Я отвела взгляд и снова всмотрелась в фотографию. В теории до моего мозга дошло, что передо мной был мой биологический отец. Однако душой я не знала, как к этому отнестись.
Я снова посмотрела на маму. Из-за вины, отражавшейся у нее в глазах, больно было и мне.
– Ты его любила? – спросила я, поскольку всегда думала, что меня зачали в минуту страсти. В минуту, когда остальное не имело никакого значения. Почему она не открыла мне правду? В школе у большинства детей были любящие отцы. Сначала я выдумывала истории о папе. Рассказывала, что он путешествовал по дальним странам, был врачом и спасал мир или выполнял секретную миссию на Аляске, как Джеймс Бонд. В какой-то момент одноклассники перестали мне верить, и тогда иллюзия рухнула и для меня самой. Я приняла все как есть: у меня просто не было отца, но со мной все равно было все нормально.
– Да, я его очень любила, – задумчиво ответила мама.
– Но тогда почему? Раз так, почему вы расстались?
– Все было сложно. – Она снова взяла фотографию и с тоской взглянула на нее. – Он хотел учиться в Лондоне и путешествовать по миру. А я нет. И когда я узнала, что беременна, и хотела сказать, что он станет отцом, рядом с ним уже была другая. Он просто нашел замену, и поэтому я убедила себя, что это было совершенно неважно.
– Получается, он даже не знает о моем существовании?
Мама медленно покачала головой.
– Прости меня, – прошептала она.
Что, если бы он знал? Если бы мне не пришлось ничего выдумывать и у меня был бы настоящий папа? Голова шла кругом, и я понятия не имела, что делать: горевать по тому, чего была лишена, или радоваться, что теперь мне хотя бы известно, что у меня есть отец. Я могу его найти! Познакомиться с ним! Я мечтала об этом целых двадцать восемь лет, но наладить отношения никогда не поздно. Мы можем все наверстать.
– Ты знаешь, где он сейчас живет?
– Нет, к сожалению, нет. Я не хотела его искать.
– А как его полное имя?
– Ричард Малрой.
– Хорошо, – едва слышно сказала я и порылась в памяти, пытаясь понять, почему это имя показалось мне смутно знакомым, но ничего не вспомнила.
Мама протянула ко мне руки через стол и накрыла ими мои ладони.
– Пожалуйста, прости, что я тебе ничего не рассказала. Я не знала как, искала подходящий момент, но в итоге он так и не наступил.
– Не могу отрицать, что злюсь, – сказала я. – Но в какой-то мере я все понимаю. Если он правда нашел другую вскоре после того, как вы расстались… Это паршиво.
Теперь я думала, стоит ли вообще с ним знакомиться. Что, если папа, которого я всегда представляла, не имел с ним ничего общего? Что, если он был придурком, ел в поездах чипсы со сметаной и отнимал места у старушек в автобусах?
Мама встала и ненадолго вышла из комнаты, а потом вернулась с открыткой. Она отдала ее мне и снова села. На передней стороне были остроконечные горы, а над ними – ночное небо с огромной луной, освещавшей очертания вершин. Я перевернула открытку и обнаружила сзади надпись:
Увидев эту картину, я сразу подумал о тебе.
Ричард
– Она пришла, когда тебе было два года. Я не знала, что делать, и уже собиралась с ним связаться. Раньше твоя бабушка была еще категоричнее. Они с Ричардом никогда особо не ладили, поскольку ему не нравилась астрология и образ жизни Сол. Возможно, именно поэтому она отговорила меня и убедила, что мужчина нам не нужен и втроем нам будет гораздо лучше. Начались бы неприятности, тем более, если бы у него оказалась жена, а может, и дети… Я не могла так с ним поступить. – Она откашлялась: говорить об этом ей было нелегко. – Я хотела запомнить его таким, каким тогда знала, и не портить образ, оставшийся у меня в памяти. Это было ужасно эгоистично с моей стороны, но я думала, что ты счастлива и у тебя есть все, что нужно.
– Так оно и было, – ответила я. – Но мне все равно хотелось бы знать. Просто, чтобы у меня была возможность разобраться во всем самой.
– Я понимаю. – Она помолчала. – Если хочешь, свяжись с ним. Я не стану стоять у тебя на пути и поддержу тебя там, где смогу.
– Спасибо, мама. – Я видела, как она переживала, и это ранило меня во второй раз. Поэтому я встала и обняла ее. – Не переживай, – прошептала я, и она прижала меня еще чуть крепче. – Кто знает, может, оно и к лучшему.
Когда я отстранилась, у нее на губах наконец снова появилась осторожная улыбка.
– Он любил звезды. Как ты.
– Правда?
Она кивнула.
– Он хотел изучать астрономию.
Я засмеялась.
– Ну все с ним ясно.
– Даже не представляешь, как часто они с Сольвей ссорились, – с улыбкой ответила мама, и я представила себе эту картину. Чтобы спорить с Сольвей, нужны были крепкие нервы. Мы принесли на кухню остальные фотографии, и мама открыла бутылку сидра, налила нам по бокалу и в подробностях рассказала все, что еще помнила о том времени.
Ну и ну. Когда я только приехала, я и подумать не могла, что узнаю, кто мой отец. Ричард Малрой. Может, у меня были братья или сестры? Я всегда мечтала о сестренке, вдруг теперь эта мечта сбудется?
Я решила провести расследование прямо в понедельник утром. Если буду уверена, что действительно готова с ним встретиться.
