– Моя малышка Иззи – пекарь!
– Самой не верится. Но ты ведь научил меня всему, что я знаю.
Старик крепко сжал ее руку в своей:
– Ну и как идут дела? Хорошо? На жизнь хватает?
– Хм… – протянула Иззи. – Пока рано судить. Но, откровенно говоря, работа непростая.
– Ну конечно, Иззи, ты же теперь деловая женщина. Все на твоих плечах… У тебя есть дети?
– Пока нет, дедушка, – с легкой грустью ответила Иззи.
– Ну что ж, значит, тебе нужно обеспечивать только себя. Уже легче.
Иззи снова промычала в ответ что-то неопределенное.
– И все же посетителей завлекать надо, – произнесла она.
– Это дело нехитрое, – ответил Джо. – Почуют аромат выпечки и сразу соберутся.
– В том-то и проблема, – задумчиво проговорила Иззи. – Запахи нашей кондитерской до них не доходят. Мы ведь находимся в переулке, в стороне от главных улиц.
– Да, незадача, – согласился Джо. – А ты выйди на улицу сама. Ты предлагала свой товар людям? Показывала, на что способна?
– Нет, – ответила Иззи. – Я очень занята на кухне. Да и вообще, это как-то… жалко. Бродить по улицам и чуть ли не насильно втюхивать прохожим капкейки? Если бы мне вот так предложили что-нибудь попробовать, отказалась бы.
Джо обеспокоенно нахмурился.
– Неужели ты совсем ничему у меня не научилась? – сокрушенно произнес он. – Мало печь кремовые рожки и французские пирожные.
– Но если испечь побольше…
– Я начинал в Манчестере в тысяча девятьсот тридцать восьмом году. Перед самой войной. Люди все на нервах, ни у кого нет денег на десерты.
Иззи слышала эту историю раньше, но с удовольствием готова была послушать ее еще раз. Она откинулась на спинку кресла и постаралась представить, что она маленькая девочка и дед укладывает ее в кроватку. Но теперь они поменялись ролями.
– Мой отец погиб на Первой мировой войне, а в пекарнях тогда условия были суровые. Только черный хлеб, мышиный помет и еще бог знает что. Но людей тогда волновало одно: как бы на фартинг купить всего, что надо, и накормить детей. Людям было не до изысков. Нет, в нашей стране изысканные пирожные продавать было некому. Но я начинал молодым и отчаянно жаждал успеха. Я вставал в четыре часа утра, подметал полы, просеивал муку, месил тесто. Ох, как я месил! Бицепсы у меня стали, как у боксера. Правда-правда, я не шучу, Изабель. Люди даже внимание обращали. Особенно женщины.
Похоже, Джо начало клонить в сон. Иззи подалась вперед.
– Конечно, было у моей профессии одно преимущество. Да, вскакивать приходилось ни свет ни заря, а таскать здоровенные мешки с мукой – та еще работенка. Зато когда наступали морозы… настоящие, лютые… – Джо огляделся по сторонам. – А здесь никогда холодно не бывает. Чуть что, сразу заматывают тебя во всякие шарфы и халаты. Кажется, будто вот-вот поджаришься, точно сосиска. Но когда приходишь в пекарню морозным утром, в печах горит огонь. Его никогда не тушат. Работа кипит всю ночь, чтобы свежий хлеб не переводился. Да, вот так. Просыпаешься – я тогда жил у мамы, твоей прабабушки Мейбел, – а в доме холодище, как на улице! Лед на одеялах, лед на окнах. Зимой ничего не сохло. Мы даже не раздевались. Я сразу разводил огонь, но руки дрожали так, что никак не получалось зажечь растопку. Да, суровые тогда были зимы. Но только зайдешь в пекарню – и сразу окунаешься в тепло! Греется все: влажная одежда, отсыревшая шерсть, твои потрескавшиеся руки. Видела бы ты лица детей, когда они к нам заходили! Еще бы, ведь у нас было тепло, да и пахло приятно. В те времена встречались по-настоящему нищие люди, Иззи. Это сейчас жалуются на безденежье, а у самих дома телевизор с плоским экраном.
Иззи не стала комментировать этот выпад, лишь погладила деда по руке.
– Пожалуй, люди ходили в пекарню для того же, для чего я ходил в паб, – задумчиво произнес Джо. – Тепло, дружелюбная атмосфера, да еще и поесть можно. Вот поэтому будь с людьми поприветливее. Принимай их радушно. – Дед подался вперед. – Бывало, придет женщина, у которой ребенка нечем кормить, или человек, у которого карточек не хватает, или глава большой семьи с кучей голодных ртов. Взять хотя бы семью Флаэрти. Отлично их помню. Рожали по ребенку в год, а Патрик ни на одной работе подолгу не держался. Ну как тут не помочь? То отдашь им бракованную буханку, то пару булок двухдневной давности. Ну и конечно, в округе пойдет молва. Покупатели будут стекаться к тебе, чтобы им тоже что-нибудь бесплатно перепало. Но некоторые будут приходить, потому что ты с ними обходишься по-людски. И вот что я тебе скажу – все до единого дети Флаэрти… А их было больше тринадцати человек, потом их просто считать перестали… Ну так вот, эти ребята выросли, встали на ноги, завели детей, а потом у их детей тоже появились дети и поступили в колледжи. И все они покупали хлеб только в «Рэндаллс». Пекарня могла бы держаться на одних Флаэрти. В бизнесе всегда так. Одни обчистят тебя до нитки, стоит лишь зазеваться, другие пнут тебя, стоит тебе упасть, но если несешь добро и тепло, хорошие люди к тебе потянутся. Вот так.
Уставший Джо откинулся на подушку.
– Дедушка, ты гений, – сказала Иззи и, наклонившись, чмокнула его в нос.
