем ресторана. Тот самый легендарный торт «Прага».
У нее снова экскурсия на Арбате, и группа подобралась отличная, внимательная. Только с погодой не повезло. С погодой и с настроением.
Небо, хмурое с утра, к обеду так и не разошлось, лишь еще плотнее и ниже нависло над городом. А Юля, как назло, забыла дома зонтик. Это все потому, что никто не разбудил и не напомнил.
Не было больше:
«Доброе утро, соня».
«Привет, зануда».
«Как поживают Джорджи?»
«Отлично. Книга меня еще ждет?»
«Конечно».
Оказывается, шесть дней могут стать вечностью. Именно столько они не общались.
Юля пыталась все объяснить, строча в автобусе сообщения. Их читали и оставляли без ответа. Позже она несколько раз набирала номер, но Игорь сбрасывал. А потом пришло: «Я не могу с тобой сейчас разговаривать».
На этом все и закончилось.
Наверное… Нет, скорее всего… Да, скорее всего, она была не права, и не стоило отдавать папку с проектами в архитектурное бюро, но ведь она хотела как лучше. Она хотела помочь. В тот вечер в его квартире Юля ясно увидела и поняла, что перед ней человек, который с самой юности нашел себя, свое дело, свое призвание, а потом его потерял. И потерялся сам.
Да, теперь Юля понимала, что это было неправильно, что нужно было рассказать Игорю о конкурсе, и он бы принял решение сам. Вместо этого она решила за него.
Что бы Юля сама почувствовала, если бы он вот так же что-то решил за нее?
С другой стороны, ведь ничего страшного не случилось, ведь от предложения всегда можно отказаться.
Юля отвернулась в сторону и украдкой смахнула слезы. Они теперь часто появлялись в самое неподходящее время. Труднее всего было дома, когда мама рядом суетилась по хозяйству. В воскресенье она куда-то уехала, и тогда Юля дала себе волю, наплакалась от души, потому что страшное все же произошло – ее бросили.
Вот так просто, всего лишь из-за одной папки.
И Юля никак не могла уложить в голове, как можно отказаться – сразу и без сожалений – от летних месяцев вместе. Неужели для него они не имели значения? Тогда зачем? Зачем были все эти утренние послания и цветущий кактус? И кафе? И поцелуи?
Она написала ему тогда, сидя в автобусе: «Прости».
А в ответ получила тишину. Всего из-за одного неправильного поступка перечеркнулось все.
Неужели это настоящая цена их истории? Неужели на самом деле все было настолько непрочно и несерьезно? А она-то думала…
Мимо книжного почти пробежала, ведя за собой группу, но, когда по окончании экскурсии объявила о свободном времени, все же решилась заглянуть.
Она даже ничего ему не скажет. И вообще, может, он будет расставлять книжки, и она побродит мимо других стеллажей. В помещении, где много полок, легко затеряться и не встретиться. А Юле надо проверить путеводитель. Ей вообще-то надо дописывать диссертацию. В выходные попыталась сесть – не получилось. Проревела почти весь день. Но теперь сожмет волю в кулак и…
Как же он мог так ее бросить? Раз – и все.
То «не забудь зонтик», «встречаемся на нашем месте», «я помогу, мы что-нибудь придумаем», а теперь ее словно нет. Совсем. Взял и выкинул.
И в магазин заходить стало вдруг очень страшно. Юля замерла перед дверью. Нет, никуда она не пойдет. У нее тоже есть гордость. Выбросил? Пожалуйста! Ты тоже не очень-то и нужен.
Она уже собралась было развернуться, но в окне нарисовалось улыбающееся лицо Дениса. А потом он приветственно замахал рукой, приглашая. Юля отрицательно замотала головой. И тогда Денис исчез из окна, а через пару секунд возник на пороге, открыв дверь.
– Привет, ты чего тут как приклеенная стоишь? Заходи!
– Да мне… у меня мало времени, группа скоро соберется.
– Нам сегодня утром привезли открытки со старыми улицами, пойдем. Тебе понравится.
В магазине никого не было. Игоря тоже. Облегчение от этого факта сразу же сменилось разочарованием. Его нет. Исчез совсем. А прекрасное лето оказалось всего лишь сном.
– Эй, ты чего? – Денис стоял рядом и внимательно смотрел на Юлю. – Случилось что?
