– Секретами древнего боевого искусства джиу-джитсу, – наконец ответил он. – А еще испанской инквизицией.
– Нет, бабушке такое писать нельзя, – вздохнул Остин. – Предлагай другие варианты.
Дарни так глубоко погрузился в размышления, что стал волочить ноги по тротуару.
– Сноуборд.
– Может, ты имел в виду лыжи? Ты ведь ни разу не катался на сноуборде.
– Все ребята в школе обожают сноубординг. Говорят, это круто. Ты ведь любишь, когда мне нравится то же, что и всем. Вот и пиши «сноубординг». Какая разница?
Остин настороженно глянул на младшего братишку. Дарни учился в хорошей школе, и район, где они жили, уже несколько лет подряд становился все престижнее. А значит, количество ребят, которые могут позволить себе то, чего нет у Дарни, постоянно растет. Дарни уже большой мальчик и обращает внимание на такое.
– Тебе, наверное, понравится кататься на сноуборде, – наконец произнес Остин. – Надо как-нибудь попробовать.
– Не валяй дурака, – возразил Дарни. – Во-первых, никуда ты меня не повезешь, во-вторых, мне не понравится, а в-третьих, сноубордисты носят дурацкие шапки. Ду-рац-кие, – произнес он по слогам, чтобы до старшего брата уж точно дошло.
– Ладно, – вздохнул Остин и набрал на BlackBerry слово «лыжи».
Можно подумать, бабушка приедет проверять. Да, что и говорить, она стара, к тому же сломлена утратой единственного сына, но с тех пор бабушка вела себя так, будто после этой величайшей трагедии в ее жизни от нее больше ничего нельзя требовать. Она совершенно не интересовалась внуками, если не считать редких дежурных вопросов, как дела, и очень скромного чека на Рождество. Остин пытался ее понять, но так и не сумел. В каждой семье свои странности, и в большой, и в маленькой. Он обнял Дарни за плечи и притянул к себе.
– Ого! – вдруг воскликнул мальчик, и Остин повернул голову. – Сирены! – прокричал Дарни. – Пожарные машины! Пошли посмотрим. Ну пожалуйста.
Остин улыбнулся. Каждый раз, когда ему казалось, что Дарни что-то уж слишком рано превращается в угрюмого подростка, брат быстро вспоминал, что ему всего десять. Но, как и всегда, Остин не хотел смотреть, что произошло. Когда их родители попали в аварию, сирены выли точно так же. Остин боялся увидеть, как этот удар обрушивается на кого-то другого.
– Нет, Ди, не надо, – произнес Остин, пытаясь увести мальчика в направлении ближайшего магазина сладостей.
– Пожарные машины! – с энтузиазмом воскликнул Дарни. – Потом напишешь бабушке, что я интересуюсь пожарными машинами!
И Перл, и Иззи были погружены в свои мысли, как вдруг они не только услышали, но и почувствовали звук удара. Тихим субботним утром он прозвучал оглушительно громко. Скрежет сминаемого металла, бьющееся стекло, а потом крики и сигнализация. Другие водители яростно засигналили.
В кафе были только двое приятелей-студентов, которые включили в розетки свои ноутбуки и уже сорок пять минут наслаждались бесплатным Wi-Fi, один с маленькой чашечкой латте, другой с бутылкой минералки. Вместе с посетителями женщины выбежали из кафе.
– О нет! – простонала Иззи и застыла как вкопанная.
Перл порадовалась, что Луис дома с бабушкой. Ее рука взлетела к губам.
На дороге, будто брошенная ребенком надоевшая игрушка, на боку валялся разбитый автобус номер 73: огромный, длинный, всеми презираемый. Он полностью перегородил дорогу. Его гигантские размеры сразу бросались в глаза: лежа на боку, он высотой был с ближайшие здания, а в длину занимал пол-улицы. В воздухе повис отвратительный запах искореженного металла. Из выставленной на всеобщее обозрение ходовой части, состоявшей из металла и труб, валил дым.
