16
Ральф проснулся, будто кто-то его толкнул. Ему снилось… Что же ему снилось? Он попытался вспомнить, но не смог – обрывки сновидений уже выветрились из памяти. Сердце колотилось, голова была как в тумане. Что не так? Будильник? Точно. На другом конце комнаты гремела музыка… Стало быть, он сам установил с вечера будильник на своем радио. Другое дело, зачем? И сколько вообще времени? Половина восьмого… черт бы всех побрал! Застонав, он вытащил из-под головы подушку и накрыл ею лицо, пытаясь заглушить бойкий ритм и заслониться от света, бьющего в щель между занавесками. Сознание прояснялось мучительно медленно. Что за слова у этой песни? «Я чувствую себя подлецом, когда они начинают ворковать… Я хотел бы признаться ей в любви, но смысла в этом нет… Как бы я хотел, чтобы девушка Джесси была моей…»
Господи боже! Ральф скинул подушку и сел. Половина восьмого утра. Рик Спрингфилд поет про девушку своего приятеля Джесси, и он, Ральф, готов подписаться под каждым его словом. Да уж, неплохо начался денек!
Выбравшись из-под теплого одеяла, Ральф прошлепал на другой конец комнаты. Где же тут кнопка «выключить»? Лихорадочные поиски ни к чему не привели, и Ральф просто выдернул проклятый агрегат из розетки. В спальне вновь воцарилась тишина.
Интересно, кто это пытается таким образом достучаться до него? Впервые за много месяцев Ральф решил проснуться под будильник, и тот разбудил его знаковой песней про девушку Джесси!
Ральф по-прежнему находился в смятении. Что вообще все это значит? Ах да, мастерская! Он собрался ехать к себе в мастерскую. Но зачем? Только потому, что он художник? Не похоже. Потому что ему хотелось? Да не сказать. Тогда… потому что Джем так сказала… это уже ближе. Джем так сказала. Точнее, посоветовала. Ей хотелось, чтобы Ральф поехал в мастерскую.
И он пообещал ей – просто чтобы не разочаровывать. «Ладно, – сказал он. – Завтра с утреца я туда и отправлюсь». – «Сделай это не для меня, – сказала она. – Сделай это для себя. Пообещай, что так и будет». И Ральф пообещал.
И вот вам пожалуйста – пятница, половина восьмого утра. Он весь в испарине и вообще чувствует себя так, будто и не проснулся. Очевидно, что делает он это не ради себя, а ради Джем – чтобы подогреть ее интерес, заставить гордиться собой. Раз уж ей так хочется, он станет ее маленьким проектом. Почему бы не поиграть в измученного жизнью художника, если это поможет хоть на время вытеснить из ее головы Смита? Ну кто такой Смит? Обычный банкир, ничего интересного. Непризнанный художник – это другое. Тут есть где разгуляться воображению.
Ральф подошел к окну и распахнул занавески. Ну, что там за денек? Красота! Денек выдался на славу. Пожалуй, он позаимствует у Смита велосипед. Разомнется по дороге и глотнет свежего воздуха.
Порывшись в стопке белья на полу, он вытащил и натянул шорты-боксеры. Ральф вышел в коридор, бодро напевая «Как бы я хотел, чтобы девушка Джесси была моей… мое-ей…».
– Вот уж не знала, что ты поклонник Рика Спрингфилда.
– Что? – Ральф едва не подпрыгнул.
Джем прикрыла за собой дверь спальни. На ней красовалась одна из футболок Смита, еле-еле прикрывавшая ее… трусики? Очаровательно припухшее со сна личико, встрепанные волосы. Джем походила на заспанного мышонка. Она зевнула.
– И как тебе подъем в семь тридцать утра? – поинтересовалась она. – Ужас, правда ведь?
Не такой уж и ужас, если в качестве награды можно полюбоваться на Джем, которая накинула футболку на голое тело. Наклонись она хоть капельку, и Ральф увидит кусочек ее попки. А уж если она потянется… Ох! Он быстро отвел взгляд от ее ног.
– Чудовищно, – согласился он.
– Я специально встала пораньше, чтобы оказать тебе моральную поддержку. Надеюсь, ты оценишь мои усилия!
– Это и правда очень мило! Я не рассчитывал на такой подвиг с твоей стороны.
Она встала в такую рань только ради него, Ральфа! Оставила Смита досыпать, а сама встала!
– Ну, кто первый в ванную?
– Иди ты, а я пока приготовлю завтрак. Вот только заскочу на секундочку в туалет.
Ральф отступил, пропуская Джем в ванную. Та мимоходом задела его – так, пустячок, но этого вполне хватило, чтобы шорты у Ральфа вспучились, будто внутри проснулся не в меру энергичный крот. Ральф стыдливо прикрылся руками, пытаясь скрыть от Джем свою эрекцию.
Не прошло и минуты, как Джем вновь выскочила в коридор.
– Все, твоя очередь! Жду тебя на кухне.
Ральф шагнул в ванную, прикрыл за собой дверь. Он с удовольствием представил Джем – как та крутится на кухне в коротенькой футболке, готовит завтрак ему, Ральфу! На губах расцвела самодовольная улыбка. Похоже, удача наконец-то повернулась к нему лицом!
Прошло две недели с того памятного вечера, когда они ели сырой чили. За это время Ральф сделал все, чтобы укрепить возникшую между ними связь. Он не сомневался, что его чувства к Джем не имеют ничего общего с простой увлеченностью или желанием. Очевидно, что его угораздило влюбиться, и он не собирался игнорировать свою страсть. Нет-нет, он сделает все, чтобы любовь стала взаимной!