– Нет… нет… знаешь, в последнее время очень много экскурсий, устала так, что ноги даже на дневных уже не держат. А ты сегодня один?
– Да, Игорь же еще не вернулся.
Значит, он куда-то уехал. Куда?
Юля перебирала открытки со старинными фотографиями, почти такими же, как в путеводителе. Отложила три штуки, а потом направилась к стеклянному шкафчику. Узнала Шекспира, Тургенева, а вот зеленой обложки не нашла.
Все правильно. Сказок не бывает. Снова подступили слезы, и Юля сердито моргнула. Она вернулась к Денису, который стоял за кассой, и протянула ему три открытки.
– Вот эти возьму. А путеводитель купили?
Он как-то странно посмотрел на нее и медленно ответил:
– Да, на прошлой неделе.
– Ясно. – Юля широко улыбнулась. – Кому-то очень повезло.
Когда она вышла на улицу, то подумала, что небо стало еще ниже и еще темнее. Пора было идти к месту сбора группы. Если они успеют, то перейдут на Новый Арбат, и Юля постарается немного рассказать о нем.
А в магазине было так пусто без Игоря и без книги.
Уехал.
Да пожалуйста.
Привычно уже шмыгнула носом и отправилась на сбор группы.
5
Магазин закрыли на три часа. Началась фотосессия. Светлана в первый раз видела, как устанавливают свет, создают композицию, выбирают ракурсы. В первый раз она видела и как Лара сама собирает букеты. Хозяйка «Цветочной истории» действительно оказалась мастером. Уже пора было идти в кабинет, оплачивать счета, но Света стояла в стороне и наблюдала за рождением букетов.
Накануне приняли решение о смене поставщика гербер. Некоторое время пробовали нового, сравнивали результаты и выяснили, что один и тот же сорт у разных поставщиков разного качества. Цветы от старого вянут раньше. А утром прибыла партия женских украшений, и это была какая-то невероятная красота. Все сотрудницы магазина столпились возле коробочек с новым товаром и долго разглядывали подвески с незабудками, броши с анютиными глазками, браслеты с крошечными бутончиками роз.
Теперь все это предстояло красиво сфотографировать и выложить на сайт в качестве предложения. Казалось, что с появлением хозяйки в магазин вдохнули новую жизнь – насыщенную, полную интересных событий.
Чем больше Светлана ходила в «Цветочную историю», тем больше ей здесь нравилось. Бухгалтерские дела как-то незаметно переплетались с делами магазина, хотелось участвовать во всем на правах полноценного сотрудника. И не хотелось возвращаться в отель. Помпезная красота гостиницы не прельщала, это не ее мир и не мир людей, с которыми она общалась.
Света долго вспоминала встречу с Асей, той самой Асей, на которую была подписана, за чьей жизнью некогда с жадностью и завистью следила. Почувствовала ли Светлана разочарование от грубости реальной, а не виртуальной Аси? Пожалуй, нет. Просто все постепенно становилось на свои места. И она больше не верила безоговорочно фотографиям в соцсетях и текстам, написанным там же.
Светлана видела в ленте рекламу маникюра с хвалебными словами, а потом вспомнила обрывки услышанного телефонного разговора с рекламодателями. Она видела селфи с обеда на веранде, где на заднем плане красовалось лицо Свиридова, и подумала, как удачно сработала камера, только и всего. Потому что сейчас Света была знакома с Ларой, наблюдала ее за работой, слышала, как та общается с сотрудниками и как сотрудники общаются с ней.
Если Ася теперь казалась Свете придуманной, то Лара – настоящей.
Хозяйка «Цветочной истории» почти всегда приезжала ближе к обеду, иногда заметно уставшая, но потом включалась в работу и оживала. Что-то подтачивало изнутри эту женщину. Что? Света не знала. Лара хранила свои секреты. Вика говорила, что жена Свиридова долго болела, а сейчас поправляется. Если так – дай Бог. Пусть у нее все потихоньку выправится, как выправляется у самой Светланы.
И хотя они сегодня с Федором не увидятся, зато вечером выйдут на связь. И выйдут уже не как два сетевых контакта, а как два человека, которые есть в жизни друг друга.
Зазвонил телефон, лежавший перед Ларой. Она посмотрела на экран и продолжила собирать букет. Розы кустовые, пионовые, нежная желто-бежевая гвоздика. А телефон все звонил. Лара взяла трубку только тогда, когда закончила с композицией.