Кеб с вмятиной на крыше сумел остановиться под опасным углом на разделительной полосе. Из-за него виднелся грязно-белый «форд эскорт», врезавшийся в кеб сзади. Но больше всего пугал погнутый велосипед, отброшенный на несколько метров от верхнего правого угла автобуса.
Иззи замутило, сердце забилось с бешеной скоростью. Один из студентов выругался.
Иззи нащупала в кармане передника мобильный телефон. У нее закружилась голова. Она взглянула на Перл. Та уже достала свой мобильник и набирала 999 – номер службы спасения.
– Скорее! – прокричал второй студент. – Надо их вытащить!
Иззи подняла голову, будто в режиме замедленной съемки, и только в тот момент заметила, что автобус набит битком. Пассажиры кричали, махали руками, пытаясь выбраться. Отовсюду сбегались люди: из магазинов, с автобусных остановок, из домов. Все спешили на помощь. Вдалеке завыла первая сирена.
Иззи снова взялась за телефон.
– Хелена! – выдохнула она в трубку.
Иззи знала, что у соседки по квартире в кои-то веки драгоценный выходной, но от их дома до места аварии всего две улицы.
– Мм? – сонно промычала Хелена.
Но уже через две секунды сон как рукой сняло: она торопливо одевалась.
В задней части автобуса люди колотили в окно, но никак не могли разбить стекло. Между труб по-прежнему сочился дым, и Иззи, как и все остальные, подумала: а вдруг двигатель взорвется? Нет, не может быть. Но все видели по телевизору репортажи о загоревшихся автобусах. Произойти может все, что угодно. В середине автобуса высокий мужчина, подняв руки над головой, отчаянно пытался открыть двери изнутри. Один студент из кафе уже карабкался по боку автобуса – раньше это была крыша, но теперь она превратилась в бок, а испуганная толпа выкрикивала советы и указания. Изнутри автобуса доносились вопли. Водитель, похоже, потерял сознание.
Тут в другой части улицы завизжала женщина. Молодой человек, хозяин того самого велосипеда, явно курьер, одетый в обтягивающую лайкру, разорванную при падении, и с огромной рацией на бедре, лежал в водосточном желобе. Глаза закатились, рука вывернута под неестественным углом. Иззи обернулась через плечо и с облегчением заметила Хелену. Та неслась по улице во весь опор.
– Сюда! – крикнула Иззи и замахала Хелене рукой. – Пропустите ее, она медсестра!
Вой сирен все приближался, а Хелена тем временем подбежала к пострадавшему.
– Я учусь на врача, – сказал молодой человек, стоявший у бордюра.
– Тогда иди сюда, сынок, – мрачно произнесла Хелена. – Только делай все, что велю.
Иззи огляделась по сторонам. Вдруг ее взгляд выхватил из толпы спокойно приближавшегося человека. Все остальные или приросли к месту от потрясения, или оголтело метались туда-сюда, а он спокойно выходил из Грушевого дворика. Это был тот странный тип из скобяной лавки. Тот самый, который даже не соизволил познакомиться с новыми соседями. Он нес здоровенный металлический ящик. На вид его ноша весила целую тонну, однако он с легкостью с ней управлялся.
Вот он подошел к автобусу, опустился на колени возле лобового стекла с противоположной стороны от места водителя, открыл ящик и выбрал крупный молоток. Жестом велел охваченным паникой пассажирам держаться подальше, потом три или четыре раза резко ударил по стеклу молотком, и оно наконец треснуло. Затем мужчина вытащил плоскогубцы и стал доставать крупные, острые осколки, угрожающе торчавшие из черной резины рамы. Только после этого он махнул людям рукой, показывая, что можно выбираться. Первым ему передали плачущего младенца. Мужчина протянул его человеку, стоявшему ближе всех. Этим человеком оказалась Иззи.
– Ой! – ахнула та. – Ну успокойся, все хорошо.
