Заиграла музыка, и на мониторе загорелся текст песни. Я, конечно, проигнорировала его. Сначала я пела «Heartbeat» так, как делала это на своих концертах – просто повторяя заученное. Используя мышечную память, сохраняя каждую ноту в точности такой, как она звучала на записи.
Я обнаружила, что, кроме того, исполняю сжатую, сокращенную версию танцевальных движений, не снимая микрофона с подставки.
Кто-то заулюлюкал в толпе.
– Лаки!
Я видела, как Джек выпрямился и в шоке посмотрел на меня. Божечки-кошечки. Джек не слышал моего главного хита. Это заставило меня улыбнуться.
Несколько человек захихикали.
Ага, ха-ха, звучит похоже на Лаки, да?
Я вспомнила времена, когда эта песня приносила мне радость. И да, в кроссовках танцевать было проще. Мои конечности расслабились, голос стал громче. Когда зазвучал припев, я ухмыльнулась, потому что собиралась оторваться. Эти люди и представить себе не могли.
Хореография тут требовала дерзкого взмаха волосами, и я сделала это, сдернув кепку так, что волосы рассыпались.
Затем я сняла очки и улыбнулась своей фирменной улыбкой, подмигнув толпе, прямо девушке в первом ряду. Я увидела, как упал на стол ее чипс с тортильей.
И впервые за двадцать четыре часа я снова стала Лаки.
Ропот в толпе стал громче, люди начали делать фото. На долю секунды я почувствовала, как меня охватывает паника. Я поняла, что это – инстинктивная реакция. Это пугало. Я позволила этому контролировать себя, отделить себя от поклонников. Но ради них, ради себя – я сейчас похоронила это.
Мне так надоело прятаться. Притворяться кем-то, кем я не была. Прятать себя под бейсбольной кепкой.
Я была собой и не была собой.
Я закрыла глаза и запела в полную силу, используя тот голос, которым пела на прослушиваниях. В душе. На школьных и церковных концертах. Его не было уже много лет.
Когда я открыла глаза, то увидела фигуру, стоящую посреди мигающих огней.
Джек. Он смотрел на меня, открыв рот.
Его очертания были для меня так знакомы. Широкие плечи, сильные руки, легкий наклон головы – как будто я знала его всю жизнь. День с этим парнем – и он проник в мою плоть и кровь, прошел сквозь меня, оживил меня.
Он подбадривал меня. Верил в меня. Заставил меня исследовать себя, страхи, которые я спрятала глубоко внутри.
Музыка была знакомой, но чувство – новым. Я пела припев, единственные английские строчки в песне:
«Я скучаю по теплу,
Твоему стуку сердца-сердца.
Хочу сказать тебе «спасибо»,
Как могу».
Когда я пропела их тут, на этой сцене, глядя на Джека, это вдруг стало совершенно новой песней. И я пела ее по-новому. Я понизила голос на несколько октав, войдя в хриплый диапазон, который мне никогда не доводилось использовать. Я чуть замедлила слова, растягивая слоги, находя новые значения в каждой строке.
Его глаза всю песню не отрывались от моего лица, я чувствовала его взгляд, когда танцевала на маленькой сцене. Я увидела их, когда подняла глаза.
Когда песня закончилась, я не мотала головой, словно тряпичная кукла – в позе, подчеркивавшей мою уязвимость и покорность. Вместо этого я посмотрела в зал, сразу на всех. И улыбнулась.
Зал взорвался аплодисментами и дикими криками:
– ЕЩЕ, ЛАКИ!
Джек резко обернулся, напряженный и готовый к бою. Но толпа не бросалась ко мне, не требовала ничего, кроме еще одной песни. Они были со мной, и я была с ними. Молчаливое соглашение между нами было особенным. Давай останемся тут, в этом моменте, в месте, о котором никто не знает.
Это был редкий момент, пришедший случайно. Никто и не знал, как много он значил для меня. Как он был мне нужен.
Никогда раньше у меня такого не было. Это был иной способ общения с людьми через музыку. Не через семь миллионов просмотров на YouTube. Но в тихом темном баре.
Я чувствовала подъем. Слезы. Силу осознания.
Так что я спела еще пару песен, не волнуясь о том, что они записывают меня, вероятно сливая все это в интернет. С каждой минутой приближая ко мне моих работодателей и охрану.
Выступить на своих условиях после стольких лет угождения всем прочим в моей жизни стоило того.
Я чувствовала себя так, словно меня вернули к жизни. И моему возвращению были рады.
Глава пятидесятаяДжек
В тот момент, глядя на Лаки, я понял, почему звезд K-Pop называют идолами.
Когда она стояла там, в мешковатой толстовке, и пела с уверенностью суперзвезды, она была недосягаема. Я, простой человек, чувствовал себя не достойным находиться рядом с ней. Мне хотелось упасть на колени и умолять ее остаться. Все что угодно, лишь бы быть с ней в одном городе, на одной планете. Дышать одним воздухом с этим созданием.
Я понятия не имел, зачем она делала это. Но я знал, это был отважный поступок. Я побудил ее пересмотреть свои мечты. И то, как она строила свою жизнь. Лаки оказалась на высоте.
И это было эффектно.
