– Нова, это… спасибо, – запинаясь, поблагодарил я, совершенно потрясенный таким дорогим подарком, и посмотрел на нее.
Она просияла, явно довольная моей реакцией, а затем пожала плечами, будто это какой-то пустяк. Но это было не так. Это было для меня важно. Причем даже очень.
– Это просто небольшой подарок в благодарность за помощь.
– Нет, это… это невероятно.
Мне еще никто никогда не дарил таких подарков, не задумывался о том, как меня порадовать.
Мне безумно хотелось обнять ее в знак благодарности. Но поддаваться этому порыву было опасно: я просто не знал, смогу ли тогда ее отпустить. Возможно, я действительно в ней ошибался.
– Нова, я… Прости меня за вчерашнее, я хотел прийти, но…
Она положила руку мне на плечо, и я замолчал.
– Все нормально, я понимаю, правда. – И я впервые за долгое время почувствовал себя по-настоящему понятым. – В следующий раз просто напиши короткое сообщение, – сказала она и подмигнула мне.
– Обязательно.
Когда стало совсем поздно, мы собрали детей и отправились назад в лагерь. Я последний раз взглянул на фестиваль устриц во всем его великолепии: огни мерцали в темноте, как звезды на небе. Смех и музыка стихли, но воспоминания в душе сохранились. На мгновение мне померещился тот самый белый фургон, и грудь сдавило, а сердце забилось чаще. Но я все же заставил себя сделать глубокий вдох. Было ясно, что на рынке полно таких машин, ведь на них привозили товары и оборудование для прилавков. Незачем об этом раздумывать.
В автобусе я посмотрел на ряд сидений возле своего. Когда я взглянул на Нову, меня охватило новое чувство, и я не стал ему противиться. Она слегка прислонилась головой к окну, ее глаза были закрыты, а губы расслаблены, нежны и притягательны. И я впервые засомневался, смогу ли долго удерживать защитные стены, или они уже начали давать трещины и разрушаться. Что будет со мной дальше? Я упаду, или меня все же удержит собственная сила притяжения Новы?
17. Уэстон
Дева
Для многих проблемы представляют препятствия, а для Дев – возможность для совершенствования.
– Молодцы! – похвалила Нова Оливию и Бенни, которые только что продемонстрировали всем актерский талант для игры в спектакле. Нова положила неразборчиво написанный ею сценарий с примечаниями на ветхое бревно рядом с собой и радостно захлопала в ладоши. Здесь, на пляже, ветер был сильнее и развевал более светлые кончики ее каштановых волос. – А теперь в последний раз!
Пока дети выстраивались, Нова достала из кармана джинсов резинку и сделала высокий хвост, который подчеркивал ее прекрасные черты. Небрежная челка упала ей на лицо, и она непринужденно убрала ее с глаз.
Я толком не участвовал в репетиции спектакля и мог помочь лишь с изготовлением реквизита и части костюмов. При этом у меня хватало времени, чтобы за всем понаблюдать. В том числе и за Новой. За ее энтузиазмом, ее увлеченностью.
– По-моему, нам нужно пойти налево! Этот путь выглядит многообещающе, и мне кажется, что он приведет нас прямо к цели, – сказала Оливия в роли Овна.
– Нет, нельзя принимать решения, основываясь лишь на чувствах! Я считаю, что мы должны собрать все факты и взвесить все за и против и только после сделать выбор. Потом уже ничего не изменишь! – ответил Бенни, игравший Весов.
Дети придумали интересный спектакль и с огромным удовольствием репетировали и оттачивали слова. На кону была судьба Вселенной. В далекой галактике в гармонии жили знаки зодиака, но теперь их сосуществованию грозила опасность. Поэтому знакам нужно было преодолеть различные испытания, основанные на их астрологических характеристиках, чтобы завладеть разными космическими станциями и спасти Вселенную.
Спектакль в равной мере состоял из фактов и эзотерики. С этим я как-то смирился.
– Отлично получается, – похвалил я Софи, которая мастерила венок из золотой проволоки для своего костюма авантюриста-Стрельца.
– Спасибо, у тебя тоже хорошо вышло, – ответила она и кивнула на белую льняную рубашку, к которой я пришил воротник из золотых нитей. – Не думала, что ты умеешь шить.
– Я тоже не думал, – согласился Джордж и широко ухмыльнулся. – Вообще-то это женское дело.
Я вспомнил годы, когда жил один с мамой, а она вкалывала на двух работах, чтобы откладывать деньги на мою учебу в колледже. Мама меня поддерживала и помогала. Она научила меня всему необходимому для жизни, а себе почти ничего не позволяла. Я с лихвой отплатил ей, когда впервые добился успеха в астрономии, но это время ей все равно было уже никогда не вернуть. Нужно будет как-нибудь позвонить и узнать, как у нее дела. Я частично вычеркнул из жизни и ее, хотя она уж точно совсем этого не заслуживала.
– Это полная чушь, – отчитала его Софи.
– А кто определил, что относится к женскому, а что к мужскому? – спокойно спросил я.
– Ну женское – это то, в чем женщины разбираются лучше мужчин.
– Хм, тогда бы это означало, что женская анатомия сильно отличается от мужской. Выходит, они умеют шить, потому что у них другие пальцы?
– Нет, но…
Он замолк, размышляя, так как, судя по всему, понял, что его замечание было не совсем продуманным.
