– Значит, по-вашему, мой доклад неинтересный, мисс…
– Старон.
– Мисс Старон, – дополнил он, и у меня вдруг создалось впечатление, что в помещении остались только мы вдвоем. Он так прожигал меня взглядом, что на мгновение мне показалось, будто легкие покидает весь кислород. Я впервые так сильно отреагировала на мою фамилию, произнесенную незнакомцем. – Раз вы, очевидно, являетесь экспертом в области космологии и мое выступление вас утомляет, выйдите на сцену сами и во всей красе изложите нам свою точку зрения.
Чувство триумфа покинуло меня, сорвавшись, как вялый осенний листок с голой ветки. Вот черт. Мой блеф обернулся неудачей, и я проиграла.
– Я… эм… к сожалению, вынуждена отказаться, это был очень важный звонок. Быть может, позже, – пролепетала я и отвела от него взгляд. Он снова посвятил себя докладу, будто мое вторжение было лишь небольшой неприятностью, и я с облегчением выдохнула, в то же время чувствуя себя немного усталой. Я смущенно посмотрела на окружающих, сунула сумку под мышку и принялась со множеством извинений пробираться через ряд сидений и ноги, при этом стараясь двигаться как можно тише. Что было не так уж просто, так как путь наружу напоминал наказание шпицрутенами[7]. Я все еще ждала, что в любой момент появятся факелы и вилы, поскольку я очернила великого доктора Уэстона Джонса.
Выйдя из зала, я осторожно закрыла дверь и глубоко вздохнула. Получилось. Вершина неловкости успешно покорена! Пусть сердце все никак не могло успокоиться.
– Хотите закуски с тунцом? – спросил официант в модной голубой рубашке с логотипом мероприятия.
Я покачала головой.
– Нет, спасибо.
До меня начало постепенно доходить, что, хотя я и привлекла внимание Уэстона Джонса, теперь давать интервью он мне явно не станет. Вот черт.
Но сначала нужно было разобраться с тем, кто мне звонил.
Гудки на линии длились слишком уж долго, и я немного нервно постукивала носком туфли по красному ковру, прижимая телефон к уху.
– Нова! – воскликнула моя бабушка, словно удивившись, что я перезвонила.
– Сол, все нормально?
Никого эксцентричнее Сольвей Старон я никогда не встречала и считала очень важным не называть ее бабушкой, потому как в свои восемьдесят она до сих пор чувствовала себя на двадцать. Она не позволяла загонять себя ни в какие рамки и по-прежнему регулярно сжигала свои бюстгальтеры на демонстрациях за права женщин. Она всегда была моим образцом для подражания, но я могла выносить ее лишь в малых количествах. Окончив школу и переехав из родной деревушки Эйвбери в большой Манчестер, чтобы проходить обучение у известного астролога и одновременно учиться журналистике, я словно вдохнула полной грудью.
– Индийский пейл-эль[8] или портер[9]?
– Что? – спросила я, подумав, что, возможно, ослышалась.
На заднем плане раздался второй голос.
– Да, – сказала бабушка кому-то еще. – Шэрон сказала, что ты точно выберешь портер.
– Ты звонишь, чтобы узнать, какой сорт пива мне нравится больше?
И из-за этого я разозлила самого бога науки? Я определенно буду гореть в его личном аду.
Я представила происходящее. Бабушка сидела вместе со своей подругой за потертым деревянным столом на кухне, а посередине лежала стопка банкнот. Играть в ужасные азартные игры бабушка любила ничуть не меньше, чем бороться за всеобщие права.
– Ты сейчас занята?
Хм, посмотрим… Быть может, начать интервью с Уэстоном с вопроса на эту тему.
– Портер, – ответила я. – Но больше всего мне нравится стаут[10].
– Закуски с тунцом?
Черт, и зачем здесь постоянно пытались всучить этот корм для кошек? Я покачала головой и показала на свой телефон, чтобы официант понял, что сейчас мне точно ничего не нужно. Тот пожал плечами и как Фродо[11] отправился прочь.
– Кто это был?
– Официант. Хотел меня угостить. Я сейчас на конференции в Лондоне.
– Они что, умеют ловить тунца? – пронзительно закричала Шэрон на заднем плане. Видимо, бабушка поставила меня на громкую связь.
– Мне пора, позвони позже! Бай-бай!
Я со вздохом положила телефон обратно в сумку. На самом деле я понимала значимость того, что отстаивала бабушка и ее подруги. Я даже считала, что очень важно не отказываться от своих принципов и пытаться в последний момент повернуть руль Земли перед этой огромной стеной, которая раздавит нас всех. Но порой можно было перевести дух и признать, что существовали люди, думавшие иначе.
Когда я приеду домой на выходные, меня точно будут без конца расспрашивать о том, что я ела за неделю.
Из-за двери в конференц-зал раздался смех: наверное, Уэстон опять отпустил шутку о физике-ботанике, которую способны понять только его слушатели. Вернуться я уже не могла: Уэстон наверняка испепелит меня взглядом.