Когда она закончила, то смотрела на меня. Ликующие люди вокруг превратились в расплывчатую массу. Я так хотел, чтобы здесь остались лишь мы вдвоем.
Я пошел к сцене сразу, едва стихли аплодисменты, пытаясь добраться до Лаки прежде, чем толпа набросится на нее. Но никто ничего такого не сделал. Они смотрели на нас, когда я потянулся к ней. Когда она схватила меня за руку и спрыгнула со сцены.
– Думаю, надо идти, – сказал я, мои глаза блуждали по ее раскрасневшемуся лицу. Чувствуя некоторое смущение. Чувствуя себя так, словно находился в присутствии знаменитости.
Она кивнула.
– Да, пойдем, потанцуем.
Я оцепенел.
– Что?
– Времени осталось мало, – просто ответила она. Без какой-либо драмы, которую обозначали ее слова. – Скоро они меня найдут. Давай насладимся каждой оставшейся минутой.
Что-то в моей груди сжалось. Узел меланхолии и сожаления. Зачем она сделала это, если знала, что этим закончится? Но в глубине души я знал, что с моей стороны эгоистично так думать. Как и на сцене, Лаки взяла ситуацию под контроль.
Даже если прошлой ночью она была не в себе, она покинула свой гостиничный номер не без причины. И что-то в этом выступлении в караоке, казалось мне, раскрыло ей причину.
Несколько человек подошли к нам, когда мы выходили из бара, но это не было страшно или агрессивно. Они были вежливы, давали ей «пять». Говорили, как взволнованы знакомством с ней.
Одна молодая женщина встала и спросила:
– Можно тебя обнять?
– Нет, – сказал я, становясь между ней и Лаки.
Лаки тронула меня за руку.
– Все в порядке, Джек, – она улыбнулась мне, подтверждая, что это действительно так.
Я отступил, чувствуя себя каким-то властным и назойливым. Лаки шагнула к девушке и крепко обняла ее. Девушка закрыла глаза и прошептала достаточно громко:
– Твоя музыка изменила мою жизнь. Спасибо.
Они обнимались несколько секунд, и я отвел взгляд от этой интимной сцены. Я вспомнил наш спор этим днем, о достойности жизни. Когда она говорила это, она имела в виду собственную жизнь. Но она не осознавала, что именно такую жизнь она и ведет.
Когда мы пошли прочь, я сжимал руку Лаки сильнее, чем прежде. Теперь я видел, что делала ее музыка. Это было не просто развлечение. Хотя и развлечение само по себе чего-то стоило. Но она дарила своим поклонникам и нечто ценное.
Звуки караоке стихли позади, и мы прошли вниз, в основную часть клуба – тоже оживленную музыкой. Но не эхом пьяных звуков людей, поющих через дерьмовые колонки. Это был бьющий по телу, плавящий мозг ритм сексуальной танцевальной музыки. Трансляция чувства и ритма тела в полную людей комнату. Все было неоновым и пульсировало.
– Хочешь сначала выпить? – прокричал я ей в ухо, чтобы она услышала.
Она покачала головой, ее взгляд сфокусировался на массе тел перед нами.
– Нет, давай потанцуем.
Океан людей, казалось, расступился перед ней, когда она пошла вперед. И я был бессилен что-либо сделать, кроме как последовать за ней.
Глава пятьдесят перваяЛаки
В Джеке появилось нечто новое, когда я потащила его на танцпол. В нас появилось нечто новое. Может быть, причиной тому была темнота, или музыка, завладевшая нашими чувствами, или ощутимый конец дня, нависший над нами, словно собирающаяся туча.
И я приветствовала это каждой толикой своего существа. Позволяла поту стекать по лицу, пока танцевала и танцевала. Бесстыдно проводила руками по волосам Джека, по его рукам и груди. Вертелась, пригибалась к полу, подбиралась ближе к Джеку. Отходила прочь от Джека.
Быстро возвращалась к нему, притягивая его ближе, целуя время от времени. Он позволял мне делать всё. Позволял мне вести. И он следовал за мной, подстраиваясь под мою неистовую энергию. Когда я двигалась по танцполу, я чувствовала его взгляд на мне. Всегда на мне.
Я хотела танцевать вечно. Я хотела быть той, на кого вечно смотрит Джек.
Я люблю тебя.
Я люблю тебя.
Я люблю тебя.
Глава пятьдесят втораяДжек
Да. Потанцевать было хорошей идеей.
Я знал, что Лаки не представляет, как выглядит. Что она действует, руководствуясь чистыми чувствами. Ее глаза иногда закрывались. Руки поднимались над головой. Иногда она подпевала.
Даже в этом состоянии полной свободы она была звездой. Ее танец отличался от того, что я видел в интернете на ее выступлениях. Более свободный, более необычный. Тем не менее, по-прежнему уникальный, изящный и интересный. Чувствовалось, что она общается с тобой через собственное тело.
Люди смотрели на нее, и я испытывал собственнические чувства, ненавидя себя за это. Лаки была предназначена для мира. Но эта Лаки? Сегодняшняя Лаки была для меня.
Когда ее пальцы коснулись моей щеки, когда ее губы встретились с моими в темноте – я потерялся. Не уверенный, куда идти дальше.