– А он правда был моим отцом?
Я пожимаю плечами.
– А ты как думаешь?
– Я пробил ему череп обратной стороной топора.
– Отцы и сыновья, – говорю я.
– Она не должна была врать, она должна была мне все рассказать.
– Матери и сыновья, – говорю я.
Свейн Борг молчит. Его взгляд пляшет на световых трубках на потолке, кончик языка торчит изо рта. Борг по-прежнему выглядит гигантом, даже в таком жалком состоянии.
– Они говорят, меня парализовало с середины спины и ниже, – начинает он. – Но, по-моему, они лгут. Я ничего не чувствую ниже горла.
Он быстро моргает, когда я встаю со стула. Я наклоняюсь над ним, чтобы поймать его взгляд.
– Роберт Риверхольт, – говорю я. – Его бывшая жена, дочь Миллы Оливия, ее подруга Сив, моя бывшая жена Анн Мари, Кеннет Абрахамсен. Тебе ведь неизвестны эти имена?
Он долго смотрит на меня, не изучающе, как тогда, когда мы встретились на зоне под Архангельском, и не мрачно и решительно, как в хижине и затем в тумане на каменной осыпи. Скорее, его глаза были как стеклянные сферы, на которых рисуют радужку и зрачки и вставляют в лицо куклы.
– Нет, – наконец отвечает Борг.
– Ты не знал, что Милла с Риверхольтом стали изучать старые дела об исчезновении, пока мы не приехали к тебе в Россию и не рассказали об этом?
– Нет.
– Ты даже не знаешь, кто моя бывшая жена или откуда у меня свежий красивый шрам на руке?
– Нет.
– Ты не планировал свои убийства, не выбирал жертвы заранее, не преследовал, не знакомился, перед тем как убить их, правда?
– Я могу рассказать тебе о них, если хочешь.
– В другой раз. – Я отстраняюсь от его лица и странного взгляда и сажусь обратно на стул. Осторожно поглаживаю рукой повязку, фиксирующую шину на носу. Я обдумываю разговор.
– Я умер, – начинает Борг, когда я делаю знак, что собираюсь уходить. – Когда лежал на операционном столе, и мне удаляли опухоль в мозге. Я очнулся во время операции, у меня было странное ощущение, будто плыву по течению. Я отчетливо все понимал. Что делают с моим телом, видел, как работают врачи. Никакого белого света, как рассказывала тетя, никаких умерших предков, стоящих в ожидании меня. Только красный огонь давил в окна операционной. Я помню, что закричал, разозлился, что никто не хочет ответить мне или помочь. – Он смотрит на меня. – Когда я очнулся от наркоза, рассказал об этом маме. Что я видел языки пламени. Она сказала, мне это просто приснилось, но я-то знал. А когда я почувствовал, что опухоль в мозге опять растет, понял, что мое время скоро придет.
– Ты убил ее?
– Мама боялась смерти.
– А остальные?
– Они боялись. Я им помог. Помог с самым трудным. – Его голос становится тише, а глаза следят за моими, как два магнита. – Ты ведь тоже это знаешь. Разве нет?
– Знаю что?
– Что эта жизнь не для тебя. Я вижу это по твоим глазам, в них жажда чего-то иного. Я бы и тебе помог, – шепчет он в конце, когда я не подаю признаков, что собираюсь отвечать. – Даже после того, что вы сделали с моей матерью. Даже тебе. – Он моргает подернутыми пеленой глазами. – Как думаешь, он увидел все, что я сделал для него, для них, и впустит меня?
– Он?
– Бог. Думаешь, он действительно видит все, даже то, что спрятано в сердце, все понимает?
Свейн Борг пытается повернуть голову так, чтобы видеть меня, когда я встаю со стула и оказываюсь вне поля его зрения.
– Нет, – отвечаю я. Разворачиваюсь и выхожу.
Глава 113
Когда я возвращаюсь, Гуннар одевается, сидя на краю кровати.
– Что он сказал?
– Он хотел говорить, – отвечаю я, садясь в кресло. – Но я решил предоставить ему возможность рассказать все на допросе у следователя. У нас с Боргом установилась достаточно прочная связь на случай, если нужно будет побеседовать еще раз.
– Хорошо. – Лицо Гуннара искажает гримаса, когда он вытягивает руку, чтобы надеть рубашку. – Что теперь?
Я смотрю на него и улыбаюсь. От этого болит все лицо.
– Второе дело. Теперь, когда мы знаем список жертв Борга, пора вернуться туда, где все началось. К истокам.
– А что было там? – Гуннар стаскивает одеяло, и наклоняется к стулу, стоящему рядом, берет висящие на нем брюки и надевает их. Закончив, заправляет в брюки рубашку, разглаживая ее со всех сторон, после чего затягивает ремень.
– Когда я говорил с доктором Оленборгом, – начинаю я, пока Гуннар аккуратно садится на корточки в поисках ботинок, – он дал мне свое толкование личности Свейна Борга и его проекта, и мы исходили из того, что Борг работал на пару с тем, кто убил Роберта и напал на меня. Что у них был общий интерес. Но мы ошиблись, мы пошли тем же путем, что и Роберт, – начали расширять сеть и в результате напали на след Борга. Вместо этого надо было сузить ее, поближе присмотреться к тому, что у нас уже имелось, к тому, что мы уже знали.
– И что это? – спрашивает Гуннар, наконец найдя ботинки. Он встает и обувается.
