Повернувшись, я едва выдержал вопрошающий и в то же время высокомерный взгляд Кристи. Господи, неужели коллеги не могли просто поговорить? Зачем додумывать непонятно что?
– Так, вы двое, – сказала она, поприветствовав детей и Хокинга. Она повернулась к нам. – Я просто хотела дать вам инструкции по организации сегодняшней ночевки!
Точно, во время репетиции я почти об этом забыл. Очередное мероприятие, уклониться от участия в котором было нельзя: Кристи четко сказала, что, если я не приду, меня выгонят. Я был уверен, что на столь решительные меры она не пойдет, но и явно не обрадуется, если меня не будет.
Она дала нам листок, где был указан порядок действий. Сначала в столовой будет общий ужин – пицца, которую детям разрешат приготовить и испечь самим. Затем все возьмут свои спальные мешки, а мы расстелем в зале тонкие матрасы, чтобы соорудить что-то вроде кроватей. Да уж: что может быть лучше, чем спать в одной комнате вместе с сотней человек. Прямо рядом с Новой. Когда нас будет разделять лишь тонкий спальный мешок. Черт возьми, мои мысли плыли куда-то совсем не туда. Думать о таком было неуместно.
Я напряженно уставился на листок. Еда, ночная прогулка, рассказы вожатых перед сном и так далее…
– Так, тогда я пойду и достану из машины спальный мешок и фонарик. Скоро вернусь, – быстро сказал я и кивнул двум девушкам, а после бросил реквизит для репетиции в коробку.
– Давай потом схожу я, и мы сможем вместе забрать детей, – ответила Нова. Увидев, что я поднимаюсь по насыпи, Хокинг встал и побрел за мной.
– Эй, подожди, я с тобой, – крикнула Кристи позади меня, и я замедлил шаг. – Как ты, Уэстон? – спросила она.
Кристи была одной из немногих, кого волновало мое состояние. Она интересовалась им не ради сплетен: ей правда было важно, как я себя чувствую. Она была скорее давней подругой, чем знакомой, но все же многого не знала о том, что произошло в промежутке между моей юностью в лагере и жизнью сейчас. Столько взлетов и падений, столько светлого и еще больше темного.
– Не беспокойся, я справлюсь, – ответил я как всегда.
– Ты говоришь так постоянно, но мне впервые кажется, что это может быть правдой. В конечном счете.
Я вздохнул.
– Не порть настроение, нас ведь ждет веселый вечер, правда? – подшутил над ней я. Она прекрасно знала, что я бы лучше провел ночь в холодильнике, чем участвовать в ночевке.
– Да перестань, будет и вправду весело, – поддразнила она меня в ответ. Хокинг подбежал ко мне и прижался к моей ноге. Я ласково потрепал его по голове, и он понесся дальше к травинке, которую ему, судя по всему, нужно было рассмотреть повнимательнее. – Ты же будешь не один. Ты довольно хорошо ладишь с Новой, так ведь?
– Пожалуйста, не начинай опять пытаться нас свести. Что нам еще остается делать? Это ты поручила нам работать вместе, не оставив никакого выбора, забыла? Естественно, теперь нам приходится как-то с этим справляться.
– Да, и вам это не повредило, – ответила она с дерзкой ухмылкой, и я закатил глаза. – Вы отлично нашли общий язык, спектакль точно будет великолепным.
И после этого все закончится. Лето. Время, проведенное нами вместе. Минуты в лагере. Я думал, что эти недели здесь помогут мне отвлечься, надеялся понять, что делать дальше. Но в действительности теперь я был растерян еще больше, чем прежде.
– Боже, Уэстон, ты слишком много думаешь! Эта проблема у тебя с детства, – отметила Кристи. – Симпатичный парень с хмурым взглядом и чересчур серьезным выражением лица.
– Мне это проблемой не кажется. Совершенно нормально сначала взвешивать все варианты и только потом принимать решения, – ответил я.
– Черт возьми, хоть иногда руководствуйся чувствами! – Она фыркнула. – Не нужно замыкаться в себе, это тебе ничем не поможет. Ричард бы этого не хотел.
В ее голосе отчетливо слышалась боль, но говорить на эту тему мне сейчас не хотелось. Да и вообще: будь у меня выбор, я бы никогда не стал это обсуждать.
– Но его здесь больше нет, и он уже никак ни на что не повлияет.
И виноват в этом был я. Я один.
– Уэстон, – попросила Кристи и схватила меня за руку, чтобы меня остановить. Я уставился на песок под ногами и только потом смог собраться с мыслями и посмотреть на нее. – Он бы хотел, чтобы ты был счастлив.
Когда я был по-настоящему счастлив? Когда окончил образование, получил докторскую степень или после этого мигом бросился навстречу новому испытанию, чтобы заполнить пустоту? Однако это оказалось невозможно. Теперь она была еще больше, чем прежде. За свою жизнь я потерял сразу двух отцов, и из-за этого в груди осталась зияющая дыра. Мне очень сильно хотелось, чтобы она зажила, но она все еще болела.
– Счастье переоценивают, – решительно ответил я. Успех сделал меня счастливым, по крайней мере, вызвал у меня чувство, сопоставимое со счастьем. – Я справлюсь, – повторил я и пристально посмотрел на Кристи. – Мне приносят радость дети, а после я что-нибудь придумаю.
Рука Кристи соскользнула с моей: она мне не поверила, но что еще ей оставалось, кроме как принять мой ответ? Я был невероятно упертым, и со мной было непросто – я понимал это и сам.
