Что же такого Джем хотела сказать ему? Ладно, нужно лишь выждать день – невыносимо долгий, бесконечный день, – и он обо всем наконец узнает.
Ральф свернул на Парламентскую площадь и помчал дальше, как безумный накручивая педали. Что с того, что икры ног жжет от напряжения? Что с того, что он запросто может переехать случайного пешехода?
Проклятый Смит. Черт бы его побрал! Смит всегда был везунчиком. У Смита был шикарный дом в Ширли, очень даже либеральные родители, крутые друзья. Девицы бегали за ним табуном. На свое восемнадцатилетие он получил дорогущую машину. Теперь у него были престижная работа, деньги, карьера. Ральфу же с самого начала пришлось вкалывать самому.
Родители его были уже в возрасте – настоящие старички, если сравнивать с родителями других школьников. Ральфу и в голову не приходило пригласить кого-нибудь из приятелей к себе домой, в Саттон. Его мать взялась бы развлекать «молодых людей» беседой о школе и погоде, а отец поспешил бы скрыться в саду – вылитый портрет старичка-садовника с вилами в руках. Никакого тебе телевизора – это же образец невоспитанности, включать его при гостях. Единственным посторонним звуком было бы тиканье старых настенных часов, с незапамятных пор висевших в их маленькой гостиной.
Чтобы почувствовать себя на равных со Смитом, Ральфу пришлось трудиться, как проклятому. Первый раз попав к нему в дом, Ральф просто опешил от того, как вели себя родители Смита. Они орали и чертыхались, пытаясь перекричать работающие в доме телевизоры. На приятелей Смита они вовсе не обращали внимания – им просто не было дела до их школьных успехов или до того, не трахают ли они в свободной спальне приехавшую по обмену студентку.
Первое время Ральф старался не задерживаться – быстренько обслуживал Ширел, после чего выскакивал из комнаты, одеваясь уже на ходу. Он не решался даже посмотреть по сторонам, чтобы не поймать любопытные взгляды гостей, которых всегда хватало в этом уютном, просторном доме.
А потом состоялась та памятная прогулка со Смитом, и оказалось, что он вовсе не такой уж плохой парень. Да что там, Смит явно считал Ральфа образцом настоящего мачо и с готовностью принял в круг своих друзей.
Какое-то время Ральф чувствовал себя не в своей тарелке – ему казалось, что над ним просто пошутили. Но затем он расслабился и научился принимать как должное преимущества общения с богатыми, уверенными в себе друзьями. Зависть, которую он испытывал раньше к Смиту, начала понемногу стираться. Приятельские отношения стали больше напоминать братские, да и в обществе на них тоже смотрели как на равных. А как же иначе? Ральф был теперь звездой Королевского колледжа. О нем писали в газетах, он ходил на модные вечеринки и встречался с роскошными блондинками.
И вот теперь все эти старые чувства вновь всплыли на поверхность. Ральф вдруг ощутил себя человеком второго сорта – серой мышкой, бедным родственником, неудачником, который чудом втерся в высшее общество. Просто Смит получил то, о чем Ральф, сам того не подозревая, давно уже мечтал в глубине души – полноценные отношения с замечательной женщиной, которая любила его всем сердцем.
Чертов Смит. Чертов ублюдок. Ну, ладно, пусть не ублюдок, но все равно чертов.
Ральф мчал по Теймз-стрит к скоплению машин, нетерпеливо замерших у светофора. Не обращая внимания на пробку, он устремился к Тауэр-Хилл. Ноги у него работали как заводные, велосипед, казалось, катил сам по себе. То ли сбоку, то ли сзади донесся гудок машины – должно быть, уже сотый за это утро. «Да пошли вы…» Ральф сопроводил свои слова неприличным жестом.
Ральф беспечно отпустил руль и закрыл глаза, наслаждаясь густым потоком ветра, хлеставшего прямо в лицо. Он вдохнул этот воздух, едва не захлебнувшись им, и хотел уже заорать, как рядом раздался очередной гудок. За ним последовал скрежет тормозов и громкий удар – велосипед Ральфа задел капот машины. Новенький «Мерседес 350SL» – авто его мечты. Ральфа подкинуло, и он полетел вверх и вперед, прямо на парковку. Тело с размаху врезалось в стену дома и шлепнулось вниз безжизненным мешком из плоти и костей.
Вокруг сразу же собралась целая толпа. Все охали и ахали. Кто-то кричал про «Скорую» и доктора, кто-то пытался понять, жив ли пострадавший.
– Ш-ш-ш, – прошептал низенький толстячок, склонившийся над Ральфом. – Тише! Он пытается что-то сказать.
Толстячок наклонился так низко, что лицо его побагровело от усилий. Толпа вокруг выжидательно замерла.
– Он говорит, что хотел бы девушку, как у Джесси, – в замешательстве произнес толстяк. – Раз за разом повторяет про девушку Джесси.
«Хочу девушку, как у Джесси…»
– Какого дьявола он все время поет это? – прошептал Смит.
Джем, пожав плечами, вновь сжала руку Ральфа.
– Только посмотри, в каком он состоянии, – простонала Джем. – Это я во всем виновата! Не заставь я его подняться в такую рань, он бы все еще спал у себя в комнате. – Она опустила голову на край кровати и разрыдалась.
– Глупости, Джем, ты ни в чем не виновата. – Смит погладил ее вздрагивающую головку. – Помнишь, что сказал водитель «Мерседеса»? Ральф гнал как сумасшедший, да еще и с закрытыми глазами. Это не просто несчастный случай… – Перед глазами Смита мелькнул образ его несчастного велосипеда. Подумать только, ведь он купил его всего два месяца назад! А теперь эта новенькая машина превратилась в полную развалину. Спасибо тебе, Ральф.
