— У вас там, откуда ты приехала, все такие? — Лелька покрутила около виска пальцем. — Да он, пока мог, переспал со всеми женщинами Москвы и Московской области. А теперь… они жалеют его. Вот и я тоже.
— Ты тоже с ним?.. — У меня не было слов. — Зачем же он меня к тебе привез?
— Он в общем-то добрый малый, — не отвечая на мой вопрос, продолжила Лелька. — Но бедный. А это в наше коммерческое время большой порок.
— Как же так? Он знаменитый актер! — совсем поникла я.
— Был! — поправила меня Леля. — А теперь смотрит в рот спонсорам. И тебе надо научиться это делать.
— Зачем? Лучше бы я осталась в своем городе…
— И получала бы зарплату учительницы, — пропела за меня Леля, — и надевала вот такие препоганые колготки на такие роскошные ноги. — Она ткнула пальцем мне в бедро. — Ты хоть понимаешь, что такое красивое женское белье, колготки, перчатки, наконец?
Я опустила глаза и посмотрела на свои ноги.
Белесые разводы дешевых, шершавых колготок действительно бросались в глаза на фоне прекрасных блестящих лайкр Лельки.
— Я бы тебе дала другие, но у тебя ноги в два раза длиннее моих.
Я продолжала молча расстраиваться.
— Ничего, завтра перед просмотром купим, — решительно заявила девушка.
— Перед каким просмотром, мне ведь надо ребеночка рожать?
— Когда тебе его надо рожать, завтра?
— Нет, — сквозь слезы рассмеялась я.
— Я тебя в комиссию конкурса на «Мисс Европа» свожу. Там предварительная запись. Анкету заполнишь и все формальности пройдешь. Ребеночек пока подождет. Кто тебя проспонсирует на этом конкурсе, я уже знаю. Очень достойный человек. Богатый, кстати, из ваших краев. Ему, наверное, понравится, что ты так окаешь. Потом речью твоей займемся. Тут Ромчик поможет. У него старых преподавателей сценической речи хоть отбавляй.
— А он захочет?
— Конечно. Ведь это же он все придумал. И тебя привез ко мне, чтобы помочь. Я же сказала, он добрый малый.
— Он мне в кино роль обещал, — сообщила я, стараясь перестроиться на волну оптимизма, которую излучала Лелька.
— Если ему на фильм денег дадут и ты к тому времени сама захочешь у него сниматься.
— Захочу, — пообещала я, пытаясь, несмотря ни на что, сохранить верность своему кумиру.
— Сомневаюсь, — покачала головой Лелька. — У тебя данные топ-модели, а не актрисы, поверь мне. Я этим бизнесом уже несколько лет занимаюсь. Ты, со своим ростом, в кадр не влезешь. Да и партнера тебе не подобрать.
И я поверила Лельке.
Тренировки, репетиции, гимнастика, танцы, парикмахеры, визажисты — все это неожиданно навалилось на меня. Я погрузилась в совершенно другую жизнь. В ней не было места ни отдыху, ни сантиментам, ни любви, а тем более ребеночку, от которого пришлось, конечно же, избавиться.
Судьба мне улыбнулась. Я стала королевой конкурса «Мисс Европа», который проходил в Париже. После этого я вообще перестала принадлежать себе. Речь шла вовсе не о том, кому я должна была отдаваться по ночам, а о гораздо большем. За меня решали все! Те, кто вложил в меня деньги, чтобы сделать знаменитостью в Европе, чтобы изображение моего тела и лица висело на огромных плакатах в самых людных местах. За меня решали: кому давать интервью, куда я должна поехать на прием, с кем я должна кокетничать на этом приеме, а от кого отвернуться.
Вскоре моим спонсорам и хозяевам показалось мало Европы, и меня двинули дальше — на конкурс «Мисс мира» в Америку. Среди претенденток на корону оказалось трое моих соотечественниц.
Конкурс проходил в Лос-Анджелесе. Звезды Голливуда находились от меня на расстоянии вытянутой руки. Они были приглашены на конкурс, чтобы представлять победительниц. Я видела живых богинь… И теперь Роман не казался мне таким величественным, как когда-то.
После нескольких лет вояжей по Европе я тоже изменилась: из запуганной, наивной провинциалки превратилась в уверенную современную женщину, хорошо зарабатывающую на жизнь своей внешностью. Я научилась улыбаться, когда хотелось плакать, научилась танцевать, когда хотелось спать, короче, научилась работать на свой имидж.
Борьба за место королевы предстояла сложная, поэтому мы с российскими девочками старались изо всех сил. В перерывах между тренировками иногда жаловались друг другу. Понимали свои проблемы с полуслова. Но мы были оптимистки, верили в свою счастливую звезду.
По дороге к Олимпу многие участницы, не выдержав жесткой конкуренции, выбывали. На последний, завершающий тур вышли самые стойкие. Поскольку в этом бизнесе все предопределено, то по секрету стало известно, что я одна из трех претенденток на «Мисс мира». Конечно, фортуна могла мне изменить в последний момент, но я расслабилась — врагов на горизонте не предвиделось. Все остальные девушки тоже были довольны, зная, что достигли определенных высот. Каждая получала звание «мисс чего-то». Однако в последний момент произошло непредвиденное.