Старик поглядел на нее слезящимися глазами:
– Ну, что еще? Ты кто? Мэриан?
– Нет, дедушка, это я, Изабель.
– Изабель? Моя малютка Изабель? – Он вгляделся в ее лицо повнимательнее. – Ну, рассказывай, милая, чем занимаешься.
Глава 11
Когда хочешь подарить миру вкус солнца Клубничные капкейки с меренгой
Рецепт на 24 капкейка
• 25 г несоленого масла комнатной температуры.
• 250 г сахарной пудры.
• 4 яйца.
• 250 г блинной муки.
• 4 столовые ложки молока (цельного или полужирного, Главное, чтобы не обезжиренного).
• 6–8 столовых ложек клубничного джема.
Сливочный крем для швейцарской меренги
• 8 яичных белков.
• 500 г сахарной пудры.
• 500 г несоленого масла.
• 4 столовые ложки ванильного экстракта.
• 8 столовых ложек клубничного джема (без зернышек).
Чтобы приготовить сливочный крем для меренги:
положи яичные белки и сахар в миску над кастрюлей с водой, кипящей на медленном огне. Перемешивай без перерыва, чтобы яйца не сварились. Через десять-пятнадцать минут, когда сахар растворится, сними кастрюлю и взбивай, пока меренга не станет пышной, а смесь не остынет.
Добавь в меренгу сливочное масло и ваниль и взбивай так, чтобы масло полностью с ней смешалось. Сначала твое творение будет смотреться жутковато: оно осядет и будет выглядеть так, словно свернулось, но не пугайся! Заканчивай, когда смесь станет однородной, легкой и воздушной.
Энергично смешай джем с кремом. Если хочешь сделать смесь розовее, добавь немножко пищевого красителя. Ложкой переложи крем в кондитерский мешок и выдави на каждый капкейк. Ну и наконец укрась капкейки драже.
Разрежь их на четвертинки и положи в формочки. Вставь коктейльные шпажки. Попытайся накормить результатами своего труда прохожих и восхитись собственной гениальностью: они попробуют твою выпечку, а потом истратят бешеные деньги в твоем кафе и тем самым спасут тебя от банкротства.
Лаз, два, тли!
После того как Луис тщательно вымыл руки, ему разрешили положить мини-капкейки в специальную баночку. Иззи, конечно, испекла намного больше трех, но дальше Луис считать не умел. Переполненная кипучей энергией, Иззи приготовила бесплатные образцы своей продукции для всех, с кем была знакома.
– Мы меняем стратегию, – объявила она Перл.
– То есть вместо того, чтобы каждый вечер выбрасывать капкейки, будем втюхивать их прохожим? – с иронией поинтересовалась Перл.
Но, впрочем, ей совсем не хотелось портить Иззи настроение. Они только делают первые шаги, и хороший заряд позитива им не помешает. Иззи позвонила Заку и нахваливала его прическу до тех пор, пока он не согласился нарисовать для нее красивый флаер, а потом в пять часов утра Иззи сделала копии в круглосуточном пункте «Kall Kwik» на Ливерпуль-стрит: от радостного волнения сон как рукой сняло.
Âñòðåòèìñÿ â êàôå «Êàïêåéê»!
Дел невпроворот? Стрессы?
Мечтаете о пяти минутах тишины, покоя и хорошего кофе с пирожным?
Тогда приходите к нам и подарите себе это блаженство!
Грушевый дворик, 4, в переулке возле Альбион-роуд.
Каждому, кто придет с этим флаером, – бесплатный капкейк к чашке кофе и полная релаксация в придачу!
Снизу было напечатано меню.
– Смотри, раздай эти бумажки всем в детском саду, – строго велела Иззи.
– Изз, – ответил Луис.
– Да… – задумчиво протянула Перл.
Детский сад оказался совсем не таким, каким она его себе представляла, ведь формально он являлся государственным учреждением для детей из неблагополучных семей. Перл признавала, что здание замечательное, чистое и со всеми удобствами, к тому же в детском саду было полно новых игрушек и книг, которые никто не успел порвать, но похожих на себя Перл там не встретила. А ведь она думала, что познакомится с женщинами, которые, как и она, едва сводят концы с концами и, может быть, тоже растят детей в одиночку. Поэтому к такому количеству гламурных мамаш Перл оказалась не готова. Эти обеспеченные дамочки парковались как попало, мешая выехать остальным и перекрывая дорогу своими здоровенными джипами. Создавалось впечатление, будто все они друг с другом знакомы. А в детском саду они во весь голос обсуждали дизайнеров интерьеров и аниматоров для детских праздников.
Их дети были одеты совсем не так, как Луис. Перл наивно полагала, что в симпатичных спортивных костюмчиках и белоснежных кроссовочках ее сын смотрится очень нарядно. А эти ребята приходили в детский сад в старых полосатых бретонских рубашках и в мешковатых шортах до колена, к тому же их всех явно давно не стригли. В таком виде они напоминали детей из прошлого века. Но это же непрактично, думала Перл. Малыши ведь постоянно пачкаются, вдобавок эти хлопковые рубашки порвутся в момент. А сколько времени уйдет на глажку! Впрочем, не похоже, чтобы эти женщины сами гладили себе одежду. А еще Перл невольно отметила: когда кто-то устраивал праздник или просто звал друзей в гости поиграть, Луиса никогда не приглашали. И это притом, что ее сын прекрасно ладит с кем угодно, делится игрушками и каждый день обнимается с воспитательницей Джоселин. Мамаши других детей одаряли его приятными, но довольно-таки дежурными улыбками и говорили всякие банальности наподобие: «Какой хорошенький мальчик!» Да как они смеют воротить нос от ее замечательного, красивого, чудесного сына?!