– Если хочешь, можешь сегодня поехать домой, я не против.
– Нет, – ответил я. – Дети с нетерпением ждут ночевки. – И я буду не совсем один. Там будет Нова. – Не хочу омрачать их радость.
Кристи кивнула, глубоко вдохнула и снова выдохнула. Ей многое хотелось сказать, попытаться вбить мне в голову, но ее слова все равно бы отскочили от меня и полетели обратно к ней.
– Хорошо. Тогда берите спальные мешки, и увидимся прямо в зале.
Мы ненадолго попрощались, и я добрался до машины и достал из багажника сумку и спальный мешок, а потом как можно дальше отогнал нависшие надо мной темные тучи. Да только от этого не было никакого толку. Если я буду и дальше жить прошлым, ничего все равно не изменится, ничего не станет лучше. Кристи была права, причем во всем, но как я мог изменить свое состояние? Как последовать ее словам? Как почувствовать что-то хорошее, чтобы вместе с ним не вернулась боль?
18. Нова
Рак
Раки предпочитают показывать, что у них внутри, лишь немногим.
В зале царило бурное, веселое оживление. На столах были разложены большие противни со свежим тестом для пиццы, дети вместе с вожатыми нарезали продукты для начинки, и каждый отряд мог самостоятельно приготовить себе пиццу.
Разумеется, наш отряд выложил звездное небо с галактиками и планетами из кукурузы, сладкого перца и всевозможных других вкусных ингредиентов. После разговора с Кристи Уэстон какое-то время казался даже спокойнее и был погружен в мысли, как в вязкий зыбучий песок. А еще я заметила, что она разглядывала меня чуть дольше обычного. Мне очень хотелось узнать, о чем они говорили, особенно для того, чтобы помочь ему выбраться из хоровода мыслей. Однако он рассказывать ничего не стал, но, когда мы вместе дошли до зала, его настроение немного улучшилось. Ради детей он взял себя в руки – я прекрасно это чувствовала, хотя, возможно, это сами дети помогли ему прийти в себя.
Что бы это ни было, на сей раз он даже немного пошел мне навстречу, а то обычно лишь я пыталась выманить его из клетки, словно пугливое, недоверчивое животное.
– У тебя кривая галактика, – вдруг сказал он и встал напротив по другую сторону стола.
Я на мгновение потеряла дар речи.
– Чего? Я считаю, что моя галактика – самая красивая из всех, что когда-либо видела Вселенная.
Он тихо и хрипло рассмеялся, отчего у меня сразу побежали мурашки. Обычно его лицо было серьезным, а сейчас губы казались мягкими и нежными, притягательными.
– К тому же ты занимаешь многовато места на противне, – добавил он и положил полоску сладкого перца прямо на мою сторону.
– Эй! – Я взяла ложку и распределила томатный соус так, чтобы получилась граница. – Вот твоя область, а вот моя. Будь добр, не заходи за черту.
– Уверен, что в моем желудке поместится гораздо больше, чем в твоем. Будет справедливо, если мне достанется кусок побольше. – Теперь он взял ложку и размазал границу. Я никогда не видела его таким веселым. Казалось, будто ворчливый медведь проснулся после долгой глубокой спячки. И таким он мне нравился. Неужели мне наконец удалось немного ослабить его защитные механизмы? Или его заставила задуматься Кристи? В чем бы ни была причина, нужно, чтобы так продолжалось и дальше.
– Кто сказал? Ты даже не представляешь, сколько я могу слопать! Помнишь рыбную тарелку, которую мы разделили на двоих? Я съела точно не меньше тебя.
– Потому что тогда я был не голоден, а сейчас все совсем по-другому.
– Ах так?
– Так, – с улыбкой ответил он, и нас подобно бурному потоку захлестнуло притяжение, увлекая за собой. Отреагировать я не успела: он вдруг поднял ложку и прижал ее тыльной стороной к кончику моего носа. Я возмущенно раскрыла рот, не в силах что-либо ответить. – Выглядит довольно неплохо, – прошептал он. – Очень вкусно.
– Ты что творишь? – проворчала я, и он снова рассмеялся. Я зажмурилась, взяла горсть кукурузы и украсила ею его идеально уложенные волосы. – Так-то лучше, – торжествующе сказала я.
Внезапно атмосфера изменилась. Воздух заискрился энергией. Кто-то громко прокричал: «Битва едой!», все завопили и весело засмеялись, и еда полетела по залу. Мы тоже колебались недолго: я взяла ложку томатного соуса и швырнула ее в Уэстона, который проворно, как хищная кошка, перемахнул через стол и бросился ко мне. Я со смехом хотела улизнуть от него в царившей вокруг нас неразберихе, но Уэстон схватил меня, обвил меня сильными руками за талию и притянул спиной к себе. Он взял кукурузу и прижал ее к моим волосам. Я с хохотом и сильно бьющимся сердцем извивалась в его крепких объятиях, однако высвободиться не могла. Теперь я ощущала что-то другое, что-то глубже, пронзительнее. Все во мне пульсировало. Влечение и желание загнали мой разум в тупик, и Уэстон, похоже, тоже это чувствовал. Он сжал меня крепче, его руки обхватили ткань моей рубашки, и я ощутила его горячее дыхание на обнаженной коже шеи. Он нежно коснулся губами моего виска, так легко, что я подумала, что мне почудилось. Сердце бешено заколотилось, пораженное внезапной близостью.