Он начал проявлять не свойственный ему прежде интерес к делам своего приятеля. Стоило ему узнать, что Смит в этот вечер задержится на работе, как сам он непременно оказывался дома – чтобы побыть хоть немного наедине с Джем. В кои-то веки он купил себе парочку свитеров и постирал наконец свои джинсы – занятие, которое он откладывал на потом целых полгода! А еще Ральф начал приносить домой цветы – конечно же, пионы. И всегда подгадывал время так, чтобы Джем увидела, как искусно расставляет он их по вазам. Да что там, пару раз он даже готовил для нее ужин! Еще у них сложилась милая привычка болтать о всякой острой пище. «Знаешь, тебе стоило бы заглянуть в такой-то и такой-то ресторан. Какой там готовят виндалу! Жжет, как огонь». Или: «Представляешь, в супермаркетах “Асда” начали продавать тайский чили!» Ральф как-то умудрился купить на распродаже семена чили, и они с Джем рассадили их по горшочкам. Они по очереди поливали семена, воркуя над ними, будто новоиспеченные родители над дитем.
Этот ход оказался тем более удачным, что он не только сблизил Ральфа с Джем, но и обособил их от Смита, который терпеть не мог ничего острого и всегда заказывал блюда понежней. А теперь еще эта история с художником-страдальцем.
Надо сказать, что Джем сама стала инициатором разговора. Произошло это накануне вечером, когда они мирно поливали семена чили.
– Ну как, Ральф, тебе не хотелось бы снова взяться за краски?
– За краски? – рассеянно переспросил он. Ей что, хочется, чтобы он заново покрасил гостиную?
– Ну да, за краски. Мастерская. Художник. Краски. – Джем смотрела на него как на недоумка.
– Да нет вроде. А с чего вдруг?
– Да так. Просто ты в последнее время сильно изменился. Стал более целеустремленным, что ли. Оживленным. Я даже подумала, уж не закрутил ли ты с кем-нибудь. – Она игриво пихнула его в бок.
– Нет, не закрутил, – хмыкнул он, пихая ее в ответ. – Если помнишь, у меня уже есть подружка.
– Ах да, божественная Клодия.
– А что ты имеешь против Клодии? – Ральф с удовольствием отметил легкий сарказм в ее голосе.
– Да ничего, – вздохнула Джем. – Просто она не из тех, кто может сделать тебя счастливым. Я думаю, ты заслуживаешь большего.
Не желая выдать свое смущение, она принялась рассеянно переставлять горшки с семенами.
– Спасибо на добром слове, Джемайма. Я и не думал, что моя личная жизнь для тебя что-то значит.
Ральф сказал это намеренно беспечно, но сердце у него колотилось как бешеное. Наконец-то, наконец-то! Джем вовсе не плевать на него! Наконец-то она проявила свой интерес.
– И кто, по-твоему, подойдет мне лучше Клодии? – Ральф вопросительно вскинул бровь, как будто говорил о чем-то второстепенном.
– Ну, не знаю. Кто-нибудь, с кем тебе будет легко и хорошо. Тебе нужна девушка, которая оценит тебя по достоинству и не будет вечно жаловаться и ворчать. Которая не станет относиться к тебе как… как к безмозглому жиголо! – Покраснев, она снова занялась семенами.
Ральф нарочито громко расхохотался.
– «Безмозглый жиголо»! Ну, ты меня повеселила. Знаешь, а ведь именно так она ко мне и относится.
– Я серьезно, Ральф. В мире и так нехватка хороших парней, а ты тратишь свое время на Клодию! Сотни – да что там, тысячи – девушек будут просто счастливы, если ты обратишь на них внимание. Определенно, Ральф, тебе нужна не высокомерная штучка с ее бесконечным списком претензий, а милая, хорошая девушка. Ты бы перестал беспокоиться о том, в чем ты опять не соответствуешь идеалу, и занялся бы тем, что тебе по душе. Я про рисование. – Развернувшись, Джем зашагала на кухню. Ральф поспешил следом, чтобы не пропустить ни слова.
– Меня ужасно злят девицы вроде твоей Клодии. Из-за них вы начинаете думать плохо обо всех девушках подряд. Я серьезно, Ральф. Брось свою Клодию и начни рисовать.
Упс! Разговор принял слишком серьезный оборот.
– А не мог бы я для начала вернуться к живописи, а потом уже посмотреть, стоит ли бросать Клодию?
Джем игриво шлепнула его по руке.
– Без секса никак, да?
Ральф с улыбкой облокотился о стойку.
– Вынужден признать, я и правда ненасытное существо!
– Видишь ли, тебе вовсе не нужно делать все это ради меня, – заметила Джем. – Но, если ты все-таки решишь, что готов попробовать, не стоит с этим тянуть. Сделай пробную вылазку и посмотри, что получится. В жизни всегда так – чем дольше мы что-то откладываем, тем труднее потом за это взяться… Так что давай, Ральф, займись этим прямо завтра. Встань пораньше, доберись до мастерской и посмотри, что и как. Не исключено, что ты не сможешь даже взяться за кисть и сразу вернешься домой. Все лучше, чем просто сидеть дома и ничего не делать. – Джем смотрела на него без улыбки, но во взгляде ее было столько дружелюбия, что Ральф ничуть не обиделся. Он понимал, что Джем искренне заботится о нем, и на душе от этого было легко и тепло.