Сложные тренировки и репетиции закончились, и перед предстоящим завершающим конкурсом, который стоил для устроителей немало денег, решили попользоваться нашей красотой, то есть извлечь напоследок коммерческую выгоду, ведь рекламные фирмы слетались на нас, как пчелы на мед.
В один из чудесных, солнечных дней закатили праздник с нашим участием.
Я не большая любительница кувырканий с вершины в воду или скоростного движения по американским горкам.
К высоте я тоже отношусь не очень-то. Но именно меня выбрали совершить полет на небольшом самолете с приземлением в экзотической горной местности в каком-то туристическом центре, с пальмами, водопадами и прочими развлечениями. Там готовилось главное представление, которое телевидение планировало транслировать на весь мир. По замыслу устроителей, оригинальное шоу должна была открыть «Мисс Европа», то есть я, сошедшая с небес. Отказаться было невозможно. Чтобы не грустить в пути, я могла выбрать себе попутчиц из числа участниц конкурса, но не более двух. Столько вмещал маленький самолет.
Окинув взглядом присутствующих, я увидела жаждущие глаза — одна из моих соотечественниц, совсем юная девчонка, вероятно еще не хлебнувшая с мое, прямо рвалась в полет. Другая стояла спокойно и страстного желания забираться в сомнительный лайнер с какими-то стрекозиными винтами у нее не наблюдалось. Но та, молоденькая, ее звали Виктория, шепнула подружке что-то на ухо и потащила вслед за собой.
Две мои соперницы из претенденток на «Мисс мира», находившиеся рядом, после объявления полета заулыбались и помахали нам вслед.
Летчик, молодой здоровенный американец, подняв обе руки вверх, будто бы сам собирался стать королевой конкурса, под звуки бравурной музыки возглавил нашу романтическую экспедицию. Все присутствующие хлопали и кричали.
Стояло прекрасное солнечное утро. Мы поднялись над городом на небольшую высоту. При всей живописности панорамы, мне все равно было не по себе.
Город остался вдалеке. Под нами простиралась серо-коричневая холмистая местность, кое-где поросшая редкой зеленью. Ничто не предвещало плохой погоды. Летчик поглядывал на нас, все больше стреляя глазами в сторону самой молодой моей соотечественницы, и рассказывал через наушники, где мы пролетаем. Почувствовав внимание к себе, Вика расхрабрилась, хотя, наверное, и ей было жутковато. Тем более, что погода начинала портиться. Нам оставалось несколько минут пути, когда началась гроза. Маленький самолетик кидало из стороны в сторону. Каждый раз внутри меня все обрывалось. Наконец мы преодолели грозовую зону, и летчик сообщил, что немного отклонился от курса, однако мы скоро прибудем к цели, где нас ждут с цветами и шампанским.
Снова показалось чистое небо, и мы воспрянули духом. Вдруг в брюхе самолета что-то неприятно чихнуло, потом мотор начал тарахтеть. Летчик больше не смотрел на нас, а, вцепившись в руль, резко пошел на снижение. Мы увидели, что прицепленный к самолету разноцветный хвост с рекламами фирм оторвался и медленно спланировал вниз.
— Держитесь, — прокричал летчик, и мы с треском, подпрыгивая на каких-то колдобинах, покатились по земле.
Небольшая пустынная площадка не напоминала экзотическую вершину, куда водили туристов и где нас должны были торжественно встречать.
При посадке у меня сломался каблук, на лбу у третьей пассажирки, Олеси, красовался синяк, Вика была бледная от испуга, а летчик не шевелился вовсе.
Поползав по самолету, мы поняли, что не сможем без американца выпустить трап, а открыть люк тем более. Ясно было: нужно что-то делать с мужчиной, иначе мы пропадем. В своих сумках мы обнаружили духи, туалетную воду и пластырь от мозолей (губная помада и тушь для ресниц в расчет не шли). У меня еще оказались запасные колготки, потому что чулки всегда спускались в самый неподходящий момент. К удивлению, сейчас они оказались целы.
Мы стали тормошить летчика. Он слабо пошевелился. Я потерла ему виски туалетной водой, а одна из девушек сунула в ноздрю горлышко узкой бутылочки с духами. Летчик открыл глаза.
Видимо, сильный удар о землю оказался для него особенно неудачным. Женщины более живучи, принято говорить: как кошки. Наверное, так оно и есть. Что у него болит, мы не смогли добиться, но, очухавшись, мужчина открыл люк самолета и спустил трап.
Мы вылезли. Вокруг было пусто и голо, ни растительности, ни обещанных встречающих, а уж тем более шампанского.
Летчик озирался, словно потерянный.
— Где это мы? — попробовала я задать ему вопрос.
Но он и сам не знал ответа.
— Сейчас свяжусь с базой и попрошу помощь, — не очень внятно проговорил он.
— Гениальное решение, — похвалила я, — но сюда только на парашюте можно будет приземлиться!
— На парашюте так на парашюте, — бросилась защищать американца Вика.
Мы с Олесей, придя в себя после шока, начали злиться.
Побродив на одном каблуке по небольшой площадке, куда удалось посадить самолет, я дошла до обрыва и поняла, что мы находимся на довольно высокой горе. Смотреть вниз совсем не хотелось, кружилась голова.