– Мы дали ему «Анексат». Он нейтрализует эффект таблеток. – Врач приподнимает одно из моих век и ослепляет резким светом карманного фонарика. – Вот видите. Он пришел в себя.
– Торкильд. – Милла становится рядом с врачом и берет меня за руку. – Зачем?
– Что зачем? – говорю я, пытаясь сглотнуть, но во рту сухо как в пустыне.
Я отпускаю руку Миллы и принимаю сидячее положение. Все тело болит, но не сильнее, чем оно обычно болит в неудачные дни.
– Ты напугал нас. – Из-за спины врача появляется Кенни.
Врач оборачивается к нему.
– Он может побыть здесь еще некоторое время, но эффект препарата быстрый, так что скоро он придет в норму. – Она снова переводит взгляд на меня и кивает с плохо скрытой улыбкой: – Я так понимаю, что вы, – она обращается к Кенни, – сообщите куда следует? Думаю, ему не стоит оставаться одному сейчас.
– Мне кое-что нужно, – шепчу я и протягиваю руку к ней, как только воспоминания, которые мне удалось так хорошо упаковать обратно, снова наваливаются и начинают заявлять о своем правомерном господстве в моей памяти. – От боли.
– Мы можем дать вам «Нозинан», он должен…
– Нет, – парирую я, – «Нозинан» мне не помогает. «Диазепам» или «Собрил». Или хотя бы «Оксинорм». Дайте мне что-нибудь. Что-нибудь действующее.
Она задумчиво смотрит на меня.
– Мне нужны таблетки, – умоляю я.
– Прошу прощения, – говорит она и уходит.
– Отравление бензодиазепином. – Кенни качает головой. – Твою мать, я думал, у тебя инфаркт.
– Сколько времени? – спрашиваю я.
– Два часа ночи, – говорит Кенни. – Ты был в отключке всего час. Невероятно, насколько быстро действуют те вещества, что тебе дали.
Я взглядом ищу свои ботинки около кровати. В больницах всегда забирают ботинки, не понимаю, зачем они это делают.
– Слушай, – Кенни делает шаг к моей кровати. – Торкильд, я думаю лучше всего нам сделать перерыв. Это многого нам стоило, мы далеко зашли, но от лица всех я говорю, что теперь все может пойти по наклонной.
– Мне позвонили вчера, – начинаю я и достаю телефон, там я вижу новое сообщение от Гуннара Уре, пролистываю его и открываю историю звонков. – Пока вы были… в другой комнате.
– Кто? – Милла подходит на шаг ближе.
– Думаю, это была Оливия.
– Что? – Милла застывает на месте. Видимо, она нашла время накраситься и уложить волосы, пока они ждали скорую.
– Ты шутишь? – Кенни выглядит таким же растрепанным, как и когда он выбежал в костюме Адама.
– Нет, – говорю я и показываю им телефон. – Звонок с неизвестного номера, две минуты восемнадцать секунд. Сначала я думал, это таблетки, травма головы сыграли со мной шутку, но…
– Что она сказала? – Милла сделала еще шаг ко мне.
– Она просила меня прекратить.
– Прекратить? – Кенни качает головой, его темные кудри слегка колышутся над ушами. – Что прекратить?
– Искать ее.
– Почему? Почему она не хочет меня видеть? Она так сильно меня ненавидит, что…
– Нет. Нет, Милла. – начинаю я и выше сажусь в кровати. – Все намного сложнее, она сказала, что в опасности…
– Опасности? Какой?
– Я не знаю. Она не сказала…
– Это как-то связано с тем, что с тобой случилось? – Милла трясущимся пальцем указывает на повязку на моей руке. – Я хочу знать, что произошло, Торкильд, ты тоже в опасности? Кто-то… кто-то…
– Нет, Милла. Я расскажу и об этом, только позже. Сначала мне нужно немного побыть одному. Я позвоню тебе, когда буду готов.
– Нет! – Милла хватает меня за руку и тянет, словно хочет вытащить меня из кровати. – Нет, ты должен идти с нами сейчас. Мы позвоним Иверу, чтобы он отследил номер… Мне нужно поговорить с ней, рассказать ей…
Я пытаюсь вырваться из ее хватки.
– Я приду завтра, – говорю я, – как только смогу.
Она мигом останавливается, бросает борьбу и сдается.
– Роберт тоже так сказал, – всхлипывает она, и слезы текут по ее щекам, рту и вниз по шее.
– Я не Роберт, – шепчу я. – Я тебе уже говорил.
– Нет, нет, нет. – Милла снова бросается и цепляется за мою руку. – Ты лжешь, – хнычет она. – Ты не говорил с ней.
– Милла, – вмешивается Кенни и кладет ей руку на плечо. – Прошу тебя. Это зашло слишком далеко.
– Нет, нет! – всхлипывает Милла, пока Кенни тащит ее к двери.
Как только они выходят за дверь, я достаю мобильный и читаю сообщение от Гуннара. Пора.
Я вылезаю из-под одеяла и сажусь в кровати. Затем встаю и беру телефон с собой в ванную. Он прав, думаю я, срывая повязку с руки. Пора.
Часть VТе, кто играют
Глава 68
– Вы получили мое вчерашнее письмо? – спрашиваю я, рассматривая незатянувшуюся красную рану на предплечье в больничной ванной. Я ставлю звонок на громкую связь и включаю воду.
