– Эта дорога ведет к Верденс Энде. – Он указывает прямо, когда мы подъезжаем к развилке.
– Верденс Энде? – я протираю глаза и оборачиваюсь к нему.
Водитель смотрит на меня, пальцами барабаня по рулю.
– Ты была там? – спрашивает он.
– Нет, – говорю я и качаю головой. – Никогда там не была.
– Мы скоро доедем? – Сив вертится на сиденье, зевает и принимает сидячее положение.
– Осталось недолго, – говорит водитель и смотрит на нее в зеркало заднего вида. – Почти на месте.
Пейзаж вокруг равнинный, зеленые и желтые поля под белыми, как вата, облаками. Можно даже подумать, что осень еще не наступила. Кое-где между выкрашенными в белую краску домиками мелькает море, окруженное деревьями и холмами. Сив на заднем сиденье выпрямляется и приникает лицом к окну, когда водитель включает поворотник и сворачивает на съезд к огромному белому дому, окруженному садом и высокими деревьями.
– Она реально тут живет? – открывает от удивления рот Сив и фотографирует дом на мобильный.
– Да, – отвечает водитель, паркуясь у ворот. – Добро пожаловать в Верденс Энде.
Глава 71
На скамейке около автобусной остановки центра Тьёме сидят Милла, Йоаким, Ивер и Кенни. Все четверо едят мороженое. Они машут, заметив меня.
– Вот ты где, – говорит Милла и обнимает меня после того, как я пожимаю руки всем мужчинам. Она кладет мне ладони на плечи и смотрит в глаза: – Как ты себя чувствуешь, лучше?
– Да.
– Точно?
Я киваю.
– Абсолютно.
– Отлично. – Она оборачивается к Йоакиму, который еще не доел свое мороженое. Он выбрасывает остатки в мусорное ведро и достает ключи от машины.
– Что случилось с твоей рукой? – спрашивает Йоаким, пока мы идем к машине. Я подвернул рукава рубашки так, что было видно повязку.
– Упал, – отвечаю я, садясь в машину. – На рыбалке.
– О, так ты рыбачишь? У нас на даче есть лодка, может быть, ты захочешь…
– Он лжет, – вмешивается Милла, смотря на меня взглядом, полным разочарования и любопытства. – Торкильд не рыбачит.
Йоаким вопросительно смотрит на нас обоих в зеркало заднего вида.
– Она права – говорю я, – Извини.
– Так…
– Он тебе не расскажет об этом, – продолжает Милла. – Или расскажешь?
– Нет, – отвечаю я и поворачиваюсь к Кенни. Он смотрит в боковое окно. Пора воплощать в жизнь наш с Гуннаром план. – Когда ты приехал?
– Час назад.
– Надо было сначала позвонить мне, – говорю я.
– Что? – Кенни поворачивается ко мне.
– Двое – это компания, а трое – уже толпа, и все такое.
– Ты о чем?
– Тебе стоило остаться в Драммене. Ты нужен мне там.
– Нужен тебе? – Я вижу, как у Кенни вспыхивают щеки. – О чем, черт возьми, ты говоришь? – выпаливает он, переводя взгляд с меня на Миллу.
– Слушай, дружище, Оливия жива, а Роберта убили. Это уже не игра, все по-серьезному.
– Что?! – открывает рот удивленный Йоаким и чуть не сворачивает в канаву.
– Она жива, – повторяю я. – Они тебе не рассказали?
Йоаким пристально смотрит на Миллу.
– Что?
– Торкильд говорит, она звонила ему вчера, – уныло отвечает Кенни.
– Не понимаю, – стонет Йоаким. – О чем ты говоришь?
– Она жива, – спокойно отвечает Милла, хотя по ее тону я слышу, что она какая угодно, только не спокойная. – Оливия жива, и Торкильд ее найдет.
– Как… – запинается Йоаким, не в силах сформулировать предложение. – Где…
Мы с Гуннаром решили, что единственный верный метод – разделяй и властвуй: отодвинуть всех от меня и фрагментировать поток информации, чтобы заставить нашего друга выйти на свет.
– Милла? – Кенни все еще смотрит на Миллу. – Тебе нечего сказать на это?
Милла ждет, что я добавлю что-то еще. Наконец она кивает и обращается к Кенни:
– Думаю, мы должны делать так, как говорит Торкильд. Ведь это ему она позвонила.
– Итак, – начинаю я. – Речь идет о серийных убийствах. Их начинает Свейн Борг, двигаясь на север в Южный Трёнделаг, через Умео в Швеции и далее в Россию. Их кульминацией стало убийство Роберта и его бывшей жены прошлой осенью. После этого не происходит ничего, пока я не появляюсь на горизонте всего неделю назад.
– Ничего, – фыркает Кенни, раздраженно стуча ногтями по стеклу.
– Милла нанимает Роберта Риверхольта, чтобы помочь ей найти дочь, Оливию. Спустя неделю после того, как ее нашли, она пропадает. Полиция думает, что она с подругой сбежала из детского дома и уехала на Ибицу. Утром в день исчезновения их видели садящимися в неизвестную машину около автобусной остановки рядом с детским домом, где они жили. С тех пор никто ничего не видел и не слышал о них.
– Это мы знаем, – говорит Кенни.
– Верно, – отвечаю я.
– Но не знаем почему.
– Все будет.