– Да, я слушаю. – Ее голос звучал холодно и по-деловому. – Почему именно я?.. Не считаю это хорошей идеей… Ладно, Нина, я подумаю… Не обещаю… Перезвони завтра… До свиданья.
Лара отложила трубку в сторону.
– Ну что, мы можем начинать? – спросила она у фотографа.
– Еще одну минуту.
– Лариса Николаевна, а мы с кактусами не попробуем несколько кадров? – Вика сняла с полки маленький горшочек. – На сайте фотографии все старые. Давайте обновим?
Лара улыбнулась:
– Если очень надо…
– Очень надо!
Горшок, в котором был кактус, представлял собой ботинок. А у них дома стоял слоник. И что-то с этим слоником, вернее, с его дарителем было не так. Света видела, что дочка в последние дни ходит как в воду опущенная, и глаза постоянно на мокром месте. Наверное, поссорились.
Что делать, она не знала. Начать расспрашивать – не лучший вариант. Пару раз Светлана пыталась заводить разговор с намеком, но Юля сразу же переводила беседу на другую тему. Дочь не была готова рассказать. Она выросла, у нее свои секреты и своя жизнь.
Больше всего Света хотела, чтобы эта жизнь сложилась.
6
Игорь открыл квартиру и скинул на пол рюкзак. Сейчас душ с дороги, горячий кофе и звонок.
Он три дня провел в библиотеке маленького городка Тверской области. Оттуда звонили Абраму Моисеевичу, у которого везде были связи, сказали, что разбирают старые фонды – освобождают место для новых поступлений, и если есть желание, то самовывоз за свой счет. Желание у Абрама Моисеевича было, и он устроил Игорю обещанную командировку, которая оказалась как нельзя более кстати.
Собеседование в архитектурном бюро прошло быстро и по-деловому. На столе лежала папка, та самая, которую он накануне отдал Юле для выставки.
Мужчина, представившийся заместителем директора, поинтересовался:
– Ваше?
– Мое, – ответил Игорь.
И дальше поступило предложение принять участие в конкурсе. Оказалось, что в настоящее время бюро планирует расширяться, для чего привлекает молодых архитекторов и объявляет конкурс. Авторы трех лучших проектов получат постоянное место работы.
– Конечно, возможно, вы уже сейчас трудитесь в хорошей перспективной компании, но я предлагаю вам не отказываться и от нашего предложения. Вот условия участия в конкурсе. Все проекты, получившие премии, будут воплощены в жизнь. Речь идет о коттеджном поселке недалеко от Москвы. Попробуйте спроектировать дом, мне кажется, у вас может получиться очень интересное решение.
Игорь почти не помнил, что отвечал. Он хотел как можно скорее закончить этот разговор и выйти на улицу. Он задыхался.
– Ваша папка пока останется у нас, вы не против?
– Нет, не против.
– Не забудьте забрать условия, посмотрите, изучите, времени достаточно.
– Да, конечно.
– Приятно было с вами познакомиться, молодой человек.
– Спасибо.
– Всего доброго.
– До свиданья.
Он не помнил, как вышел из офиса, как спускался в лифте, как оказался на улице. Очнулся сидящим на лавочке перед зданием.
Все вернулось. Все. Нехватка воздуха после многочисленных собеседований трехлетней давности, невозможность сосредоточиться на словах интервьюера, чувство пустоты, потеря отца, тупая боль и желание бежать-кричать-ломать…
Как она могла? Это же настоящее предательство. Он ей душу раскрыл так, как, может быть, раскрывал только брату. И больше никому. А она… за его спиной… вот так просто…
Поиграла в помощника. А ему нужна эта помощь? Он о ней просил? И вообще, это его жизнь. Его! И нечего в нее лезть! Никому!
Листы с условиями конкурса остались в рюкзаке, Игорь не сумел заставить себя их вынуть. Он три года запирал все, что причиняло боль, ограждал, цементировал, а Юлька пришла и одним жестом – раз! – снова выпустила наружу.
В выходные Игорь сорвался и уехал в лагерь для экстремалов – прыгал с тарзанки, выбирал самые трудные полосы препятствий, ходил по канатным дорогам над оврагами, делал все, чтобы забыться, прогнать, запереть обратно то, что не давало дышать.