Поэтому я протиснулась за боковые двери, подошла к нескольким стендам, установленным в вестибюле, послушала о техническом устройстве лучшего домашнего телескопа и выпила лишнего бесплатного шампанского. Черт, у меня немного закружилась голова; может, стоило все-таки съесть одну из тех закусок.
В какой-то момент мои ноги на явно слишком высоких каблуках подкосились, и я уселась в углу в уютное кресло, обитое зеленым бархатом. Я скучающе сидела в телефоне, смотрела бессмысленные, но очень милые видео с котиками и ждала шанс поймать Уэстона Джонса и извиниться перед ним, а если повезет – уговорить его на небольшое интервью.
Наконец двери открылись, и люди устремились в вестибюль, чтобы подкрепиться или просто сходить в туалет.
Но Уэстона нигде видно не было. Может, таким знаменитостям, как он, разрешалось пользоваться другим входом? Я встала, оглядела людей вокруг и пробралась сквозь толпу к конференц-залу, но тот оказался пуст, за исключением нескольких человек, собиравших мусор между рядами стульев. Я заметила ведущего, который спускался по небольшой лестнице, не отрывая взгляда от планшета. Если верить бейджику, его звали Дэви Вольфхард.
– Эм, извините, мистер Вольфхард. – Я встала у него на пути. – Не могли бы вы подсказать, где найти Уэстона Джонса?
Его взгляд скользнул по моему сливовому платью трапециевидной формы с расклешенной юбкой и короткими рукавами, которое я купила специально для этого мероприятия. Он скептически нахмурился, и я поняла, что он заметил у меня слева на груди удостоверение представителя прессы. Возможно, мне повезло, что Уэстон не увидел его из-за расстояния. Тогда он наверняка разобрал бы меня по косточкам на глазах у всех присутствующих.
Мистер Вольфхард изобразил профессиональную недружелюбную улыбку и посмотрел мне в глаза. Было очевидно, что мужчина принял оборонительную позицию.
– Извините, профессор доктор Джонс уже ушел. Желаю вам хорошего дня, наслаждайтесь закусками, особенно рекомендую те, что с тунцом.
Фу. Это что, он придумал рецепт? Он хотел пройти мимо, но я не дала ему так просто от меня отделаться. Я снова преградила путь, и он удивленно взглянул на меня. На мужчине был модный костюм с жилеткой, красным нагрудным платком, а его черные волосы с проблесками седины были идеально уложены. Куда ушли времена, когда ботаники плохо одевались, но были милыми и краснели при встрече с девушкой?
– Простите, но мне обязательно нужно ему кое-что сказать.
– Вот как? – Он снова одарил меня таким взглядом, словно точно знал, что я задумала. – И что же?
– Это очень личное, я хочу сообщить ему сама.
Его левая бровь поднималась все выше. Он мне не поверил. Естественно: блефовала я не очень изобретательно. Черт, почему мой мозг никогда не работал в моменты, когда мне было это особенно нужно?
– Если хотите извиниться за неловкое поведение во время его доклада, напишите по электронной почте его помощнице. Всего хорошего.
С этими словами он оставил меня и вышел из зала. На мгновение я понурила плечи и испугалась, что мне придется признать поражение. Но вдруг мне все-таки пришел в голову выход. Сегодня все равно был не мой день: так почему бы не рискнуть еще чуть-чуть?
Я быстро огляделась, чтобы меня никто не заметил, поднялась по узкой лестнице и проскользнула через занавес за кулисы. Джеральдина будет мной гордиться. Я не сомневалась в себе как в журналистке и планировала взять заветное интервью, несмотря ни на что!
2. Уэстон
Дева
Типичным Девам нравится все четкое и симметричное.
Я вспомнил о последнем сообщении моего агента о том, что съемки переносятся на следующую неделю, и потер уставшие глаза. Годом ранее я подписал контракт на несколько сезонов нового шоу и с тех пор больше не высыпался. Съемки начались полгода назад, и с этого момента я постоянно чувствовал усталость и каждый день сомневался, правильно ли поступил, согласившись на это дело. Я был ученым, исследователем и хотел пробудить в других страсть к астрономии, как мой наставник Ричард когда-то во мне.
Тем не менее я не ожидал, что все это привлечет столько внимания к моей персоне. Но в то же время я видел, что многие внезапно заинтересовались астрономией, и гордился, что мог что-то донести этим людям. Возможно, для этого и стоило мириться с недостатками. В конце концов, известность была не так уж плоха, и мне следовало оставаться благодарным за полученный шанс.
Я задрал голову, чтобы посмотреть на небо. Стоял ранний вечер, и, как это часто бывало в Лондоне, небо покрывали тучи, из-за чего звезды были едва видны. Вселенная всегда меня очаровывала. Я хотел разузнать о ней побольше с самого детства, а после лета, проведенного в лагере «Сансайд»[12] неподалеку от Уитстабла, желание получше разобраться в этой теме только усилилось.