– Ладно, – Кенни выставляет вперед руки.
– Роберт, Кенни и Милла едут в Испанию искать Оливию, но ничего не находят. Через неделю после вашего возвращения Роберта убивает его бывшая жена рядом с квартирой Миллы в Осло. Жена Роберта якобы уехала с места преступления и застрелилась в машине. Теперь мы знаем, что жена Роберта была не в состоянии водить машину в то время, более того, возможно ее болезнь настолько прогрессировала, что она бы и на курок нажать не смогла. Еще мы знаем, что в последнее время перед смертью ее на ее же машине возил в больницу неизвестный человек. Та же машина была припаркована около дома Роберта за несколько недель до его убийства и пыталась его переехать, как Роберт сам сообщил в полицию. Изначально этот эпизод зачли в пользу теории о том, что Роберта застрелила бывшая жена, так как не могла жить без него. Что она следила за ним перед убийством.
Пока я говорю, все в машине молчат.
– Меня наняли, чтобы передать по наследству работу Роберта по поиску Оливии. Я выше закатываю рукав на перевязанной руке, чтобы повязку было лучше видно. – Сразу после того, как я нанялся на эту работу, меня дважды переехали рядом с квартирой Миллы, и когда мы вернулись из Архангельска, кто-то вновь сделал попытку отправить меня к праотцам. Этот кто-то вломился в дом моей бывшей жены, перерезал ей вены на обеих руках, приложил телефон ей к уху и рассек мне руку от запястья до локтя.
– Что? – в изумлении открывает рот Ивер. Кенни смотрит на мою руку, на которой я ослабляю повязку, чтобы было видно свежие порезы и швы.
– Если бы все пошло по плану, это снова выглядело бы как самоубийство по сговору, или же как убийство плюс самоубийство. – Так что, – продолжаю я, заматывая повязку обратно, исчезновение Борга – начало одного дела, расследование Миллы и Роберта – начало другого дела. Похоже на то, что Борг, который сейчас в бегах, работает не в одиночку. Когда убили супругов Риверхольтов, Борг находился в России, а когда меня переехала машина – в тюрьме.
– Нужно заканчивать с этим расследованием, – говорит Кенни. – Это уже слишком. Боже, да ты посмотри на себя, мы не можем так рисковать…
– Гуннар Уре созвал группу следователей. Нам нельзя касаться убийства Риверхольтов. Нам нельзя трогать ту часть дела, которая связана со мной и моей бывшей женой. Мне ясно дали понять, что туда соваться нельзя. Кроме того, меня обязали держать Уре в курсе всего, что мы предпринимаем, и мы должны быть готовы к этому. Но мы по-прежнему можем искать Оливию, ведь это дело все еще на тебе, так ведь, Ивер?
– Да, это наше дело, – отвечает Ивер.
– Хорошо. Поэтому, как только закончится эта встреча, мы с Миллой поедем на юг Норвегии, поговорить с родственниками Борга. Ивер, будьте на связи с русскими на случай, если появятся новости о Борге.
– А я? – спрашивает Кенни. – А мне что делать?
– А ты езжай домой, – говорю я, когда Йоаким включает поворотник, сворачивает и паркуется у каменных ступенек швейцарской виллы около Верденс Энде.
Глава 72
Мамин сад зеленый, уютный и теплый, прямо как я себе и представляла. Только со стороны, обращенной к морю, листья на деревьях начали менять цвет на оранжевый и красный.
– Кто-нибудь есть дома? – спрашиваю я и выхожу из машины. Останавливаюсь у каменных ступенек, ведущих к входной двери. Сив все еще стоит около машины и смотрит на небо, где разлетаются облака.
– Нет, – отвечает он. – Она скоро приедет. – Он делает шаг вперед и наступает на нижнюю ступеньку. – Пойдем, – говорит он. – Хотите посмотреть дом?
Я оборачиваюсь к Сив. Она кивает, и мы вслед за ним поднимаемся по ступеням, пока он набирает код от замка.
– Снимите обувь и возьмите с собой, – просит он и открывает дверь. С того места, где мы стоим, дом выглядит таким светлым и уютным. В коридоре висят куртки, а мамина обувь стоит в ряд внизу.
– Она живет тут одна? – спрашивает Сив, осторожно ступая по коридору к столовой с белыми шторами и окнами, заставленными цветами и предметами интерьера, купающимися в солнечном свете.
– Нет, – отвечает он, аккуратно закрывая за собой дверь.
– У нее есть дети? – спрашиваю я, с любопытством смотря на него. – Ну, кроме меня?
Он улыбается и качает головой.
– Нет.
– А почему нет? – Сив стоит посреди гостиной и смотрит по сторонам, крепко держа в руках обувь и мобильный.
– У нее ведь есть ты, – говорит он.
– Она ведь не хотела меня, – вырывается у меня.
– Все допускают ошибки, – отвечает он, указывая на кухню. – Пойдем, я покажу вам ее кабинет.
Я иду за Сив сквозь гостиную к кухне, где множество бутылок вина стоит на столе около стеклянной двери, ведущей на огромную террасу. Я останавливаюсь возле кухонной столешницы и поворачиваюсь к нему.
– Она действительно ищет меня?
– Да, – отвечает он.
– И она правда хочет, чтобы я переехала сюда?
Он кивает.
– И жила с ней?
– С нами, – шепчет он и кладет руку мне на плечо.