Сашке ничего не сказал. Брат очень остро реагировал на все эти адреналиновые штуки. Пожалуй, это единственное, в чем у них было полное расхождение взглядов.
– Потому что слишком высокая цена, Игорь, – говорил он. – Цена – твоя жизнь. Я все понимаю, и экстрим тоже, но до определенных границ.
Дальше всегда следовала коронная фраза:
– Подумай о маме.
Он думал и, может быть, поэтому все же старался себя удерживать. Но не в этот раз. В этот раз не получалось.
Юлька, как же ты могла?
Проект дома… Ты хоть понимаешь, что мне предложили? Проект дома! Я три года не подходил к программам, я за три года не придумал ни одного здания… Я не могу…
Он вернулся в Москву в воскресенье вечером, а в понедельник уже укатил в командировку.
Там была совсем другая жизнь, другой уклад и другие люди.
Старых книг оказалось очень много. Почти половина в плохом состоянии. Игорь сидел в холодной комнате, где пахло сыростью и пылью, и разбирал большие стопки. Некоторые тома сразу откладывал в сторону – они не годились для букинистического на Арбате, некоторые были интересны – довольно редкие и в хорошем состоянии, а по некоторым возникали вопросы. Тогда приходилось звонить в Москву и консультироваться с Абрамом Моисеевичем. Эта спокойная методичная работа позволяла приводить в порядок мысли. Эмоции были выплеснуты накануне в лагере, больше не хотелось ни бежать, ни кричать, ни ломать.
Рассматривай себе книги и раскладывай их по группам. А что, собственно, поменялось? Он работает в книжном, дом проектировать не обязательно. Было собеседование и предложение. На этом все.
А потом в руки Игоря попала потрепанная книжка, совершенно уникальная. Он вынул ее из стопки и выпал из жизни на час. Вздрогнул, лишь когда окликнули и пригласили на обед.
Книгу Игорь забрал с собой и читал ее потом в выделенной комнате в общежитии до самой ночи. «Мастера советской архитектуры. Щуко. 1946 год». Академик, мастер неоклассики, один из создателей сталинской архитектуры. Игорь читал запоем, рассматривал иллюстрации-проекты, изучал детали, в какой-то момент рука потянулась за бумагой и карандашом. Он начал делать пометки.
Наверное, нечто подобное чувствовала Юля, когда увидела старинный путеводитель. И мысли снова вернулись к ней. Игорь отложил в сторону и книгу, и заметки, открыл телефон, стал перечитывать сообщения. Ее «прости». Потом пошел в журнал звонков и долго смотрел на три неотвеченных входящих.
Он соскучился и больше не злился. Но говорить пока не мог. А поговорить им надо.
Игорь провел за изучением старых библиотечных книг два дня, в третий занимался их доставкой в Москву. Нашел фирму, упаковывал груз, оформлял документы. В течение четырех-пяти дней отобранные экземпляры должны поступить в магазин на Арбате. Щуко Игорь оставил себе. Всю обратную дорогу в электричке он листал книгу и думал о том, что неоклассика – архитектура строгих форм, и дом в коттеджном поселке можно попробовать сделать именно строгих форм, без излишеств, поиграть немного ломаной крышей, добавить контраст цветов – темный кирпич, белые оконные рамы. Соединить современность и классику, простоту и оригинальность. Мысли текли, пейзаж за окном менялся, дорога прошла почти незаметно. Послеобеденная Москва встретила хмурым небом. А когда полутора часами позже Игорь вышел из душа и заварил кофе, начался проливной дождь, из тех, от которых не сильно спасает зонт. На дорогах почти моментально образовалась толща воды. Игорь порадовался, что успел добраться домой до этого ливня. Он сделал глоток из кружки и набрал номер.
Юля ответила не сразу. Он долго ждал, прежде чем услышать ее голос.
7
Она была в «Доме книги» на Новом Арбате, успев провести экскурсию и промокнуть. В магазин забежала, чтобы переждать дождь, чувствуя, как начинает замерзать, потому что джинсы и обувь – хоть выжимай. И тут позвонил Игорь. После бесконечности молчания. И гордость убеждала не брать трубку. Но ведь Денис сказал, что Игорь уехал. Вдруг там что-нибудь случилось? Вдруг правда что-то серьезное? Юля долго смотрела на дисплей, прежде чем решиться ответить. Она, конечно, хотела, чтобы ее голос прозвучал четко и уверенно, но получился какой-то писк:
– Привет.
