ей не стать. Но и подчеркивать свои женственные округлости Иззи не любила, в отличие от Хелены, превратившей это дело в искусство.
Иззи поправила белую рубашку. Почему-то они на ней всегда неловко сидели. Почувствовав спиной присутствие Хелены, она обернулась. Подруга стояла в дверях с двумя чашками чая.
– Ну правильно, зачем стучаться? – проворчала Иззи. – Это же моя квартира.
– Чая хочешь? – проигнорировала ее выпад Хелена.
– Нет, – ответила Иззи. – Хочу, чтобы ты перестала вламываться в мою комнату без приглашения.
– Похоже, ночь любви прошла восхитительно.
Иззи вздохнула:
– Заткнись!
– Все настолько ужасно? Извини, милая.
Трудно было долго злиться на Хелену.
– Вообще-то, сама ночь была неплохой, – взяв чашку, ответила Иззи. – Но я все равно не желаю его больше видеть.
– Как скажешь.
– Знаю, я уже раз сто это говорила.
– Как скажешь.
– Но на этот раз точно.
– Хорошо.
– И я нисколько не переживаю.
– Отлично.
– Отлично.
Хелена испытующе взглянула на нее:
– Ты в этом пойдешь на встречу?
– У меня теперь свой бизнес. Надо выглядеть соответственно.
– А этот костюм твоему бизнесу ничуточки не соответствует. Ты пекарь, а не деловая женщина с охапкой папок, которая каждые пять минут проверяет Facebook.
– Ты себе неправильно представляешь мою бывшую работу.
– Без разницы.
Хелена полезла в свой шкаф и достала платье в цветочек и пастельный кардиган.
– Вот, примерь.
Иззи окинула себя взглядом. У нее голова шла кругом.
– Не слишком… легкомысленно?
– Дорогая, ты будешь печь капкейки. Это уже само по себе легкомысленно, так что привыкай. И кстати, ты ошибаешься. Ты выглядишь очень симпатично и приветливо, эти вещи тебе идут. Не то что костюмчик секретарши из порнофильма.
– Этот костюм…
Но глядя на себя в зеркало, Иззи подумала: «Пожалуй, от костюмчика и впрямь пора избавиться». Выкинуть из своей жизни все, что связано с ненавистным офисом. И с ненавистным мужчиной. Хотя на эту тему сейчас лучше не думать. Иззи стала собираться.
В новом наряде она и впрямь выглядела лучше: моложе, свежее. Иззи невольно улыбнулась.
– Ну вот! Другое дело, – объявила Хелена.
Иззи поглядела на подругу. На той был зеленый топ с рюшами и квадратным вырезом.
– А ты чего вырядилась?
Хелена состроила кокетливую гримасу:
– Как всегда для того, чтобы быть богиней эпохи Ренессанса с волосами цвета пламени.
Перед походом в банк Иззи ужасно нервничала. Ей объяснили, что намечается просто предварительная беседа, да и вообще, положительное решение уже принято, и все равно возникало такое чувство, будто ее вызвали на ковер из-за перерасхода по кредитке, совсем как в студенческие годы. Грэм любил проверять выписки по своей карте каждый месяц и, наткнувшись на что-то, с чем был не согласен, моментально звонил в банк. У Иззи подобного желания никогда не возникало.
– Э-э… Здравствуйте, – почти прошептала она, войдя в тихий, застеленный бежевым ковролином холл.
Пахло чистящими средствами и большими деньгами. В этот момент Иззи пожалела, что не надела костюм в полоску: в нем она чувствовала бы себя увереннее.
– Могу я поговорить с мистером… – Иззи сверилась со своими записями, – мистером Тайлером?
Девушка за стойкой ответила дежурной улыбкой, склонилась над телефоном и нажала на кнопку. Иззи пропустили. Очутившись по другую сторону барьера, она даже растерялась. Здесь банк напоминал обычный офис открытой планировки: повсюду столы, сотрудники сидят за компьютерами. Иззи огляделась по сторонам. А где же золотые слитки?
Никого, похожего на мистера Тайлера, Иззи не заметила, поэтому она села. Потянулась за журналом, но тут же положила его обратно. От волнения Иззи была не в силах сосредоточиться. Нервно теребя бумаги, она надеялась, что слишком долго ждать не придется.
Остин Тайлер сидел в кабинете старшей учительницы и никак не мог отделаться от ощущения дежавю. Много лет назад в точно таком же помещении он выслушивал строгие выговоры за то, что бегал в зарослях или подрался с Дунканом Макгвайром. Остин явственно вспомнил, как пинал стул ногой, обутой в потертую кроссовку «старт-райт». А на этот раз его вызвала новая директриса, довольно молодая женщина, велевшая обращаться к ней «просто Кирсти», хотя Остину было бы удобнее называть ее мисс Дюбос. Мало того, в отличие от мистера Строана, величаво восседавшего за столом, директриса стояла, опираясь на свой стол. Откровенно говоря, Остину больше нравились старые порядки. Тогда хотя бы понятно, как себя вести. Остин искоса глянул на Дарни и вздохнул. Дарни с сердитым видом уставился себе под ноги. Судя по упрямому выражению лица, слушать взрослых он был не намерен, что бы те ни говорили. В свои десять лет Дарни отличался умом и решительностью, а любые попытки его воспитывать считал нарушением прав человека.
