– Я здесь, Уэстон, и не хочу никуда уходить, понятно?
Вместо ответа я снова поцеловал ее, скользнул пальцами под пояс ее штанов и почувствовал нежную кожу. Нова слегка раздвинула ноги и прижалась ко мне. Я почти потерял рассудок от возбуждения. Боже, она была такой невероятно чувственной, такой увлеченной, что даже мне было трудно сдерживаться.
Поэтому я продвинул пальцы дальше, провел ими ей между ног и коснулся ее клитора. Ее дыхание участилось, превратившись в стоны, которые возбуждали меня лишь сильней. Она цеплялась за меня пальцами, двигалась в ритме моих прикосновений, в то время как я впитывал в себя каждое движение ее лица. Когда я проник в нее, она была невероятно влажной, а ее стоны были подобны урагану, уносившему меня с собой.
– Уэстон, – с мольбой произнесла она мое имя. Я ускорился, наслаждаясь очевидными чувствами, которые в ней пробуждал. Я никогда не думал, что однажды смогу так прикоснуться к Нове, так почувствовать ее, но теперь все остальное не имело никакого значения.
Ее стоны становились все сильнее, и я почувствовал, как она напряглась, приближаясь к кульминации, и наконец громко застонала в тишине спальни. Я поцеловал ее, проглатывая последние звуки, и она тут же прижалась ко мне. Я почувствовал, как сильно бьется ее сердце, и на мгновение мы просто замерли, пытаясь понять, что произошло между нами, пусть и казалось, что мы мчались на полной скорости.
24. Нова
Рак
Раки – в душе романтики и ценят в отношениях нежность и защищенность.
Дыхание сбилось, сердце бешено колотилось в груди, и я не сразу смогла вернуться к реальности. Вообще-то я хотела просто поговорить с Уэстоном, но получилось гораздо лучше. Только вот соблазн сбежать был все равно велик.
Уэстон прижимался ко мне, и его обнаженное тело было просто великолепным. Он медленно отвел руку и положил ее возле моего уха, и я заметила под его подтянутой кожей отчетливо вырисовывавшиеся мышцы. Оргазм был невероятным, но я все равно хотела большего. Я хотела его.
– Ты удивительно чувственная. И зачем мы столько спорили? Надо было просто заняться этим, – прошептал он, и я услышала в его голосе усмешку, которую тоже не смогла подавить. Он поцеловал меня в шею, а потом спустился к вырезу футболки, и я немного приподнялась, чтобы он ее снял.
Я повернула голову и нежно коснулась его губ своими.
– Без понятия. Может, это была жаркая прелюдия? – пошутила я, на что он хрипло засмеялся. Боже, мне нравилось, когда он расслаблялся, смеялся, когда у него в глазах появлялась эта искорка. Он показывал себя таким слишком уж редко.
Продолжив покрывать меня поцелуями, он добрался до ключицы, задел мой бюстгальтер и слегка его сдвинул. Большим пальцем он дотронулся до моего твердого соска, и я снова вздохнула от божественных прикосновений. Я запустила руки в его мягкие волосы, прошлась по ним, и у него вырвался глубокий стон, который лишь больше меня возбудил. Он коснулся губами соска и принялся его посасывать, облизывать, слегка покусывать, и по всему моему телу разлилось тепло, сводившее меня с ума.
Он и вправду был перфекционистом во всем. Прежде я этого не ценила, а вот теперь была по-настоящему рада. Он очень неспешно исследовал мое тело, ласкал и целовал меня так долго, что я уже едва сдерживалась. Он скользнул между моих бедер, покрыл мой живот поцелуями, намеренно упуская место чуть ниже, где я отчаянно желала его ощутить. Это была сладкая мука, но в то же время мне хотелось, чтобы она длилась вечно.
Но в какой-то момент я почувствовала и его нетерпеливое желание, усилившее его страсть. Он медленно скользнул вверх, и я ощутила сквозь тонкую ткань наших штанов его возбужденную плоть. Мы снова начали целоваться и раздевать друг друга. Я целовала его сильные плечи, грудь, живот, вдыхала теплый, восхитительный запах его кожи.
Дождь по-прежнему хлестал в окна, и в комнате не было слышно ничего, кроме раскатов грома, наших поцелуев и тяжелого дыхания. Мне казалось, будто мы были в другой реальности, в другом месте, где нам не нужно было ни о чем беспокоиться, за плотной завесой, защищавшей нас от всего. Позади этой завесы осталось прошлое, не имевшее никакого значения; важно было лишь то, что впереди.
Уэстон потянулся к тумбочке и достал презерватив. Я взяла его, открыла упаковку и протянула ему, еще раз подтвердив, что безумно этого хотела. Он лег на спину, и я провела рукой по его твердому члену, приподнялась и села на него. Мышцы его живота напряглись, его руки потянулись к моим бедрам, скользнули вверх по моей спине и взъерошили волосы, а я медленно опускалась на него, вбирая его в себя. Я еще никогда не испытывала ничего совершеннее. Я запрокинула голову и без стеснения застонала, так как мне было ужасно приятно. Он наполнял меня. Секс еще никогда не казался мне таким интимным. Таким настоящим. Таким правильным.