– Привет. Ты где? – А у него как раз звучал четко и уверенно.
– А ты?
Он помолчал, потом сказал:
– Юль, давай не будем ссориться. Я хочу с тобой встретиться.
– Вот так просто, да? – Писк грозил превратиться в плач, но она изо всех сил держалась. – Шесть дней промолчать, не ответить ни на один звонок, ни на одно сообщение и потом: хочу встретиться. Не получится.
– Юль…
У нее хлюпал нос, хлюпали туфли, если переминаться с ноги на ногу, и почти дрожали от холода коленки в облегающих, мокрых насквозь джинсах.
– На улице дождь, и я никуда не пойду.
– Ясно.
Тут в торговом зале включился микрофон и всех посетителей оповестили о том, что через пятнадцать минут состоится встреча с автором бестселлера «Как в воду смотреть», после которой планируется провести автограф-сессию.
– Ты сейчас где? – повторил он свой вопрос.
– Неважно, – ответила она и отключилась.
А дождь все не прекращался. Юля три раза выглядывала на улицу в надежде добежать до метро, но возвращалась обратно. А на четвертый столкнулась в дверях с Игорем. Он окинул ее с ног до головы и сказал:
– Пошли.
– Никуда я с тобой не пойду, – ответила она и шмыгнула носом. На этот раз от холода.
– Ты загораживаешь проход. – Игорь взял ее за руку и потянул за собой, потом раскрыл зонт, вложил в ее свободную руку и повторил: – Пошли.
Он был в куртке с капюшоном, поэтому ему зонт не требовался. А у нее даже капюшона не было, и волосы сосульками висели вдоль лица. И с носа текло. Вообще красавица.
– Не пойду.
Он не стал спорить, просто потащил за собой.
– Еще как пойдешь.
– Это почему?
Игорь шагал быстро, она едва поспевала.
– Потому что если останешься, заболеешь воспалением легких, и тогда тебе пропишут уколы. Ты же не хочешь уколов?
– И почему я должна заболеть, интересно?
– Потому что ты промокла до трусов.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю! Почему зонт не взяла?
– Потому что мне никто не напомнил! Кто-то, кто пропал почти на неделю.
Он промолчал.
– Ты меня бросил!
– Ты с ума сошла? – Игорь остановился и повернулся к ней.
– Бросил! – крикнула Юля. – А теперь вспомнил, да?
– Все не так.
Дождь, чуть утихнувший и, казалось, идущий на убыль, припустил с новой силой, полился потоком, зашумел, стал заглушать голоса.
– Пошли. У тебя плохая обувь.
– Чем тебя не устраивает моя обувь?
– В ней лужи.
– Ну и что!
Игорь, не выпуская ее руки, продолжил путь, Юле пришлось почти вприпрыжку бежать с зонтиком. Она напоминала себе поросенка Пятачка из старого советского мультика про Винни-Пуха.
– Оставь нас в покое! – кричала она, едва поспевая.
– В покое с кем?
– С обувью.
– Именно об этом и мечтаю, но только после того, как вы все четверо высохнете.
Юля резко остановилась:
– Почему четверо?
– Ты, две туфли и трусы, – прозвучал ответ, и ее снова потянули за собой.
Юле было холодно. Ей хотелось показать свою независимость и сказать что-то очень обидное, но вместо этого она послушно бежала рядом, прячась под зонтом и не прекращая спорить и ругаться.
– Ты не имеешь никакого права так со мной обращаться, – заявила громко, когда Игорь ее почти за шкирку втолкнул в квартиру. – Ты мне вообще кто?
– Конь в пальто, – услышала в ответ. – Раздевайся быстро и в ванную.
Юля скинула куртку, мокрую обувь и прошлепала в не менее мокрых носках по указанному направлению.
– Вот, полотенце, футболка, свои джинсы повесишь на полотенце-сушитель. – Игорь появился на пороге ванной со стопкой, которую увенчивали теплые шерстяные носки сорок третьего размера.
Прежде чем Юля успела что-либо ответить, он закрыл дверь и уже из-за нее добавил:
– Воду сделай погорячей, чтобы прогреться.
– Бе-бе-бе, – ничего умнее в ответ придумать не получилось.
