Уголки губ Остина дернулись, будто он сдерживал улыбку.
– Спасибо, Дженет. Ваша речь меня воодушевила.
– Вы сегодня очень опрятно выглядите.
– Дженет, вы мне не мама.
– Советую позвонить этой девушке.
– Этого я делать не буду, – возразил Остин.
Теперь он Иззи противен, и, увы, у нее есть на то веские основания.
– А зря.
Остин обдумывал совет Дженет, попивая кофе, за которым секретарша специально сходила в кафе «Капкейк». За время пути напиток успел остыть, и все же Остину нравилось представлять, что в этот кофе Иззи вложила крошечную частичку своей души. Убедившись, что поблизости никого нет, Остин глубоко вдохнул кофейный аромат и всего на секунду зажмурился.
Тут в дверь постучала Дженет.
– Он пришел, – объявила она.
Затем провела Грэма внутрь. Еще ни с одним посетителем она не держалась настолько холодно.
Но Грэм ее суровости даже не заметил. Ему не терпелось поскорее покончить с этим делом. Кто только придумал локальное микрофинансирование? Грэм терпеть не мог все эти районные банки и мелкую возню с кредитами – вот уж точно самая неприятная часть его работы!
Но ничего не поделаешь. Грэм по-быстрому получит одобрение на кредит, отзвонится мистеру Берхорну и выбросит эту историю из головы. Может, даже возьмет отпуск. Хороший пацанский загул ему сейчас не помешал бы. Когда Грэм сказал друзьям, что снова в свободном полете, те ему не слишком сочувствовали. Многие из них стали ужасными занудами и домоседами: одни обзавелись семьями, другие постоянными девушками. Ну а Грэм на все это плевать хотел. Он махнет туда, где коктейли льются рекой, а девушек в бикини приводят в восхищение солидные бизнесмены.
– Здравствуйте, – буркнул он с угрюмым видом, пожимая Остину руку.
– Здравствуйте, – ответил Остин.
– Давайте не будем тянуть? – предложил Грэм. – Недвижимость в Грушевом дворике находится в залоге у вашего банка, а нам надо объединить кредиты в один, чтобы вы нам назначили меньшую процентную ставку. Ну что ж, посмотрим, что вы можете нам предложить.
Грэм стал быстро просматривать документы. Остин откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул. Все, теперь пути назад нет. Если начальство решит провести детальное расследование, карьера Остина будет загублена. Его не должно волновать, что район утратит индивидуальность, погрязнув в корпоративном однообразии, и населять его будут сплошь белые представители верхушки среднего класса. Но Остин не мог оставаться равнодушным. Он хотел, чтобы Дарни общался с самыми разными ребятами, а не только с мальчиками по имени Феликс. Ему нравилось, что он может купить капкейк, или фалафель, или хумус, или митхай, или бейгл в любое время, когда пожелает. Остина завораживала гремучая смесь кальянных, магазинов, где продавали африканские средства по уходу за волосами, и лотков с деревянными игрушками. Да что там, даже висевшее надо всем этим облако дизельных выхлопов его не смущало. Все это – свое, родное. И Остин не желал, чтобы его район захватывали напыщенные дельцы, которых интересует только погоня за наживой, – такие, как Грэм.
А еще перед мысленным взором Остина так и стояли сверкающие от радости глаза раскрасневшейся Иззи, когда он увидел ее под деревом, увитым гирляндами из лампочек. Когда Остин решил, что она одна из этих пираний, пожирающих все на своем пути, он был искренне огорчен. Но стоило Остину убедиться, что Иззи – его единомышленница, он наконец понял, что сочетать работу и личную жизнь не такая уж плохая идея. Но было уже слишком поздно.
Ну и пусть, сказал себе Остин. Кое-что он в состоянии для нее сделать. Остин подался вперед.
– Извините, мистер Дентон, – произнес он, стараясь, чтобы его тон не звучал слишком напыщенно. – У нас действует свод правил по инвестированию. – (Правила действительно существовали, только никто из сотрудников банка в них не заглядывал.) – К сожалению, ваш проект им противоречит. Боюсь, мы никак не сможем объединить кредиты.
Не веря собственным ушам, Грэм уставился на Остина.
– Мы же получили разрешение на застройку, – не предвещающим ничего хорошего тоном произнес он. – И вообще, ваш район от нашего проекта только выиграет.
– Банк так не считает, – парировал Остин, мысленно скрестив пальцы на удачу и отчаянно надеясь, что руководство не узнает о том, как он не дал банку вложить средства в прибыльное дело. – Мне очень жаль, но все останется как есть.
Грэм устремил на Остина долгий испытующий взгляд.
– Ну и как это понимать?! – вдруг выпалил он. – Ты нарочно мне вредишь? Глаз на мою девушку положил?
Остин попытался изобразить святую невинность.
– Вовсе нет, – притворился он обиженным. – Просто такова политика банка. Я вам искренне сочувствую, но постарайтесь нас понять. В нынешнем финансовом климате…
Грэм перегнулся через стол и медленно, четко выговаривая слова, произнес:
– Не тебе мне рассказывать о финансовом климате!
– Как скажете, сэр, – кивнул Остин.
Повисло молчание, которое Остин не спешил нарушать. Грэм вскинул руки к потолку:
– То есть в этом банке мне кредит не дадут?