– Сив и Оливия сели в машину к кому-то знакомому, или, по крайней мере, они думали, что знают его. Роберта убили, когда он искал дочь Миллы. Доктор Оленборг рассказал, что преступник совершал то, что совершал, исключительно в целях самосохранения. Он не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о том, что он сделал. Еще Оленборг сказал, что убийство Роберта и Камиллы было не первым его преступлением, что вероятно он начал с чего-то другого, где что-то пошло не по плану, и у него была возможность обдумать это. Я попросил Ивера раздобыть трафик номера одного мобильного и одного мейла, пока мы тут. Теперь, получив их, мне нужно кое с кем переговорить как можно скорее.
– Зачем? – Гуннар подходит к раковине и смотрится в зеркало.
– Я совершил огромную ошибку, когда позвонила Оливия, – продолжаю я, пока он изучает свое лицо. – Я рассказал о разговоре команде. Думаю, что тот, кого мы ищем, не знал, что Оливия жива, до того, как она позвонила мне. И он захочет это исправить.
Наконец Гуннар отворачивается от зеркала и смотрит на меня.
– Как это возможно? Как он мог этого не знать?
– Об этом я и хочу спросить того, с кем встречусь.
– Итак. – Он делает глубокий вдох, и рубашка будто приклеивается к его плечам и груди. – Куда мы вообще едем? С кем мы должны поговорить?
– Не мы, а я. Ты едешь домой и ждешь моего звонка. Будь наготове.
– А ты?
– Я вернусь туда, где все началось.
Глава 114
Я резко вырываюсь из сна, словно кто-то включил свет. Открыв глаза, я смотрю прямо в глаза Сив. Ее рот полуоткрыт, на неподвижных губах лежат светлые волосы. Мне так больно дышать, горло и шея саднят, и воздух кажется песком, проходя через дыхательные пути.
Я заглатываю побольше воздуха и протягиваю руку к ее лицу, в поисках того же выключателя, который только что разбудил меня.
– Сив, – шепчу я. – Сив, пожалуйста. Ты должна проснуться.
Я поглаживаю ее лицо кончиками пальцев, пока рядом не раздается какой-то звук, и я резко останавливаюсь и замираю. Я лежу и не шевелюсь, смотря в глаза Сив, пока он копает, на маленький огонек в них, который все еще противостоит тьме.
Я слышу, как за телом Сив шумит море, и едва различаю сквозь деревья лодочный домик и солнце. Я продолжаю лежать, запертая в собственном теле, пока взмахи лопатой не прекращаются и воздух не наполняется запахом холодной влажной земли.
Он даже не смотрит на меня, подходя и садясь на корточки у ног Сив. Тело дергается, когда он начинает ее волочить, и ее лицо ускользает от моего. Я лежу и смотрю опустошенным взглядом на море и скалы между деревьев, смотрю, как ветер раскачивает ветви над нами. Я не шевелю ни единой мышцей, даже когда он заканчивает с Сив и приходит за мной. Не издав ни звука, позволяю грубым рукам схватить меня за плечи и бросить в могилу. Я прижимаюсь лицом к груди Сив, когда на нас начинает сыпаться земля.
Глава 115
Карин покидает меня у двери в комнату Андре после краткой беседы с ней. Я попросил ее разрешения на разговор наедине и в этот раз, и она нехотя позволила дать мне пообщаться с Андре без согласования с Кенни или Ивером, когда я рассказал, в чем дело.
– Привет, Андре, – говорю я, постучав в дверь и открыв ее.
Андре, как и в прошлый раз, сидит за письменным столом. Он настороженно смотрит на меня и возвращается к учебникам.
– Здравствуйте, – бормочет он.
– Ты помнишь меня? – Я подхожу к его кровати и сажусь на край, за его спиной.
– Что у вас с носом? – спрашивает он.
Я провожу рукой по шине на носу.
– Лицом к лицу столкнулся с серийным убийцей, – отвечаю я. – Ему это не понравилось, и он решил разукрасить меня.
– Серийный убийца? – он наконец оборачивается. – Как он выглядел?
– Здоровый как бык и злой как черт. Но я тоже владею парой трюков…
– Какими?
– Я умею притворяться мертвым. И бить по яйцам.
– Вы его ударили по…
Я киваю.
– Прямо по его достоинству.
– Зачем он убивал?
– Он думал, что помогает им и себе.
– Это тот…
– Нет, Андре. Мы взяли одного преступника. Но есть еще один. Поэтому я здесь.
– Я ничего не знаю, – говорит он и поворачивается обратно к книгам.
– Когда мы в полиции первый раз опрашиваем свидетеля, – начинаю я, – мы делаем это, чтобы получить его показания, узнать, как он причастен к данному делу. А вот что мы делаем дальше – проверяем, есть ли в его показаниях что-то, что не сходится. Если мы это находим, задаем себе вопрос – почему свидетель рассказал то, но не это? В чем его мотив? И на следующей встрече, когда мы уже узнали, почему, можем надавить на свидетеля и предоставить ему возможность самому рассказать то, что уже известно. Мы с тобой встречаемся во второй раз, Андре. Я пришел, потому что знаю, почему ты дал такие показания в прошлый раз. Я добыл выписку с логов твоего мобильного и с почты. Также я знаю, что ты хороший парень и делал это, чтобы защитить подругу. Которая совсем одна.