Он немного выпрямился и начал двигаться в моем направлении, пока я оставалась сверху. Мы стонали в такт толчкам, которые становились все более несдерживаемыми и дикими. Уэстон развернул меня так, чтобы я оказалась под ним. Я обвила ногами его бедра, наслаждаясь происходящим. Это было невероятно приятно: ритмичные толчки, плавное скольжение, сильные удары.
Тут низ живота потянуло, и я почувствовала, что снова была близка к кульминации. Уэстон ускорился, перенес вес и попал в особенную точку внутри меня, из-за чего я больше не смогла сдерживать оргазм.
Я кончила, всем телом задрожав от блаженства, а внутри вспыхнул жар. Было слышно лишь наше возбужденное дыхание. Он наклонился ко мне, прильнул своими губами к моим, и я почувствовала, как он напрягся и тоже наконец издал глубокий низкий вздох. Мы на мгновение остановились, чтобы отдышаться. Я принялась гладить его по спине, а он прижался ртом к изгибу моей шеи.
У меня вырвался смешок, хотя я очень старалась его подавить. Но я понимала, как все это произошло. Как первоначальный скептицизм превратился в это. Уэстон отстранился и лег рядом со мной. Посмотрев на него, я увидела, что он тоже улыбался.
– Что, было так весело? – поддразнил он меня.
Я покачала головой.
– Это было невероятно, – выдохнув, ответила я. – Просто очень неожиданно, правда?
Он поднял руку и скользнул кончиком пальца по моей коже, от ключицы до груди и живота, и по мне сразу пробежала новая волна возбуждения.
– Неожиданно, но невероятно? По-моему, звучит неплохо. – Он поцеловал меня в плечо, а затем встал. – Сейчас вернусь, не уходи, – сказал он и направился в соседнюю комнату, где, как я заметила, находилась ванная. Я повернулась на бок и посмотрела ему вслед: даже сзади он выглядел идеально.
Спустя несколько минут Уэстон вернулся – на нем уже были боксеры – и остановился перед кроватью.
– Хочу тебе кое-что показать, – сказал он и протянул мне руку. Я приняла ее, и он поднял меня, прижав к себе и обхватив руками так, чтобы я смогла положить голову ему на грудь и тоже его обнять.
– Для этого нужно что-нибудь надеть? – с улыбкой спросила я.
– К сожалению, да, – ответил он и опустил руку к моим бедрам. – Впрочем, если подумать, мне совсем не хочется, чтобы ты что-то надевала. Так что покажу позже, – пробормотал он и толкнул меня обратно на кровать. Я со смехом сдалась, и, когда мы снова поцеловались, решила, что он был прав. Лучше позже: сейчас было не самое подходящее время.
Я проснулась в объятиях Уэстона. Мне захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что все происходило по-настоящему, а не просто было каким-то совершенно нелепым сном. Хотя нет, проверять не стоит. Я очень нежно провела кончиками пальцев по его обнаженному плечу, запустила руку ему в волосы, и в ответ он сонно вздохнул.
Но вдруг его дыхание сбилось. Теперь его грудь прерывисто поднималась и опускалась, лицо исказилось, как будто ему было больно. Я отдернула руку, а мое сердце забилось быстрее.
– Уэстон? – прошептала я, сомневаясь, стоит ли его будить, поскольку он явно все еще спал. Когда я произнесла его имя, он схватил меня крепче и прижал к себе. Его глаза вращались слева направо за закрытыми веками, словно он вел какую-то воображаемую битву.
Осторожно коснувшись его лица, я попыталась вернуть его к реальности.
– Уэстон, проснись, – сказала я настойчивее. Но он не отреагировал; вместо этого его сильные мышцы вздрогнули, и он сжал меня еще крепче. Мягкий свет утреннего солнца рисовал узоры у него на лбу, слегка блестевшем от пота.
А затем, так же внезапно, как в начале, он судорожно вздохнул, и его веки распахнулись. Он выглядел сбитым с толку и потерянным. На мгновение мне показалось, что он меня не узнал; боль у него в глазах была почти осязаемой.
Он тяжело сглотнул и разжал руки.
– Прости, – хрипло прошептал он.
– Все нормально, ничего не случилось. Хочешь… об этом поговорить? – тихо спросила я с легкой дрожью в голосе.
Он отвел взгляд, как будто сомневаясь, рассказать мне все или нет. Но когда наши глаза снова встретились, боль исчезла, и я поняла, что он не хотел ничего обсуждать, а я была не вправе его заставлять. По крайней мере, до тех пор, пока у меня самой были тайны, которые с каждым днем все больше грызли меня изнутри.
– Просто кошмар, – пробормотал он. – Уже все прошло.
Я понятия не имела, что сказать, но от сильного беспокойства за него у меня на мгновение перехватило дыхание.
Я могла сделать лишь одно: отвлечь Уэстона от того, что мучило его внутри.
– Ты хотел мне что-то показать, – напомнила я.
Он откашлялся, а потом нежно провел рукой вдоль моей спины до шеи, и напряжение снова спало.
– Да, но для этого надо дождаться наступления темноты, – загадочно ответил он. У него на губах появилась осторожная улыбка, и я села.
– Ты хочешь показать мне обсерваторию?
Наконец последние остатки его сна улетучились, и он одарил меня дерзкой ухмылкой, которая, без всякого сомнения, когда-нибудь сведет меня с ума.