– Совершенно верно, сэр.
– Значит, мне придется привлекать другой банк и платить им комиссию, чтобы они выкупили ваши дурацкие закладные и распутали весь этот клубок, хотя у вас уже все продано и перепродано так, что не разберешься, что куда подевалось.
– Все правильно.
Грэм встал:
– Идиотизм какой-то!
– А еще я слышал, что многие жители Стоук-Ньюингтона решительно настроены против вашего проекта. Масштаб недовольства настолько велик, что ваше разрешение на застройку могут аннулировать.
– Ну, уж этому точно не бывать!
– Планировочное управление поступит так, как сочтет нужным.
– Учти, деньги я все равно достану! – Грэм покраснел от возмущения. – Вот увидишь! А ты по-крупному опозоришься перед начальством.
Остин рассудил, что уже сел в галошу, но с удивлением осознал, что его это нисколько не смущает. Пожалуй, иногда мнение руководства можно и проигнорировать, решил он. Интересно, от кого он набрался таких идей?
Напоследок Грэм одарил Остина еще одним недобрым взглядом.
– Между прочим, тебя она никогда не выберет, – ухмыльнулся он. – Ты не в ее вкусе.
«Ты тоже», – почти добродушно подумал Остин, сунув папку с бумагами в мусорное ведро.
И все же в сердце закралась легкая грусть.
Но предаваться меланхолии было некогда. Схватив телефон, Остин стал набирать номер, написанный на лежавшей перед ним бумажке. Как только на звонок ответили, Остин тут же принялся давать инструкции. Собеседник разразился потоком отборных ругательств. Повисла пауза, за ней последовал вздох, а за вздохом – сердитый приказ: у Остина есть пятнадцать минут, после чего он должен прекратить заниматься ерундой и взяться за серьезную работу.
Ну а теперь Остину предстоял еще один важный разговор. На мобильный Иззи он позвонил со стационарного телефона. На звонок с этого номера она наверняка ответит. По крайней мере, Остин отчаянно на это надеялся.
С быстро бьющимся сердцем он нажимал на цифры, которые, к своему удивлению, помнил наизусть. Какой же он все-таки дурак!
Иззи подошла к телефону сразу.
– Алло, – произнесла она настороженным и немного испуганным тоном.
– Иззи! – выговорил Остин таким голосом, будто его только что душили. – Пожалуйста, не бросайте трубку. Я понимаю, вы на меня злы, и я, наверное, маленько наломал дров, хотя не так уж и маленько, но кажется… кажется, я знаю, как вам помочь. В смысле, не вам лично, а кафе. Да, точно, вашему кафе. Но я думаю, что… Черт! У меня совсем нет времени! Слушайте внимательно. Выходите на улицу. Прямо сейчас.
– Не могу! – Голос в трубке прозвучал истерично.
Иззи едва узнала старика, лежавшего в кровати. Казалось, перед ней не человек, а бледный призрак. Ее любимый дедушка всегда был полон сил. Он одинаково хорошо месил здоровенными ручищами тесто для огромных буханок хлеба, придавал изящную форму сахарной розочке и вырезал идеально ровные полоски для торта «Баттенберг». Дедушка заменил Иззи и отца, и мать, он всегда был рядом в трудную минуту, и с ним она чувствовала себя как за каменной стеной.
Но сейчас, когда Иззи переживала особенно тяжелый момент, когда все ее мечты утекали, точно песок сквозь пальцы, дедушка ничем не мог ей помочь. Она сидела у его постели и рассказывала свою печальную историю, как вдруг глаза дедушки широко распахнулись и он попытался сесть. Сердце Иззи разрывалось от чувства вины.
– Нет, дедушка, не надо! – в отчаянии взмолилась она. – Пожалуйста, успокойся. Все будет хорошо.
– Ты справишься, милая, – заверил дедушка, однако он дышал хрипло и с трудом, красные глаза слезились, а лицо приобрело страшный серый оттенок.
– Дедушка, не волнуйся.
Иззи позвонила в колокольчик, вызывая сиделку. Она изо всех сил пыталась удержать деда в кровати. Стоило Киви войти и увидеть Джо, как ее обычно бесстрастное лицо стало напряженным. Она тут же позвала санитаров. Пришли двое мужчин с кислородным баллоном. Джо никак не давал надеть себе на лицо маску.
– Простите, извините, пожалуйста, – повторяла Иззи, беспомощно наблюдая за тем, как деду оказывают помощь.
Ее телефон зазвонил именно в этот момент, и Киви вывела ее в коридор, пока сотрудники дома престарелых пытались стабилизировать состояние Джо.
Остин отключился, и Иззи вернулась обратно в комнату. Сердце сжималось от страха, но дед спокойно лежал в маске, а его дыхание стало ровнее.
– Простите еще раз! – выпалила Иззи.
– Успокойтесь, – ответила Киви. – Вы здесь ни при чем. У него время от времени случаются такие приступы.
Она крепко сжала руку Иззи в своей и притянула ее к себе так, что они оказались лицом к лицу.
– Вы должны понимать, Иззи, – произнесла она сочувственно и при этом твердо. Таким голосом говорила Хелена, когда сообщала пациентам плохие новости. – Теперь для вашего деда это норма. Часть общего процесса.