– Разве у меня плохо получилось? – спросил я и поднял свою работу.
– Нет, хорошо.
Он пожал плечами, а я был уверен, что эту глупую мысль ему внушил отец. Я встречал его на собрании перед открытием лагеря. Я не следовал за толпой уже тогда, но по другой причине. Не страшно, что Джордж в своем возрасте повторял эти высказывания за папой; плохо было бы, если бы он никогда не брал их под сомнение, никогда не размышлял бы о них самостоятельно. Именно этому учил нас Ричард – личной ответственности.
– Я думаю, что нам давно пора перестать делить все на женское и мужское. У нас, людей, есть преимущество, мы мыслящие существа, и нам следует использовать свой разум, чтобы развиваться и совершать хорошие, осмысленные поступки, а не отождествлять себя с такими старыми способами мышления. Ты ведь считаешь, что Софи и другие девочки могут стать кем угодно, так?
– Да, конечно, ты прав, – пробормотал он, покраснев от стыда. Я ободряюще ему улыбнулся и вспомнил, как часто Ричард задавал мне головомойку. Или Кэмерону с Амброзом.
– Люди боролись за равноправие, хотя так и должно было быть с самого начала. Отрицание этого – шаг назад, который нам совершать не следует. Понимание – первый шаг к улучшению. В этой фразе определенно что-то есть.
– О чем вы? Неужели Уэстон наконец признал существование астрологии?
Внезапно рядом со мной появилась Нова, которую я даже не заметил.
– Вроде того, – ответил я, чтобы больше не отчитывать Джорджа, и подмигнул ему. Он понял меня, и теперь у него появилась возможность подумать над моими словами. – Но не волнуйся, существованию астрологии ничего не грозит, поскольку она не перестанет существовать до тех пор, пока в нее верят. Вопрос, скорее, состоит в том, в чем заключается ее ценность.
Я отложил рубашку в сторону и встал. Нас с Новой разделяло только бревно. Оливия, Бенни, Майк и Эмили пришли к нам и принялись обсуждать спектакль вместе с остальными.
– Это было мило, – тихо сказала мне Нова.
– Не понимаю, о чем ты, – отмахнулся я и сунул руки в карманы джинсов.
Нова одарила меня многозначительной улыбкой.
– Кстати, я впечатлена. – Она указала на мою работу. – Золотой воротник? Серьезно, мистер Совершенство? Есть хоть что-то, что тебе не под силу?
Вот он снова – вызывающий блеск в ее светло-карих глазах.
Я подавил усмешку.
– Так, с чего бы начать? – со вздохом ответил я. – Я ношу в основном черные рубашки, потому что совершенно не понимаю, как стирать цветное белье. Цветной носок испортил мне все белые рубашки; к счастью, носить их мне больше не нужно. – Усмешка Новы превратилась в настоящую улыбку. Ей нравилась моя честность, а мне нравилось, что благодаря моим словам она начинала сиять. – У меня погибают все растения, даже кактусы. Просто чудо, что Хокинг до сих пор жив, но он умеет очень настойчиво доносить, что его нужно покормить. Еще у меня ужасно неразборчивый почерк, и я совсем не умею заворачивать подарки, как бы ни пытался. Вдобавок я страшно неуклюжий и порчу всю соль шутки, рассказывая анекдоты. Всегда, – сказал я. Нова не выдержала и весело и мило рассмеялась, тем самым меня очаровав. – Мне продолжать?
– Да, пожалуйста! – радостно воскликнула она.
Я, откашлявшись, подавил смех.
– Нет, на сегодня хватит.
– Ну вот, раз ты не готов раскрыть больше о себе, зачем спрашиваешь?
Я перелез через бревно, и мы вдвоем подошли к месту, где проходила репетиция, чтобы прибраться, поскольку время, выделенное нашему отряду, почти закончилось.
– Быть может, позже я расскажу тебе еще о нескольких своих слабостях. – Я поднял с пола нарисованную мной звездную карту. – Но только если узнаю что-нибудь о тебе. Кое-что мне уже и так известно.
– Вот как, и что же? Вообще-то я думала, что почти совершенна.
На этот раз я все-таки рассмеялся.
– Касательно тебя, совершенство – понятие очень растяжимое.
– Эй! – Она толкнула меня в плечо, причем удар получился удивительно удачным. – Что это еще значит?
– Ладно, я пока слишком многого о тебе не знаю, но ты уж точно сумбурная, несобранная и теряешься в иллюзиях и фантазиях…
– Нет, последнее – совсем не недостаток! Креативность и богатое воображение еще никому не повредили!
– Ладно, как скажешь. – Мы остановились друг перед другом. Нова прижала сценарий к груди и посмотрела на меня. Почему мы опять были так близки? Почему мое сердце вдруг забилось быстрее? Почему в ее присутствии пальцы покалывало? – Тогда ты просто не знаешь, когда нужно помолчать. Сколько слов ты говоришь в день? Двадцать тысяч?
– Минимум двадцать две, – дерзко ответила она, и я притворно вздохнул. – Мне ведь нужно компенсировать те, которые не говоришь ты, – торжествующе сказала она. Челка снова упала ей на лоб, и мне впервые захотелось ее убрать, чтобы и дальше беспрепятственно смотреть в ее живые глаза. Но в ту же секунду я услышал голос Кристи, и мы оба машинально отпрянули назад.