Юля еще раз посмотрела на полученную стопку, огляделась, положила ее на стиральную машинку и начала стягивать джинсы, которые прилипли к ногам и не хотели отлипать. Но она справилась. Трусы оказались сухими, однако везучей от данного факта Юля себя не почувствовала. Это были самые обыкновенные хлопковые трусы в веселый оранжевый горошек. Ничего общего с завлекательными кружевами и бантиками. Оставалось только горестно вздохнуть и залезть в ванную.
Какое же это настоящее блаженство – стоять под горячей водой и чувствовать, как оживает продрогшее тело. Юля стояла долго, до тех пор, пока не услышала стук в дверь и вопрос:
– У тебя там все нормально?
– Ты можешь меня оставить в покое хотя бы на пять минут?
– Прошло полчаса.
Широкая улыбка против воли расплылась на ее лице. Ничего страшного, полчаса можно подождать. Это не шесть дней.
Из ванной Юля вышла в большой, доходящей до середины бедер футболке с надписью «Вселенское зло» и в огромных, теплых, мягких носках, которые норовили потеряться по дороге на кухню. Игорь окинул ее внимательным взглядом с головы до ног, потом довольно ухмыльнулся и вручил кружку с горячим кофе.
– И нечего на меня так смотреть, – буркнула Юля. – Я, между прочим, ни о чем не просила.
Она сделала несколько глотков, прежде чем снова поднять глаза, и почувствовала, что теперь, когда позади дождь, ванная, кофе и больше нечем себя занять, – придется говорить.
Вся бравада куда-то ушла, осталось только чувство вины. Он стоял рядом, смотрел на нее и казался старше. Он и так был старше на три года, но в некоторых случаях цифры роли не играют. Сейчас он казался гораздо старше. Наверное, потому, что пережил больше.
– Ты прости меня, пожалуйста, – сказала она тихо, глядя в кружку. – Я не хотела тебя обидеть, мне надо было сначала поговорить с тобой.
– Да, надо было. Никогда больше так не делай.
– Не буду… И ты тоже никогда больше так не делай… не бросай меня. – Она подняла глаза, а в них было столько обиды и боли…
– Юлька… ох, Юлька, прости.
Игорь вынул из ее рук кружку и обнял за плечи.
– Ты что? Что ты? Как ты могла такое подумать?
– А что мне было думать, если ты даже не хотел со мной разговаривать? – прошептала она.
– Я хочу с тобой разговаривать. Я вообще… хочу тебя. Очень.
Она ничего не ответила, только согласно кивнула головой, и его руки, забравшись под «Вселенское зло», прошлись по обнаженной спине.
8
Когда начался дождь, Петя успел быстро накрыть целлофаном все выставленные картины и сам спрятался под козырек. Рабочий день сегодня явно будет короткий. Стоять в такую погоду не имеет смысла. Лишь только поток уменьшился и превратился в моросящие капли, Петя начал складывать товар и потихоньку переносить его на склад.
Небо не светлело, дело шло к вечеру, Петя замерз. Пора возвращаться в общежитие, предстояло еще приготовить на завтра этюды и выучить большой кусок текста. Учеба в училище занимала почти все время, оставляя свободными только воскресенья. Это сегодня занятия отменили, а так… настоящий естественный отбор и очень высокая конкуренция внутри группы. Желающих заявить о себе много, все же талантливые, амбициозные. Сколько из них потом играют на московских сценах? И сколько прозябают без ролей и признания? Петя все это понимал, но от своей мечты не отказывался.
Перед тем как вернуться в общежитие, он решил зайти в пиццерию выпить горячего чаю.
В пиццерии было шумно, все свободные места заняты. Народ пережидал дождь. В углу у окна примостилась девушка. У ее ног стоял термокороб.
– Алена! – позвал парень с кассы. – У нас два заказа. Возьмешь?
Девушка подняла свой короб и приблизилась к кассе. Она казалась уставшей и одинокой. Зато теперь Петя знал ее имя. Он расплатился за чай и направился к дверям.
Алена вышла на улицу через несколько минут.
– Привет, – сказал Петя.
Она остановилась, глянула на него и узнала.
– Привет.
А потом опустила голову и пошла. Петя пристроился рядом.
– Много заказов?
– Два.
– Снимай свой рюкзак.
– Зачем?
– Могу я поухаживать за девушкой?