В конце концов я вышла на улицу. Сольвей сидела в кресле на террасе и попыхивала электронной сигаретой. Когда я подошла к ней и уселась рядом, меня окутал густой яблочный аромат.
– Почему ты мне не говорила? – спросила я и почувствовала себя преданной, как и во время разговора с мамой. Я считала маму и бабушку единственными людьми, которым могла полностью доверять.
– Это должна была сделать не я.
– Но ты могла попросить маму, чтобы она мне все рассказала.
– И что дальше? Ты бы познакомилась с ним и стала счастливее или несчастнее? – Она отложила электронную сигарету в сторону и наклонилась вперед. – Я не могла рисковать ни твоим счастьем, ни счастьем твоей мамы. Ричард не сделал ее счастливой, мы с ним не сошлись.
– Разве ты не говорила, что негативный опыт является частью нашей жизни и формирует нас?
– Я много чего болтаю, – недолго думая, ответила она. – Еще я говорю, что работа слишком сковывает тебя правилами, но ты же все равно ее не бросила, так?
– Ты меня не убедила.
– Он был надменным аналитиком, продавшим душу за профессию! Он ни на один день не взял бы на себя роль отца, которую ты ему приписываешь. Не позволяй надеждам управлять твоими решениями.
– Но он ведь любил маму?
Она кивнула.
– И он был верен – по крайней мере, так я думала, пока твоя мама не вернулась сюда, обливаясь слезами, потому что увидела его с другой. У нее чуть не начались схватки из-за стресса, если бы это произошло, мама родила бы тебя преждевременно. Этой боли я ему не прощу.
Я откинулась назад и посмотрела на небо сквозь густые кроны дубов и буков, росших в саду.
– Что ты скажешь, если я с ним свяжусь?
– Что ты уже взрослая, чтобы решать самой, но тут я его видеть не хочу.
– И это говоришь ты – человек, который обычно без вопросов принимает здесь совершенно посторонних? – удивленно спросила я.
– Они ведь не причинили вреда моей девочке, – ответила она. – Береги свое сердце, маленькая фея. Это единственный совет, который я могу тебе дать.
С другой стороны сада к нам подошла Шэрон. Сольвей неторопливо встала и разгладила кимоно. Сперва она выглядела немного уставшей, но потом расправила плечи, и ее стройное тело наполнилось новой энергией. Она потянулась ко мне, и я взяла ее за руку.
Бабушка крепко меня обняла.
– Пойдем, твоя мама приготовила ужин, не стоит задерживаться, иначе она весь вечер будет на нас ворчать, – сказала Сольвей как ни в чем не бывало.
Шэрон взяла ее под руку, и мы вместе пошли на кухню. Не говоря больше ни слова о моем отце, мы поужинали и с бутылкой красного вина стали ждать новолуния и гостей, желавших провести его вместе с Сольвей и Шэрон. Однако пока нас было всего четверо: мы смеялись, пили, но при этом каждая из нас думала о своем.
Что, если бы я встретила отца раньше? Разве это изменило бы мою жизнь? Возможно, Сол была права, и работа журналисткой слишком сильно вгоняла меня в рамки, из которых в какой-то момент было невозможно выбраться. Может, так случилось и с отцом? Знай он обо мне, он бы пожелал вернуться? Но мне-то нравилась моя профессия, ведь так? Я каждую неделю училась и трудилась, чтобы однажды перестать составлять для людей гороскопы, ведь они все равно в них особо не верили – нет, мне хотелось большего. Больше репортажей, больше интервью, а самое главное – писать больше статей, которые действительно могли бы изменить и улучшить мышление людей.
И тут я снова вспомнила о встрече с Уэстоном Джонсом, случившейся четыре года назад. Может, я продала душу за успех и воспользовалась его уязвимостью? Я этого не знала: тогда я была новенькой, без опыта, хотела чего-то добиться и поддалась энтузиазму начальницы, которая жила ради сплетен. Меня не должна была так сильно мучить совесть. Он был хвастливым и резким. Если из-за того, что кто-то узнал подробности о его состоянии, у него возникли проблемы, пусть поменяется сам.
Разве я могла все так упростить? Ведь я даже сейчас все еще помнила тот короткий миг, ту мимолетную искру, вспыхнувшую между нами.
6. Уэстон
Дева
Девы всегда полагаются на свой ясный ум.
Я стиснул руль. Свернув с узкой тропинки на улицу, где находился мой дом, я увидел на другой стороне белый фургон, который было ни с чем не перепутать. Рядом никто не жил, ездить сюда было незачем, поэтому оставался лишь один вариант. Эти проклятые папарацци все никак не могли угомониться и как стервятники выискивали скандальные истории. После моего ухода прошло уже достаточно времени – целых полгода, но, похоже, всегда находился кто-то, кому хотелось покопаться в мутных, тихих водах в поисках золота. Жалкое зрелище.
Я остановился позади фургона. Никакой надписи на нем не было: возможно, он принадлежал какому-то крошечному каналу, который все равно никто не смотрел. Мне не стоило о нем думать. Лучше было поехать дальше. Забыть про него. Но я не смог. Меня острыми когтями пронзила ярость, оставив после себя жгучую боль. Только из-за этих стервятников моя жизнь за секунду повернулась на сто восемьдесят градусов. И это еще не все. Я потерял дорогого мне человека, одного из тех, кто значит для меня больше всего на свете. Среди кучи льстецов было трудно найти кого-то, кто скажет тебе правду. Ричард был таким. Честным, невероятно преданным, настоящим другом. Чувство вины разъедало меня изнутри, образуя в груди дыру.