– Соболезную, Торкильд, – начинает доктор Оленборг. Он шепелявит, но когда понижает голос, это особенно заметно. – Твой друг, Гуннар Уре, рассказал, что и тебе там досталось.
– Когда вы говорили с Гуннаром? – Я опускаю руку под воду и стискиваю зубы, как только вода попадает в рану.
– Совсем недавно. У тебя был выключен телефон, а мне нужны были фотографии с места преступления, с нападения на тебя и Анн Мари. Слушай, Торкильд, ты мог бы и рассказать мне, что твоя бывшая жена – теперь жена Уре.
– Извините, – стону я, пока вода промывает рану. – Что-нибудь выяснили?
– Кое-что, – начинает он. – Это не так легко, когда не можешь поехать туда сам. Но как бы то ни было, первые убийства имеют подоплеку, близкую к религиозной, такое часто можно встретить у серийных убийц, орудующих в больницах или других учреждениях, где убивают пожилых пациентов. У таких преступников комплекс бога. Они взяли на себя право управлять жизнью и смертью и часто предпочитают в качестве способа убийства яд.
– Что вы можете рассказать о Борге, чтобы я мог это использовать?
– Я составил список. Про них.
– Про них?
– Мы уверены, что здесь участвуют два персонажа, Аске. Не только потому, что Борг сидел в российской тюрьме, когда тебя пытались переехать. Это становится очевидным, когда вникаешь в дела одно за другим и смотришь на модус операнди[21], виктимологию[22], изучаешь места преступления и так далее. На самом деле я надеялся, что ты заметишь это раньше меня.
Я выключаю воду и аккуратно протираю полотенцем рану, пока на другом конце доктор Оленборг шуршит бумагами.
– Давай начнем с этого Борга, – вскоре продолжает доктор Оленборг. – Мы знаем его в лицо и в курсе его истории. Борг обладает некоторым пониманием, как нужно действовать со своими жертвами, чтобы не спугнуть их, что указывает на интеллект, хотя расположение трупов, телефон, приложенный к уху, и звонки свидетельствуют о том, что он воплощает фантазию, которую другие сочли бы за поступок сумасшедшего. Борга легко недооценить, и он умело этим пользуется. Из твоего письма я понял, что ты и сам в той или иной мере попался в эту ловушку при встрече с ним.
– Расскажите о нем, – прошу я, ища, куда выбросить окровавленное полотенце.
– Метод нападения с помощью укола, который мгновенно парализует жертву, может говорить о том, что он боится прямого столкновения. Сексуального фактора тут нет. Тот факт, что среди жертв есть и мужчины, и женщины, также указывает на то, что они всего лишь безликие, бесполые кирпичики в его большом плане, что следует из расположения тел. Убийства – часть его фантазии, у него есть проект, и пока мы до конца не поймем, на чем этот проект основан и что будет в конце, мы не сможем с уверенностью сказать, что он сделает. Но мы знаем, что потеря работы или близкого – фактор, запускающий механизм для таких людей, как Борг. Кроме того, частота совершения преступлений указывает на то, что по какой-то причине он торопится выполнить свой проект, хотя я и не могу сказать почему. Возможно, Борг просто запланировал, чем все должно закончиться. Кстати, меня бы не удивило, если бы Борг оказался причастен к смерти своей матери. И я хочу больше знать о том, что он сделал с ее могилой.
– Вы можете сказать, что он будет делать теперь, в бегах?
– С большой долей уверенности могу предположить, что его проект начинается и заканчивается на матери.
Я открываю новую повязку, аккуратно накладываю ее на раны и бинтую руку.
– А друг Борга?
– Вот здесь уже мутно. Преступники вроде Борга обычно действуют в одиночку, но в крайнем случае прибегают к сотрудничеству с кем-то еще, если это может принести обоюдную выгоду и успех проекту. Мы знаем, что Борг так взаимодействовал с Михаилом Никовым в России. В делах с двумя убийцами один из них всегда доминирующий, организатор преступления, спланировавший его и оставляющий минимум следов. Он всегда подготовлен и выбирает жертв по четким критериям. На примере Борга мы понимаем, что речь здесь идет о так называемых индивидах высокого риска, людях в бегах. Ников – типичный партнер в таких преступлениях, низкоорганизованный оппортунист, о чем свидетельствует место преступления в Санкт-Петербурге. Но преступник, стоящий за первым нападением на тебя и убивший Риверхольтов, не подходит под это описание.
– Что скажете о нем?
– У него совершенно иной стиль. Умный, импульсивный. Он планирует преступления, но и обладает способностью менять планы на ходу. Идет на риск. Убивает исключительно ради победы над собой, у него личные счеты с жертвами. Он динамичен и прогрессирует с каждым разом, становясь увереннее и опытнее.
– Мужчина или женщина?
– Наиболее вероятно, мужчина. Я набросал пару ключевых слов для его описания: взрослый, женат, в гражданском браке с проблемами, или в разводе. Интеллект выше среднего, работа, на которой он привык к ответственности. Уверенный в себе, прямолинейный. Хорошо знаком с полицейскими порядками. Может быть, он и сам полицейский, или был им.
– Что? – Я опускаюсь на сиденье унитаза. – Что вы сказали?