Алена хмуро на него посмотрела, а когда вдруг поняла, лицо ее разгладилось.
Петя быстро надел термокороб и вручил Алене стаканчик с теплым чаем.
– Это тебе – грейся. Какой маршрут?
– Сначала улица Композиторов, потом Трубниковский.
– Понял.
Они шли вдвоем по дождливому осеннему Арбату – парень с термокоробом за плечами и девушка со стаканчиком еще не остывшего чая.
9
Дождь прекратился, за окном почти совсем стемнело. Они лежали обнявшись. Ее голова уютно устроилась на его груди, его рука гладила ее плечо, и было так здорово просто лежать, болтать, чувствуя близость друг друга, что даже не хотелось шевелиться и тем более вставать.
Она оказалась застенчивой и в самом начале немного зажалась.
– Не бойся, – прошептал Игорь.
– Я не боюсь, – возразила Юля в ответ, но он понял, что соврала, потому что почувствовал ее напряжение.
Игорь не знал, как и с кем у Юли было до него, да и знать не хотел. Но за бравадой скрывалась робость, и он хотел избавить ее от этого. Долго гладил, разглядывая упругое, еще незнакомое ему тело, шептал всякие смешные глупости, уверяя, что в его носках Юлька очень сексуальная, потом дотронулся до мягких розовых пяток и слегка пощекотал их. От щекотки она засмеялась и расслабилась. Настало время поцелуя, неторопливого, ласкающего. Вот тогда они почувствовали друг друга. Одновременно. И все началось по-настоящему. Это было лучше, чем он себе представлял, – слушать ее дыхание, ощущать под своими пальцами дрожь наливающегося желанием тела, понимать, что Юля отзывается, отвечает, идет за ним. Верит. А потом она вскрикнула, и у него снесло голову, и сил терпеть больше не осталось… Юлька… главный подарок прошедшего лета.
– Останься со мной.
– Не могу. У меня мама дома.
– Ты разве не совершеннолетняя?
– Совершеннолетняя, но надо убедить в этом маму.
К ней вернулась застенчивость, и Игоря это ужасно трогало. Юля вообще, несмотря на всю свою ершистость, была очень нежная и наполняла этой нежностью его. Даже отпускать было страшно. Вот оставил без присмотра на шесть дней, она зонтик забыла. А сегодня был такой ливень, что точно простудилась бы и заболела.
– Ты знаешь, что путеводитель купили?
– Знаю.
– Выходит, это была не моя книга, и дождалась она кого-то другого.
– Это как сказать, – загадочно проговорил Игорь.
Юля приподняла голову и вопросительно посмотрела на него.
– Вообще-то, путеводитель купил я.
– Ты?!
– Я спасал его от чужих посягательств, удалось перехватить в последний момент.
– Рыцарский поступок, да?
Игорь улыбнулся:
– Типа того. Иди сюда.
Они снова целовались, а потом вместе смотрели книгу и пили чай. Кроме чая и пакета сушек дома ничего не оказалось, пришлось заказывать пиццу.
Юля долго разглядывала книгу. Чудесную, желанную, волшебную книгу, которую Игорь выкупил ради нее. И, может быть, это даже в сто раз лучше, чем если бы Юля купила путеводитель сама. Потому что это сделал он. Для нее.
Никто никогда не делал для Юли что-то подобное. Кроме мамы.
– Она твоя, – сказал Игорь.
– Нет. – Юля покачала головой. – Я не могу принять такой дорогой подарок. Она твоя. Но ты же разрешишь приходить и читать ее?
– Я даже готов заранее к твоему приходу заказывать пиццу.
– Договорились.
Они опять потянулись друг к другу. Не могли нацеловаться, наобниматься, наговориться. Ей не хотелось уходить. Но дома ждала мама.
10
Света: Как дела? Как папа?
Федор: Все нормально. Строит грандиозные планы на завтра.
Света: Это хорошо.
Федор: Да. Сегодня был проливной дождь, ты под него попала?
Света: Нет, повезло. Он закончился как раз перед моим выходом на улицу. А ты?
Федор: Мне тоже повезло. Скажи, ты любишь театр?
Света: Если честно, я очень давно в нем не была.
Федор: А хочешь?
Света: Да.
Федор: Что ты хочешь посмотреть?
Света: Не знаю.
Федор: Подумай.
Света: Что-нибудь про жизнь и без всяких этих новых веяний.