– Ну, что на этот раз? – поинтересовался Остин.
Он опять опаздывал на работу. Остин пригладил густые и непослушные темно-рыжие волосы, спадавшие на лоб, и отметил, что пора бы подстричься. Вот только как найти время на все дела?
– Конечно же, нам всем известно об особых обстоятельствах Дарни, – начала директриса.
Остин вопросительно взглянул на Дарни. Волосы у мальчика были скорее каштановые, но топорщились точно так же, как и у Остина, да и глаза у обоих были серые.
– Да, но особые обстоятельства у Дарни были шесть лет назад. Верно, друг? Нельзя же пользоваться этой отговоркой всю жизнь. Особенно когда ты…
– Стрелял из лука по первоклассникам.
– Вот именно.
Остин посмотрел на Дарни с осуждением. Тот упрямо не отрывал взгляд от пола.
– Ну и что ты скажешь в свое оправдание?
– Робин Гуд служит не тебе, шериф.
Кирсти поглядела на высокого мужчину с вьющимися волосами, одетого в чуть потрепанный костюм, и подумала: вот бы их встреча произошла при других обстоятельствах! К примеру, в баре. Кирсти уже не в первый раз отметила, что ее работа совершенно не способствует устройству личной жизни. Все учителя начальных классов – женщины, а заигрывать с папашами строжайше запрещено.
Хотя, строго говоря, Остин Тайлер не папаша… Может, в данном случае допустимо исключение?
В школе все знали трагическую историю этой семьи. По мнению Кирсти, она только добавляла высокому, стройному и мускулистому Остину привлекательности. Так же как и его очки в роговой оправе. Задумавшись, он то снимал их, то надевал обратно.
Шесть лет назад, когда Остин учился в аспирантуре в Лидсе и специализировался в сфере биологии океана, его родители и маленький братик – результат празднования серебряной свадьбы, ставший сюрпризом для всех, – попали в ужасную автокатастрофу: грузовик неудачно пытался выполнить резкий поворот на дороге, забитой машинами. Четырехлетний малыш уцелел благодаря детскому креслу, но передняя часть автомобиля оказалась раздавлена всмятку.
Остин был убит горем, однако тут же бросил учебу. О работе, связанной с путешествиями по всему миру, теперь даже речи не шло. Он вернулся домой, успешно отбился и от благонамеренных тетушек, и от социальных служб, устроился на заурядную банковскую должность и стал, как мог, воспитывать брата. Но, рассуждала про себя Кирсти, как бы ни старался Остин, ребенку все-таки не хватает материнской руки. Теперь Остину был тридцать один год, и за это время между ним и Дарни установилась такая прочная связь, что ни одной женщине не удалось внедриться в их сплоченную маленькую семью, хотя пытались многие. А может быть, Остин просто еще не встретил достойную женщину. Жаль, что Кирсти встречается с ним только для того, чтобы обсудить поведение Дарни.
И все же Кирсти всегда старалась присутствовать на этих встречах лично, хотя миссис Хан была компетентным педагогом и в помощи не нуждалась. Ну что ж, хоть какая-то возможность для общения.
– Как вы считаете, в воспитании Дарни достаточно женского влияния? – спросила Кирсти.
Остин опять запустил пальцы в волосы. Ну почему он вечно забывает про стрижку? А Кирсти подумала: «Люблю мужчин с длинными волосами».
– У Дарни примерно девять миллионов родственниц, и все желают ему только добра, – ответил Остин и смутился: он вспомнил о том, с каким презрением Дарни взирал на гостей. Да и по части порядка в их доме было не все благополучно. К ним приходила домработница, но она отказывалась за ними постоянно подбирать, а без этого результаты ее уборки были малозаметны. – Но постоянного женского влияния нет.
Кирсти вскинула брови, как ей самой казалось, игриво. Но Остин сразу решил, что она его осуждает. Он чувствовал: его методы воспитания Дарни постоянно оценивают – и поэтому реагировал на чужое внимание остро. Дарни, конечно, не ангел, но Остин делал все, что мог. Он был уверен: с братом мальчику лучше всего.
– У нас с Дарни все в порядке, – с напором произнес он.
Не поднимая глаз, Дарни взял Остина за руку и крепко сжал ее.
– Я не в этом смысле… Мистер Тайлер… Остин… Я просто хотела сказать… Насилие в школе недопустимо. Ни под каким видом.
– Но мы хотим и дальше здесь учиться! – взмолился Остин. – Мы в этой школе с первого класса. Она в нашем районе. Мы не хотим переезжать и искать другую школу!
Остин старался не удариться в панику. Худенькая ручка Дарни крепко стискивала его длинные пальцы. Сохранить родительский дом, остаться в той же школе, в том же районе неподалеку от Стоук-Ньюингтона… Платить ипотеку нелегко, но для Остина и Дарни особенно важно сохранить хоть какую-то преемственность, какое-то постоянство. Дарни потерял все, что ему было знакомо. Отнимать у него еще и родной дом слишком жестоко. Здесь Остина и его брата окружали друзья и соседи, которые всегда готовы были накормить их горячим ужином и не отказывались взять Дарни к себе, когда Остин работал допоздна. Он любил свой район всей душой.
– Никто не собирается выгонять Дарни из школы, – принялась успокаивать Остина Кирсти. – Но чтобы больше никакой стрельбы из лука, договорились?