Маленькая девочка вопила во всю глотку. Иззи смотрела сверху вниз на ее раскрасневшееся, мокрое от слез личико и широко распахнутый ротик. Казалось, будто он шире головки ребенка. У нее уже выросли густые, прямые черные волосики, и Иззи ласково провела по ним рукой.
– Тише-тише, – говорила она, а уже через две секунды из автобуса выбралась мама девочки.
Она вытянула руки перед собой, за спиной у нее валялась искореженная коляска.
– Вот она, – произнесла Иззи.
Мать едва могла выразить весь ужас, который пережила:
– Я думала, что она… что мы…
Очутившись на руках у матери и почуяв родной запах, девочка икнула, сглотнула и издала еще один вопль, но скорее на всякий случай. Поняв, что опасность миновала, она уткнулась мокрым от слез личиком в мамину шею, потом поглядела на Иззи огромными темными глазами.
– Все хорошо, – повторяла Иззи, гладя мать по плечу. – Все хорошо.
У нее за спиной из автобуса выбирались другие люди: кто-то держался за голову, чья-то одежда оказалась порвана. У всех на лицах застыло одинаковое выражение: потрясенное, растерянное. Иззи подумала, что, похоже, все обошлось. Никто не ранен, если, конечно, не считать велосипедиста. Иззи обернулась в его сторону, но увидела только склонившуюся над пострадавшим Хелену. Та жестами что-то объясняла студенту-медику. У Иззи в горле встал ком. Кем бы ни был этот человек, сегодня он вышел из дому, даже не подозревая, что с ним произойдет.
Водитель автобуса, упавший на руль, так и лежал в том же положении.
– Все отойдите от автобуса! – громко, приказным тоном велел владелец скобяной лавки.
Наблюдатели и любопытные прохожие топтались на тротуарах. Никто не знал, чем помочь ошеломленным пассажирам с разбитыми губами и лихорадочно бегающими глазами.
– Напоите их чаем или кофе, – предложил Иззи мужчина из скобяной лавки. – Слышал, сахар помогает при шоке.
– Ну конечно! – воскликнула Иззи, удивляясь, как сразу до этого не додумалась.
Она со всех ног кинулась обратно в кафе разогревать кофеварку.
Прошло пять минут, и вот они уже угощали пострадавших чаем, кофе и пирожными. Между тем приехали кареты «скорой помощи» и пожарные машины. Полицейские велели всем отойти от автобуса и перекрыли улицу. Люди были рады горячему чаю и булочкам, предложенным Иззи и Перл. Тем временем водитель автобуса начал приходить в себя, и его погрузили в машину «скорой помощи».
Хелена и студент-медик, которого, как выяснилось, звали Ашок, успешно стабилизировали состояние курьера. Бригада «скорой помощи» похвалила их за оперативность и взяла несколько капкейков, чтобы перекусить, как только пострадавшие будут доставлены в больницу. Люди, пережившие аварию, уже общались, точно старые знакомые: рассказывали друг другу, куда и зачем ехали, и утверждали, будто предвидели, что от этих автобусов с гармошкой только и жди беды. От радости, что все обошлось благополучно и, похоже, никто не погиб и серьезно не пострадал, люди болтали без умолку. От нервного перевозбуждения все вели себя, будто на коктейльной вечеринке. Собравшиеся окружили Иззи, выражая свою благодарность. Несколько человек сказали, что живут совсем рядом, но даже не подозревали о существовании ее кафе. А хозяин скобяной лавки исчез так же быстро, как и появился. Иззи даже не заметила, как он ушел. Когда приехал фотограф из районной газеты, он не только сфотографировал разбитый автобус со всех возможных ракурсов, но и запечатлел улыбающуюся владелицу кафе вместе со всеми пассажирами. Когда на следующей неделе вышел свежий номер «Уолтемстоу газетт», репортаж об аварии был озаглавлен «Пирожные – лучшее лекарство». После этого торговля в кафе пошла гораздо живее.