Как сообщил доктор, Ральф при падении сломал запястье и сильно ушиб левый бок. Не обошлось также без сломанного ребра и легкого сотрясения. По идее, Ральф мог прийти в себя в любой момент. Стена, как ни странно, смягчила удар: если бы Ральф сразу упал на мостовую, все могло закончиться намного хуже.
Теперь Смит и Джем ждали в тишине палаты, когда их приятель наконец очнется. Джем все так же сжимала его руки. Им хотелось, чтобы Ральф пошевелился, может, выдавил из себя пару фраз. Лишь бы не смотреть на это бледное, покрытое синяками лицо, не слышать бессмысленной строчки про подружку Джесси.
– Пойду принесу тебе чаю. – Смит со вздохом поднялся на ноги. Потянувшись, он мельком глянул на часы. Работы у него сегодня было хоть отбавляй.
Джем вновь повернулась к Ральфу. Тот лежал неподвижно, припухшее лицо в царапинах, глаза плотно закрыты, левая рука в гипсе. Сломанные ребра перетянуты бинтом. Он был похож сейчас на ребенка – милого, беззащитного, травмированного ребенка. И кто бы что ни говорил, виновата в этом была только Джем. Это она направила Ральфа по пути, который сложился для него так трагически. Если бы не она, он бы провалялся все утро в кровати, вместо того чтобы влететь на полной скорости в капот этой проклятой машины. Да, только Джем виновата в случившемся.
«Девушка Джесси – я хочу девушку, как у Джесси». Казалось, будто внутри Ральфа крутится одна и та же пластинка.
– Ральф, это Джем. Ты меня слышишь?
«Где мне найти такую женщину…»
– Ральф, Ральф, это Джем. Прошу тебя, открой глаза, посмотри на меня.
Он даже не шевельнулся.
– Ральф! Это я, Ральф!
Только тут он очнулся.
– Джем. – Голос его звучал слабо, даже надтреснуто.
– Ш-ш-ш. – Джем провела ладонью по его щеке. – Ш-ш-ш, тебе нельзя говорить.
– Джем. – Ральф снова закрыл глаза и с улыбкой прислонился к ее руке. – Джем.
В этот момент в палату вошел Смит. В руках он держал два одноразовых стаканчика с чаем.
– Смит, он очнулся! Он узнал меня!
Смит быстро поставил стаканы на столик и снова уселся у постели Ральфа.
– Ральф… Ральфи… ты меня слышишь?
Ральф кивнул и открыл глаза. При виде Смита на его губах мелькнула улыбка.
– Что тут происходит? Что со мной? – прохрипел Ральф.
– Это мы у тебя хотели спросить! – с облегчением рассмеялся Смит. – Чертов камикадзе! О чем ты вообще думал, когда гнал с такой скоростью?
– Я… я не помню, – медленно произнес Ральф. – А, нет! Помню. Я пел! Да, пел. Я пел и катил на твоем велосипеде. Точно.
– Схожу-ка я за медсестрой, – шепнул Смит Джем. – Надо предупредить, что он очнулся.
– Джем, – сказал Ральф, когда Смит вышел. – Я так рад видеть тебя… ты выглядишь… просто очаровательно.
– Спасибо, Ральф, боюсь только, твой комплимент не совсем соответствует действительности.
– Что, Смит ушел домой?
– Нет, он пошел за медсестрой. Ты пролежал без сознания несколько часов.
Понемногу Ральф забылся легким сном. Джем смотрела на Ральфа, и ее переполняли чувства нежности и любви. Ей вдруг захотелось обнять его, защитить, позаботиться о нем… Может, все дело в сегодняшнем утре? Оно было таким странным! Взять хотя бы этот эпизод с горчицей. Джем сама не ожидала, что получит от него такое удовольствие. А тут еще буквально перед тем, как сгореть бекону, Ральф стоял к ней почти вплотную, и сердце у Джем колотилось так, будто готово было выпрыгнуть из груди. И вот теперь… теперь ее одолевали самые противоречивые чувства.
Она снова взглянула на Ральфа. Тот спал, прижавшись щекой к ее руке. Тело в бинтах, разум витает где-то далеко. Ральф выглядел таким беззащитным, как ребенок, которому не хватает любви и заботы.
Сердце Джем сжалось в комок.
18
Давно уже Карл и Шевон не чувствовали себя такими счастливыми, как в эти две недели. В ту ночь Шевон, воспользовавшись советом Рика, решила поговорить с Карлом по душам. Она выложила ему все, что наболело, и Карл не обманул ее ожиданий. Он понял и принял все, включая ту часть, которая касалась Рика.
– Итак, ты поцеловала его. – Карл сидел на огромной кровати с пологом. Рядом, положив голову ему на колени, дремала Розанна.
– Угу, – кивнула Шевон, мрачно уставившись в пол. Волосы ее, без поддержки шпилек, рассыпались по плечам. Под глазами – темные пятна от теней и подводки. Прогулка по берегу озера тоже не прошла даром: изящные каблучки были сплошь залеплены грязью.
Ну и ну, подумал Карл. Получается, эта чокнутая девица, Тамсин, оказалась не такой уж чокнутой! Они и правда целовались. Рик поцеловал Шевон. Она поцеловала Рика. При мысли об этом Карлу стало как-то не по себе.